Второй выстрел - Энтони Беркли

- Пинки, я просто не в состоянии вас попять. Вы что, беспокоитесь о приличиях? Господи, а ведь и правда. Нет. вы меня поражаете. Как это можно в один момент взять и застрелить человека, а в другой - создавать целую историю из такой ерунды, как...

- Аморель!

- В любом случае, нам не удастся незаметно выйти из дома, даже по очереди,- торопливо продолжила она.- Это небезопасно. Я только что выглядывала из окна, там внизу болтается какой-то тип, по виду явный сыщик. Конечно, он прокрадется за нами и подслушает каждое слово, уже почти стемнело. И здесь ничуть не безопаснее - у меня такое впечатление, что весь дом буквально кишит ими, как будто они прячутся в каждом шкафу и под каждой кроватью. Один из них обязательно через пару минут будет подслушивать под вашей дверью. Моя комната - это единственное безопасное место, там они вас искать не будут. Слушайте, я пойду вперед, а вы ступайте за мной через две минуты. Постарайтесь пройти коридор как можно тише и, ради бога, следите, чтобы никто вас не заметил. Да нет, я имею в виду не кого-то из наших,нетерпеливо добавила она, заметив мое выражение лица,- они не в счет. Я говорю о сыщиках.

- Но, девочка моя, мне кажется, для вашей же собственной репутации лучше не...

- Да прекратите же наконец! Итак, через две минуты.- И прежде чем я мог что-то возразить, она уже вышла.

Я просто не знал, что делать. В конце концов я решил послушаться ее и, чувствуя себя глупейшим образом, воровато оглядываясь, прокрался до ее комнаты и постучался.

Дверь мгновенно распахнулась.

- Да входите же быстрее, идиот,- шепотом сказала эта невозможная девица. - Что вы стоите и долбите в дверь, словно хотите оповестить всех полицейских на целую милю вокруг, что вы здесь.- Схватив меня за руку, она буквально втащила меня через порог.- Вон там есть стул, садитесь.

Я сел на стул, который она указала, у изголовья приземистой кровати. Аморель заперла дверь, повесила на ручку что-то из своей одежды и села на кровать рядом со мной.

- Пинки... что вы собираетесь делать?

- Что делать?- только и мог повторить я слабым голосом.- Что вы имеете в виду? Ничего я не собираюсь "делать".

Она внимательно посмотрела на меня, и ее овальное личико под шапкой блестящих темных волос было очень серьезным. С каким-то отстраненным интересом я заметил, что над ее верхней губой выступили крохотные бисеринки пота.

- Послушайте, Пинки,- медленно начала она.- Давайте поговорим начистоту. Не надо отгораживаться от меня. Я знаю, что это вы застрелили Эрика.

- Черта с два вы что-нибудь знаете!- не выдержал я, впервые в жизни от возмущения выругавшись в присутствии женщины.

- Если вы не влюблены в Эльзу, значит, вы сделали это из-за того, что я вам наговорила утром. Ведь вам же наплевать на де Равелей вместе с их проблемами. Вы можете поклясться, что не любите Эльзу, Пинки? Нет, не надо изображать оскорбленное целомудрие, просто ответьте: вы клянетесь в этом?

- Я, кажется, уже давал вам честное слово, что мои чувства к мисс Верити не носят того характера, о котором вы говорите,- ответил я, изо всех сил стараясь держаться с достоинством. Сказать по правде, я никогда прежде не бывал в женской спальне, а вокруг валялось столько интимных вещичек, на которые я из приличия старался не смотреть. Судя по всему, Аморель не отличалась пристрастием к порядку в доме. Мое смущение усугублялось еще и тем, что, попытайся я соблюсти приличия, мне попросту некуда было бы смотреть.- В самом деле, мне кажется, я уже давал вам в этом слово. Однако сие не означает, что...

- Тогда это действительно случилось из-за того, что я вам наговорила,прервала меня Аморель, слегка вздохнув. Она продолжала пристально смотреть на меня, и этот взгляд вызывал у меня беспокойство.

Я молча пожал плечами. Терять лицо и пытаться что-либо отрицать было бессмысленно. Но чувство беспокойства все усиливалось. Что могло быть у нее на уме?

- Я не собираюсь лицемерить и делать вид, что сожалею о том, что вы сделали,- продолжила Аморель.- Я просто боюсь за вас, Пинки. Это было очень красиво и благородно с вашей стороны, и так же красиво и благородно то, что вы сейчас делаете вид, будто не имеете к этому отношения, чтобы пощадить мои чувства. Но почему вы вдруг решили, что я достойна такого подвига, не могу даже представить. Не стою я этого. Но вы все же подарили мне Стакелей - или, вернее, честь ухаживать за Стакелеем, и от меня зависит...

Она продолжала говорить, и я даже как будто слышал ее слова. Но, видимо, напряжение, которое я пережил за последнее время, оказалось слишком велико для меня, потому что мое внимание рассеялось, и в голове мелькали какие-то бессмысленные обрывки мыслей. Это был, возможно, один из самых удивительных моментов в моей жизни, однако вместо того, чтобы сконцентрироваться на словах Аморель, я отдался во власть размышлений, совершенно не имеющих отношения к делу.

- ...вытащить вас из этой ужасной каши...- Ну и странные же, слова она выбирала, говоря о гибели собственного кузена: "мило", "благородное убийство" - весьма в духе Аморель...- ...должен вас подозревать...- Для чего женщины надевают такие вещички? - ...придут к этому рано или поздно...- Это же так непрактично и наверняка стоит сумасшедших денег.- ...просто в ужасе, что они смогут вытянуть это из меня...- Но все же как красиво, да-да, и правда, удивительно красиво.- ...конечно, они сразу догадались бы... Лимонно-желтое, кажется.- ...все что угодно, чтобы это предотвратить, абсолютно все...- Нет, муаровое мне нравится больше. Это ведь муар?- ...не может свидетельствовать против собственного мужа...- Непрактично, да, но все же очаровательно. Мне вряд ли пришло бы в голову...- ...потому я, естественно, пойду на это...- А эти чулки она носила вчера с зеленым платьем, точно, я их узнаю, хотя они выглядят совсем по-другому, когда не на ногах!

- Так вы согласны, Пинки?- Аморель, кажется, чего-то требовала от меня.

Я вздрогнул и повернулся к ней.

- Прошу прощения, Аморель... Согласен с чем?

- То есть как с чем, жениться на мне, разумеется!

Боюсь, у меня буквально упала челюсть.

- Помилуй бог, что вы такое говорите?!

- Ведь жена не может свидетельствовать против... Пинки! Вы вообще слышали хоть одно слово из того, что я вам сейчас говорила?

- Конечно, конечно,- торопливо пробормотал я, пытаясь мысленно переварить тот невероятный факт, что мне, кажется, только что сделали предложение.- Конечно, девочка, я все слышал. Но, в самом деле...

Я постарался говорить убедительно.

С серьезностью, которая была под стать ее собственной, я убеждал ее, что, если мы поженимся, это только ухудшит мое положение, ведь полиция сразу скажет, что я убил Эрика с целью завладеть Стакелеем. К счастью, Аморель согласилась с моей логикой, и я благополучно смог ускользнуть обратно в свою комнату.

Сознаюсь, я ощущал изрядное смущение, запираясь в одиночестве в своей комнате,- смущение оттого, насколько не прав я оказался в отношении этой славной девушки, с которой только что расстался. А я-то считал ее пустоголовой, ветреной, неуравновешенной, вульгарной и еще бог знает какой... и вот теперь, когда она была уверена, что я совершил ради нее убийство, она вполне серьезно готова была отплатить мне, разделив со мной жизнь - только для того, чтобы не свидетельствовать против меня на суде. Свидетельствовать о чем? Видимо, о нашем утреннем разговоре, о чем же еще, больше она ничего знать и не могла. Щедрое предложение, иначе не скажешь.

В тот вечер мне больше не писалось. Вместо этого я решил реализовать план, который еще раньше созрел у меня в голове. После того как в моих вещах явно порылись, мне не хотелось оставлять свою рукопись в комнате, чтобы какой-то деревенский констебль совал в нее свой нос. Я решил спрятать ее, как мне казалось, в надежное место.

Сложив бумаги в плоскую водонепроницаемую металлическую коробку, которую я часто брал с собой за город, чтобы собирать в нее интересные образцы мха (еще одно из моих увлечений), я тайком выскользнул из дому и в темноте пробрался на Вересковое поле. Там я направился прямиком к кусту, который приметил еще днем. Корни его переплелись так, что между ними образовалось свободное пространство. Помедлив немного, чтобы убедиться, не следит ли кто за мной, я спрятал свою коробку в это потаенное место.

Покончив с этим, я (если цитировать фразу из дневника Сэмюэла Пеписа) отправился в постель; хотя в моем случае вряд ли можно было надеяться на сон.

До сих пор мои нервы, хотя и непривычные к подобному напряжению, выдерживали все, что я взваливал на них. Но на следующее утро они меня подвели.

Целых два часа инспектор допрашивал меня, не скрывая своего враждебного настроя, обо всем, что казалось ему подозрительным - о моей ссоре со Скотт-Дейвисом об отношениях с мисс Верити, обо всех моих передвижениях в лесу во время рокового второго выстрела. Я совершенно потерял голову, мои ответы были так противоречивы и запутанны, что остается лишь удивляться, как меня не арестовали на месте.