Возлюбленный мой - Дж. Уорд

Нет, он был жалким мудаком, который тосковал по своему лучшему другу. И это постоянно держало его в состоянии Я-рыдаю-всю-дорогу. Как только на горизонте появлялась какая-нибудь телка, ему приходилось прятать в рукаве Kleenex, чтобы смахивать ими слезу.

К сожалению, вспышка гнева быстро улеглась, оставив лишь опустошение.

– Ничего. Ничего со мной не происходит.

– Чушь собачья.

Ладно. Хорошо. Это было нечестно. Они уже бывали на этой территории, и возможно Куин и был шлюхой, но память у парня была отменная.

– Куин... –  Блэй запустил руку в волосы.

Как по заказу, в голове возникла гребаная песня Бонни Райт[35], ее богатый мелодичный голос... Я не могу заставить тебя любить меня, если ты ко мне ничего не испытываешь... Ты не можешь заставить свое сердце почувствовать то, что оно не почувствует никогда...

У Блэя вырвался смех.

– Что смешного?

– А можно кастрировать человека так, чтобы он об этом не догадался?

Теперь моргнул Куин.

– Ну, нет, если только он не пьян в дрова.

– Ну, я-то трезвый. Трезвый, как стекло. Как обычно. – И на этой ноте ему, скорее всего, нужно было взять пример с Джона и упиться в хлам. – Я думаю, мне надо изменить эту ситуацию. Извини…

– Блэй…

– Нет. Не надо мне Блэй-кать. – Он ткнул указательный палец в лицо своего лучшего друга. – Ты просто занимайся своими делами. Это у тебя получается лучше всего. Оставь меня в покое.

Он вышел, у него кружилась голова, но походка, слава Богу, была твердой.

Блэй быстро зашагал по коридору со статуями, направляясь к парадной лестнице, и, минуя греко-римские шедевры, пробежал глазами по мраморным мужским телам. Обычно, он представлял их всех с головой Куина…

– Тебе не нужно ничего менять, – Куин шел прямо за ним, его голос был тих.

Блэй дошел до верхней площадки лестницы и посмотрел вниз. Зияющая бездна блистательного фойе раскинулась перед ним, как подарок, что открываешь для себя, как только входишь в подобное помещение, и каждый шаг словно приближает тебя к визуальным объятиям из цвета и золота.

Идеальное место для свадебной церемонии, подумал он без какой-либо на то причины.

– Блэй. Прекрати. Ничего не изменилось.

Он бросил взгляд через плечо. Проколотые брови Куина были нахмурены, в глазах полыхала ярость. Но ровно настолько, насколько парень хотел поговорить с ним, настолько же терпение Блэя было на исходе.

Он быстрым шагом спустился по лестнице.

И совсем не удивился, когда понял, что Куин все равно не собирался оставить его в покое, равно как и прекращать этот разговор.

– Что, черт возьми, это значит?

Ах, да, как будто им надо это делать на глазах у всей столовой. Куину, конечно, никогда не мешала аудитория, и не важно, чем он в этот момент занимался, но Блэю уши на галерке были не нужны.

В два шага он вернулся обратно наверх, пока они не оказались лицом к лицу.

– Как ее зовут?

Куин отпрянул.

– Извини?

– Имя администраторши.

– Какой администраторши?

– Прошлой ночью. Из тату салона.

Куин сделал круглые глаза.

– О, перестань…

– Ее имя.

– Боже, да хрен его знает, – Куин поднял руки ладонями вверх, универсальный жест, означающий да-какая-разница. – Какое это имеет значение?

Блэй открыл рот, пребывая на грани того, чтобы выпалить, что на то, чему Куин не придает никакого значения, ему лично было чертовски тяжело смотреть. Но потом понял, что это прозвучит ревностно и глупо.

Вместо этого он сунул руку в карман, вынул Данхиллз и достал сигарету. Сунув ее в рот, он прикурил, одновременно смотря в эти разного цвета глаза.

– Ненавижу, когда ты куришь, – пробормотал Куин.

– Тебе придется с этим смириться, – сказал Блэй, развернулся и направился вниз.

Глава 11

– Джон, ты куда собрался?

Внизу, в прихожей в задней части особняка, Джон замер, положив руку на одну из дверей, ведущих в гараж. Черт побери... Дом такой здоровый, казалось, это не проблема покинуть его незамеченным. Но нет... везде глаза. Повсюду... советы.

Этим он сильно напоминал сиротский приют.

Джон повернулся и смело посмотрел на Зейдиста. В одной руке Брат держал салфетку, в другой детскую бутылочку, и, судя по всему, он только что встал из-за обеденного стола и пришел сюда через кухню. И надо же, кто бы мог подумать... следом за ним вошел Куин, и он не выпускал из рук наполовину съеденную индюшачью ножку, как будто это был последний шанс нормально поесть в предстоящие десять часов.

А последующее появление Блэя превратило все происходящее в чертово партийное собрание.

Зи кивнул на руку Джона, которая крепко сжимала дверную ручку, при этом он каким-то образом умудрялся выглядеть как серийный убийца, несмотря на детские атрибуты в руках. Вероятно, дело было в шраме на лице. Или в глазах, что сверкали черным огнем.

– Я задал тебе вопрос, парень.

«Я просто решил выбросить гребаный мусор».

– Что-то не вижу у тебя в руках контейнера.

Куин закончил свой обед, а затем демонстративно подошел к мусорному баку, чтобы бросить в него кость.

– Да, Джон. Я уверен, тебе есть о чем нам поведать.

Нет, мать твою, не о чем.

«Я ухожу», показал он знаками.

Зи наклонился вперед и оперся ладонью о дверную панель, салфетка повисла как флаг.

– С каждой ночью ты уходишь все раньше и раньше, но это уже предел. Я не позволю тебе выйти так рано. Ты подгоришь до хрустящей корочки. И небольшой постскриптум: если еще раз вздумаешь уйти без своего телохранителя, Роф использует твое лицо в качестве молотка, понял, о чем я?

– Черт побери, Джон. – Рычание Куина было полным отвращения, и на его лице царило такое выражение, будто кто-то вымыл туалет простынями с его кровати. – Я никогда тебя не останавливал. Никогда. А ты вот так поворачиваешься ко мне задницей?

Джон посмотрел куда-то над левым ухом Зи. У него возник соблазн показать знаками, что он знает о том, что когда Брат искал Бэллу, то совсем слетел с катушек и вытворял абсолютно сумасшедшие вещи. Исходя из того, что тема похищения шеллан всегда была для Зи как красная тряпка для быка, а Джон сам бил копытом по поводу своей женщины - две тряпки, это уже перебор.

Зи понизил голос:

– Что происходит, Джон?

Тот молчал.

– Джон. – Зи наклонился еще больше. – Я выбью из тебя ответ, если понадобится.

«Я просто перепутал время». Прозвучало глупо, ведь будь оно правдой, он шел бы через парадную дверь, а не прикрывал себе задницу какой-то глупой историей с мусором. Но ему на самом деле было плевать, что мешок, в котором лежало дерьмо всей его жизни, прохудился на дне.