Моисей. Тайна 11-й заповеди Исхода - Иосиф Кантор

На душе у Мардохея было погано, как у любого, кто сознает, что поступает очень плохо, но не может поступить иначе. Мардохей был не самым лучшим сыном еврейского народа, но мысль о том, что он собирается сделать, сильно угнетала его. Он так хотел, чтобы евреи получили свободу.

Но жить хотелось еще сильнее, сильнее всего, и не было такой цены, которую бы не заплатил Мардохей за то, чтобы сохранить свою жизнь.

Глава 18

Тайные письмена

В предрассветный час темнота сгущается, а сон приобретает наибольшую власть над человеком, поэтому это время как нельзя лучше подходит для тайных дел. Для того, чтобы слиться с ночью, Сапху закутался в черный плащ, а сандалии привязал к ногам веревками, чтобы задники их не хлопали при ходьбе.

Сапху волновался. Сердце его стучало часто-часто, пальцы слегка подрагивали, а по хребту словно тянуло сквозняком. «Все будет хорошо, – повторял он, успокаивая себя, – все будет хорошо…»

Если бы можно было уйти пешком, то и беспокоиться нечего – вышел на край лагеря, прошел чуть дальше, потом еще чуть и ушел. Но хозяин сказал: «Укради коня», потому что пешком идти долго, а с хозяином не поспоришь. Очень серьезный человек, достаточно один раз взглянуть ему в глаза, чтобы понять это. И еще он колдун. Вон как ловко устроил со змеями. Велел моавитянину поймать несколько гадов, а остальным велел поить их молоком и кормить мясом ящериц на южной окраине лагеря. Все боялись змей, но хозяина ослушаться не посмели, потому что он страшнее любой самой страшной змеи. Превозмогли свой страх, каждый взял мешок со своей змеей, бурдючок с молоком, ящерицу и пошел в то место, которое было ему назначено. Хозяин сказал, что он заговорил пойманных змей и они не причинят вреда тому, кто их кормит, но они скажут остальным змеям, что здесь хорошо и что надо им идти сюда.

Сапху налил своей змее молока в подобранный по дороге черепок, превозмогая отвращение, порубил ножом на куски ящерицу, положил куски рядом с черепком, а сам сел рядом на корточки и охранял змею. Подумать только – человек охранял покой змеи и подливал ей молока! «Когда приползут другие, то уходите вглубь лагеря», – сказал хозяин. Сапху так и сделал – как только увидел, что к его подопечной приползли еще пятеро, тихо поднялся на ноги и ушел, пятясь назад. Хорошо, что змеи не обратили на него внимания, ведь все они были ядовитыми. Один укус – и можно проститься с жизнью! Утром эти гады перекусали кучу народа, Сапху своими глазами видел трупы и радовался тому, как счастливо он избежал подобной участи…

Сегодняшнее поручение было много проще предыдущего. Всего-то украсть хорошего коня (плохой конь только помехой будет), отвезти письмо во дворец, передать его в руки чиновника по имени Парсев, дождаться ответа и привезти ответ хозяину. Письмо было написано не на папирусе, а на полотне и нашито на рубахе Сапху оборотной стороной кверху, будто заплата. Так не потеряешь и не отберет никто, потому что не поймет, что это письмо, а не заплата. «Если вдруг попадешься, когда будешь красть коня, – предупредил хозяин, – то прикинься обычным вором. Тебя побьют, но не до смерти и отпустят». Хозяину хорошо говорить «не до смерти», а на деле получиться может по-разному.

Дождавшись, пока сторож, оставленный при лошадях, положит копье, привалится спиной к повозке и начнет похрапывать, Сапху тенью скользнул к оглобле, выполнявшей роль коновязи. Первым делом он протянул облюбованному коню лакомство – горсть сушеных фиников для того, чтобы успокоить и задобрить его. Кто мог знать, что, съев финики, конь громко заржет, требуя добавки?

Ржание разбудило остальных лошадей и сторожа.

– Вор! – еще не успев разлепить тяжелые веки, завопил сторож.

Он схватил копье и выставил его перед собой так, словно украсть собирались не коня, а его самого. Сапху к этому моменту уже успел перерезать веревку, которой был привязан «его» конь, и собрался вскочить ему на спину.

– Вор! Здесь вор! – еще громче крикнул сторож.

Судя по всему, он был трусом, потому что не пытался остановить Сапху, а только кричал.

Вскочив коню на спину, Сапху схватил его обеими руками за уши и сильно потянул на себя. Одновременно он что есть силы сжал ногами бока животного, давая ему понять, что надо повиноваться. Конь взбрыкнул разок, но больше попыток сбросить седока не делал, вместо этого рванул вперед и поскакал по лагерю.

«Пронесло!» – с облегчением подумал Сапху, вжимаясь в конскую спину.

Только бы отъехать немного в пустыню и не упасть, а там уже можно будет остановиться, перевести дух, поймать болтающиеся под мордой коня поводья или же смастерить новые из обернутой вокруг пояса веревки. Главное, чтобы не было погони, но какая может быть погоня – пока они проснутся, пока протрут глаза и поймут, что случилось, пока до них дойдет, в какую сторону надо скакать, Сапху будет уже далеко. Недаром же он взял себе прозвище Сапху, что означает «везунчик».

Спасительница-пустыня была уже совсем рядом, когда наперерез коню выскочил коренастый мужчина с бичом в руке. Он оглушительно крикнул: «Эй!» и не менее оглушительно щелкнул бичом в воздухе. Конь не то испугался, не то удивился и резко остановился. Сапху выбросило вперед, он перелетел через конскую голову, через мужчину с бичом и упал, да так неудачно, что свернул себе шею и сразу умер.

Борода у Сапху была очень короткой, можно сказать, что не было у него никакой бороды, а черты лица больше походили на египетские, чем на еврейские. Люди подумали, что это египетский шпион, обросший во время пребывания в пустыне. Им не пришло на ум, что перед ними один из египтян, примкнувших к евреям в самом начале Исхода. Да и как могло прийти на ум такое, ведь тот, кто обратился к истинному Богу и ушел с народом Израилевым, не станет вредить ему.

Труп Сапху тщательно обыскали. Среди обыскивающих был один остроглазый шорник, который обратил внимание на заплату, нашитую кое-как, очень небрежно и притом нашитую в такое место, где не было дыры. Заплату оторвали и увидели на ней странные значки, не имеющие ничего общего с иероглифами, а похожие на выстроившихся в ряды жучков. Нетрудно было догадаться, что заплата есть не что иное, как письмо, которое гонец вез из лагеря в Египет. Люди передали письмо своему старейшине Элиаву, сыну Хелона (дело происходило в колене Завулоновом), а тот привез его Моисею.

Это случилось на следующий день после нашествия змей. Моисей уже сидел на коне, готовясь выступить в путь. Известие о поимке вражеского гонца одновременно обрадовало и огорчило его. Обрадовало потому, что впервые врагу был нанесен ущерб, а огорчило, потому что гонец попался не живым, а мертвым. Был бы жив, мог бы рассказать о том, кто дал ему письмо и куда он его вез.

Еще бы понять, что тут написано. Моисей показал письмо брату, Аарон долго рассматривал его, а потом сказал:

– Это тайнопись, придуманная жрецами богини Маат[23]. Она представляет собой нечто среднее между иероглифами и нашим письмом. Вот эти крупные значки – иероглифы, а черточки рядом – буквы…

– Ты можешь прочесть, что здесь написано? – спросил Моисей.

– Могу, но не сразу, – ответил Аарон, убирая письмо за пазуху. – Мне надо будет сосредоточиться и подумать, а сидя на коне, это невозможно. Как только мы остановимся на обед, я займусь письмом. Пока что могу сказать лишь то, что написано оно не фараону, а кому-то из его слуг, потому что фараона жрецы Маат изображают при помощи уаджета[24], Хранящего Ока, а в этом письме нет ничего похожего на уаджет.

– Вряд ли фараон будет лично переписываться со своими соглядатаями, – хмыкнул Моисей. – У фараона для каждого дела есть особые чиновники и не один. Меня всегда удивляло то, какое количество бездельников околачивается во дворце и сколько всего уходит на их содержание. Взять хотя бы опахала. Ими спокойно мог бы ведать один человек, но существуют хранители малых опахал и хранители больших опахал, и каждому из них положен писец и помощник.

– Неужели? – не поверил Аарон, менее сведущий в дворцовых порядках. – Писец и помощник?

– Любому чиновнику полагается писец и помощник, – подтвердил Моисей. – Народ наш работал, не разгибая спины, а все эти дармоеды проводили время в приятной праздности. Думаю, что теперь, поскольку мы ушли из Египта, фараону придется сократить свои расходы…

Аарону удалось прочесть послание, написанное жреческой тайнописью. Моисей еще не закончил обедать в кругу семьи и двоих своих телохранителей, как появился брат. Гирсам и Элеазар подвинулись, освобождая место для дяди, а Ципора принесла и поставила перед Аароном глиняную миску с вареными бобами и куском вяленого мяса. У мадианитян не было принято есть всем из общего котла или общей миски, и даже в походных условиях жена Моисея старалась соблюдать это правило.

– Прочел? – коротко спросил Моисей, не желая посвящать домашних в свои дела.