Семь мелодий уходящей эпохи - Игорь Анатольевич Чечётин

В шаге от развода

Я женат без малого тридцать один год, но как устроена голова моей жены для меня и сегодня самая большая загадка.

В эти морозные и снежные дни мне нужно было встретить ее у метро и привезти домой. Наскоро освободив машину от снега, дабы не учинять другим водителям метель на дороге, я за три минуты выполнил миссию и уже парковал машину около подъезда. Неотогретое стекло за спиной, покрытое льдом в полосочку, давало мне мало обзора, и я попросил жену сообщить мне голосом снаружи расстояние до задней машины, которая плохо угадывалась еще и потому, что представляла собой сплошной белоснежный сугроб.

– У тебя есть еще целый метр, – услышал я уверенный голос жены.

– Хорошо, а с колесами что?

Руль располагался ровно, но я отвлекся, выпуская жену, подавая ей сумки и теперь имел сомнение.

– Колеса ровно стоят.

Она ответила без паузы, и я, уверенно тронув педаль газа, дал задний ход и немедленно уперся колесами в бордюр – руль был вывернут на один полный поворот вправо.

– Ты про какие колеса мне сказала? – спросил я жену, когда вылез из машины.

– Про задние, а про какие еще? Ты же назад едешь.

– По-твоему, задние колеса у машины поворотные? – спросил я ее, полагая, что она все же шутит.

– А разве нет?

На улице минус 20, но мне сделалось жарко от осознания страшной правды.

– Нет, задние колеса у машины не поворачиваются!

Это какой-то цирк Дю Солей! Я так разнервничался, что не мог набрать кодовый замок на двери подъезда. Эта женщина 10 лет ездила в самые плотные часы на работу в центр Москвы с краины и обратно, имея за все это время одну аварию не по своей вине, замечательно парковалась, брюнетка от рождения.

Дома я принялся рисовать ей схематично отличия машин с разным типом привода, ибо в лифте она пошла дальше в своих откровениях, сообщив мне, что только теперь ей открылось: задние колеса поворачиваются у машин с задним приводом.

– Потому что это логично! – сказала она уверенно в свое оправдание.

– Где ты видишь логику, если у нас машина с передним приводом!

Я был близок к припадку. Когда я успокоился, жена призналась, что ей самой теперь очень интересно, относится ли это знание к разряду специальных мужских или является общечеловеческим, поэтому нужно спросить нашу дочь, а при случае и подруг, что они думают по этому поводу.

Дочь очень взрослая и живет далеко-далеко. Вечером, поболтав по Скайпу о главном, жена спросила ее, какие колеса у машины поворотные. Дочь брюнетов – автолюбитель с пятилетним стажем – удивилась странному вопросу и ответила без промедления:

– У переднего привода – передние, у заднего – задние! Мам, ты чего?..

Промысел божий

Осенью прошлого года оказался я во дворе одной окраинной московской церкви. Хорошая и любимая родственница по линии жены ушла из жизни, и мы ждали очереди на отпевание. Ветреная с липкой влагой и безрадостным небесным свинцом погода усугубила мое тихое настроение, превратив его очень скоро во всамделишную кладбищенскую печаль.

Неожиданно мое внимание привлек сияющий лаком большой серебристый кроссовер, который в отличие от наших машин был пропущен внутрь церковного двора, даже на самую его середину. Почти сразу у машины появился служитель культа в своей специальной одежде, с чашей для святой воды и кадилом. Они недолго что-то обсудили с водителем – усталым коренастым толстяком кризисного возраста, и началось таинство. Водитель держал двумя руками чашу, а священник начал яростно орошать святой водой в нужных местах, усиливая процедуру рваными клубами дыма, который размещался у него в кадиле.

Обойдя машину по кругу, оросив влагой и салон, и багажное пространство, и моторный отсек, священник, по моим предположениям, завершил обряд, однако водитель что-то сказал ему, и тот вновь начал брызгать и махать кадилом. Видимо, водитель попросил его уделить внимание отдельным деталям машины. После того, как водой были пролиты все четыре колеса, водитель снова открыл капот. По моим предположениям они отдельно освятили блок головки цилиндров, АБС, расширительный бачок для тормозной жижи и подкапотный блок предохранителей.

Есть у меня сомнения относительно аккумулятора, но это не очень принципиально на фоне общей великолепной работы по расширенному регламенту. В итоге священник засеменил в церковь, водитель вытирал водительское сидение от избытков божественной влаги, а я думал об устройстве окружающего мира – не широко, приземленно, с элементами гордыни, как и положено ортодоксальному атеисту.

Толстяк завел своего железного коня и уже почти начал движение, когда я заметил, что широкий капот его машины не закрыт, а просто опущен. Может, и не задерет его, подумал я, а с другой стороны, выедет он на МКАД, притопит свои 140-150, плюс встречный порывистый ветер…

Кроссовер уехал, а я остался посредине церковного двора с глубоким мозговым ребусом: есть ли моя роль и прямая зависимость от проведенного обряда, не явился ли я толстяку случайным ангелом, частью божьего промысла… Сколь мой поступок определен моею личной прихотью или напротив… или поперек… или… вообще…

Любовь и проруби

Когда мне было сроку немного больше, чем Христу, и немного меньше, чем мертвому товарищу Пушкину, задумал я омывать свое тело в водах хитрого слияния великих отечественных рек.

Тут тебе и Волга, тут тебе и еще разное-рукотворное, все втекает в столицу и углубляется каналом в ее лоно.

Начал с ранней осени и сам не заметил, что спускаясь в воду, опираюсь руками о кромку ледяного сруба. Общество моржей обводного канала не предполагало клятвы и расписания, а потому на крутом берегу тушинского гидротехнического сооружения собирались самые ленивые и свободные от заводского гудка обыватели, способные встать с кровати много позже всей остальной страны.

Я был молод и рьян. Пробежав три километра от дома до проруби, я немедленно заныривал «по горячему» и уж потом приходил в себя, осматриваясь по сторонам и кивая головой редким соратникам по самоистязанию. После омовения я качал на брусьях место где помещается пресс, лупил остервенело японские маваши-гири по стволам удивленных отечественных дерев. Другие спортсмены нашего клуба занимались по своей индивидуальной программе, искренне полагая, что именно она уведет их от смерти дальше остальных, на два плевка, на четыре затяжки, увернет от кирпича с крыши, спасет от бледной поганки, поможет выжить в лютый холод.

Да, был у нас один большой человек, величина которого определялась не ростом, а совокупным размером. Он приходил на берег, громко охая, большое лицо его, красное как советский флаг, позволяло мне не путать его с другими соклубниками, а запах сивухи с чесноком до середины дня сообщал всем жителям улицы Лодочная, что Петр опять в канале купался.

Осмотревшись со временем на берегу, попривыкнув, расслабившись, я