Моисей. Тайна 11-й заповеди Исхода - Иосиф Кантор

– Ты прав, Элиуд, – признал Моисей. – Трусливый тоже может не прийти с доносом… Впрочем, нет – придет и трусливый! Придет, потому что побоится быть причисленным к твоим сообщникам. Не забывай еще и о том, что каждый из тех, кого мы подозреваем – человек, занимающий высокое положение и дорожащий им. Нет, все, кто невиновен, придут ко мне – кто-то сразу, кто-то немного погодя, но придут все. Тот, кто убоится мести, придет незаметно для окружающих, в том числе и для тебя…

– В любом случае эта хитрость поможет нам сократить число подозреваемых! – сверкнул глазами Элиуд. – Одного легко разоблачить, а вот пятерых трудно. Особенно если все делается тайно. Пока я интересуюсь Нафаном, Авенир или Манассия могут спокойно устроить какую-то пакость… Люди начали коситься на меня – одни считают меня бездельником, который шляется по всему стану, не зная, чем себя занять, а другие – распутником, который каждый день подыскивает себе новую женщину. Если я соберусь жениться всерьез, то ни один достойный человек не отдаст за меня свою дочь. Скажут: «Вот Элиуд, распутный бездельник, из которого не получится хорошего мужа!»

– Не беспокойся, – улыбнулся Моисей. – Я поручусь за тебя и скажу: «Вот Элиуд, достойнейший из достойных! Он моя правая рука, и не мог я желать помощника лучше!» Ты сможешь взять себе жену, какую захочешь.

– Благодарю! – поклонился Элиуд. – Время идет и я начинаю задумываться о женитьбе. Не знаю только, стоит ли делать это до тех пор, пока мы не освоимся в Земле Обетованной…

– Если хочешь жениться сегодня – сделай это сегодня, – убежденно сказал Моисей. – Если не хочешь, то не принуждай себя. Но не связывай женитьбу с какими-то другими событиями. Кто знает, когда мы придем в Землю Обетованную и сколько времени придется нам осваиваться там?

– Я был уверен, что Моисею это известно.

– Это известно только Господу нашему и никому больше, – Моисей встал, сразу же поднялся и Элиуд. – Иди и действуй, как мы договорились, только помни о том, что притворство твое должно быть таким, чтобы его принимали за искренность.

– Я буду стараться, – пообещал Элиуд. – Но я не искушен в притворстве, я же воин, а воинам пристало полагаться не на коварство и обман, а на копье и кинжал.

– В жизни приходится учиться многому, и никогда не знаешь, чему еще придется научиться, – Моисей вздохнул, вспомнив о тех спокойных и счастливых днях, когда он жил в доме своего тестя, пас его овец и был доволен своей судьбой. – Иди, и пусть хранит тебя Господь!

Глава 17

Мардохей, сын Лабана, начальник над писцами

Наивные верят в то, что после смерти обретут они какие-то блага, недоступные им при жизни. Умные же знают, что после смерти нет ничего, только тьма, беспросветная всепоглощающая тьма, в которой нет ничего. Царство Анубиса? Только глупцы могут верить в то, что есть Анубис, бог с человеческим телом и шакальей головой. Нет никакого Анубиса, и никакого царства его тем более нет. Человек рождается из семени и после смерти обращается в прах, вот и все. Мы живем здесь и сейчас, прошлое уже прошло, а будущее еще не наступило.

А что из этого следует? А то, что не следует отказывать себе в удовольствиях, ибо жизнь человеческая быстротечна и может прерваться в любой момент. Болезнь, сглаз, кинжал в руке грабителя… А тем, кто находится вблизи фараона, да еще вблизи такого вздорного ублюдка, как Мернептах, надо каждую минуту быть готовым к смерти.

Мардохей служил помощником главного сборщика податей и за время своей службы видел четырех начальников. Из них только один умер своей смертью от разлития желчи. Трое были казнены по приказу фараона. Главный сборщик податей – опасная должность. Пребывая на ней, трудно удержаться от того, чтобы не запустить руку в казну фараона. Запустив раз, запустишь и второй, и третий, а там начнешь считать казну владыки своей собственной казной и станешь обращаться к ней при всякой нужде. Рано или поздно это вскроется, и за преступное расточительство приходится платить жизнью. Фараоны не склонны делиться своим богатством с подданными. Они вообще не склонны делиться ничем и ни с кем.

Живем здесь и сейчас, поэтому надо по мере сил наслаждаться жизнью. Иногда, при удачном стечении обстоятельств, и Мардохею удавалось попользоваться из фараоновой казны. Это случалось в те дни, когда главный сборщик податей брал оттуда помногу, не считая, потому что уже видел свой печальный конец и не хотел отказывать себе в чем-то напоследок. Но такое случалось редко, а потребность в деньгах у Мардохея всегда была велика, ибо он любил дорогие одежды, драгоценности, а еще любил вкусно поесть и много тратил на непотребных женщин самого высокого разряда, из тех, ласки которых упоительны, но стоят дорого. Хорошо еще, что у Мардохея не было семьи, а то бы денег ему требовалось вдвое больше. Жены и дети обходятся недешево, а радости от них никакой, одни заботы.

Помимо любви к роскоши, Мардохей отличался еще и честолюбием, а все знают, что нет лучшего способа обзаводиться нужными связями и поддерживать их, как устройство пиров и развлечений. Люди испытывают признательность за то, что ты пригласил их, они приводят своих друзей и знакомят их с тобой, среди этих друзей может оказаться много полезных людей… А еще люди оценят по достоинству твою щедрость и скажут: «Мардохей из числа достойных людей, с ним можно иметь дело!»

Но золотые и серебряные слитки имеют обыкновение заканчиваться неожиданно. В преддверии срочных расходов ты обращаешься к своей мошне и видишь, что там пусто. Приходится занимать… Египтяне дают в долг неохотно и просят оставить в залог что-то ценное, стоимостью превышающее заем по меньшей мере в два раза. Сидонские же ростовщики дают в долг без залога, у них лучшим залогом служит жизнь должника, и другого залога им не требуется. Не заплатишь в срок и за поистине безумные проценты (а куда деваться?), начнут расти еще более огромные, а в конечный срок, дольше которого ростовщик ждать не намерен, явится к тебе посланец от него и скажет: «Твое время истекло». Понимай эти слова как хочешь. Хочешь, как то, что пришла пора заплатить весь долг с процентами, хочешь – как то, что пришла пора тебе умирать. Людям свойственно ценить свою жизнь, и все знают, что сидонцы никому не спускают, поэтому им платят из последнего, платят, изыскивая любую возможность, платят, если хотят жить. Иначе явится к тебе глухонемой и безжалостный душитель, накинет на шею тонкую красную веревку и удушит. Слава у сидонцев плохая, и без крайней нужды с ними предпочитают не связываться. Слава у сидонцев не просто плохая, а настолько плохая, что фараоны, обращаясь к ним за средствами (и у фараонов случается великая нужда в золоте), поручают ведение переговоров и заключение уговора кому-то из своих приближенных, чтобы тот оказался в ответе перед ростовщиками, если долг не удастся вернуть вовремя. Потому что все знают – сидонцы безжалостны и не делают ни для кого исключений. Если фараон не вернет им долг, то душитель, способный проходить через любые преграды, словно бесплотная тень, придет и к фараону.

В первый раз Мардохей занял у сидонцев немного и отдал вовремя. Во второй – попросил отсрочки и увяз навсегда, потому что каждая отсрочка ведет к утраиванию процентов, а долг при этом начинает расти быстрее, чем живот у беременной женщины.

Мардохей превосходно считал в уме и память имел превосходную. Каждое утро, проснувшись, он начинал день с того, что говорил себе: «Мой долг сидонцам вырос до таких-то пределов». Затем он думал о том, сможет ли сегодня предпринять что-то для сокращения этого долга… Так и жил.

В последнее время, то есть незадолго до Исхода, Мардохей надеялся на большой поход фараонова войска, при подготовке которого из казны выделяется много средств. Для того чтобы казна не опустела, народ облагается внеочередными податями, при сборе которых непременно возникает некоторая неразбериха, поскольку хорошо отлаженный процесс взимания податей не терпит ничего внеочередного. Во время этой неразберихи и можно урвать немного из казны фараона так, что никто не заметит. Какие-то крохи, чего их замечать? А то, что для фараона крохи, для Мардохея – избавление от веревки душителя.

К огромному сожалению Мардохея, внеочередные подати предстояло собирать без его участия, так как фараон, разгневавшись на Моисея с Аароном, а через них и на всех евреев, ведь они говорили от имени всех и старались для всех, приказал заменить служащих ему евреев на египтян. Только для воинов из колена Эфраимова было сделано небольшое послабление, потому что воинами они были хорошими, но и им начали чинить притеснения, от которых они сами, по своей собственной воле, оставляли службу в войске фараона.

Мардохей происходил из колена Данова, славящегося своим умом, отец и дед его были почтенными людьми, да и на Моисея он произвел превосходное впечатление своими способностями. Благодаря всем этим обстоятельствам Мардохей стал начальником над всеми писцами и благодаря этой должности был в курсе всего, что касалось жизни народа Израилева. Сам он надеялся стать казначеем и поправить свои дела, но судьба распорядилась иначе. Казначеем при Моисее стал Манассия, сын Элона, так же, как и Мардохей, происходивший из достойных представителей колена Данова. Они даже были в дальнем родстве – прабабка Манассии со стороны отца приходилась теткой деду Мардохея, отцу его матери. Про такое родство в шутку говорят: «Его коза моей овце соседка» и никакого значения ему не придают. Мардохей и не надеялся, что Манассия может ссудить его средствами, взяв их из казны. Для родного брата такое еще можно сделать, но для столь дальнего родственника – навряд ли.