Deep space empires. Сиф - Алекс Кинсен

— Серьёзно? Ты еще и шоколад ешь?

— Да. С орехами. На Тиграре такого нет. Мы взяли семена орехов и какао-бобов, так что теперь будут. — Он с детским самозабвением вгрызся в шоколад и прикрыл глаза от удовольствия.

Я наблюдала это действо и чувствовала себя немного лишней. Моё влюблённое сердце пело и плясало от того прекрасного чувства, что есть хотя бы призрачный шанс понравиться этому мужчине.

Дожевывая последний кусочек он, наконец, снизошел и продолжил с того места, на котором закончила в зале Старейшин:

— В общем, сначала Старейшины Сайградара, а потом и Такела, которого я выбурил из ледников Антарктиды, — все решили залезть ко мне в голову на счет тебя. Словно межгалактические свахи. Я был вежлив и ответил, что твоя персона меня не заинтересовала и вряд ли заинтересует.

Ай.

Он замолчал и пытливо уставился на меня. Но я усиленно старалась не показывать своих эмоций, ожидая продолжения.

— Перед отлетом решил ещё раз взглянуть на эту особенную женщину, которая переполошила наших старцев. Ты стояла у окна, в одном белье. Смотрела на озеро. Не знаю, о чем думала, я не читаю мысли, только эмоции. — Его голос вдруг упал до вкрадчивого шепота. — Твоя тоска по чему-то очень несбыточному вдруг полоснула меня по сердцу. Но с этим я бы справился. Но потом ты тряхнула своей рыжей головой, натянула на себя мечтательную улыбку и потянулась как хитрая кошка, в миг убрав куда-то всю тоску, и достав из своего мозга такое забытое мной чувство. Предвкушение. Не знаю чего, но оно было таким сильным, что я готов был есть его ложкой. И знаешь, в этот момент ты подписала себе путёвку на мой корабль. Полёт был запланирован на послезавтра. Я понял, что уговаривать и обхаживать тебя у меня нет времени, мне нужно было завершить еще уйму дел. На следующий день я пришёл к твоему благоверному и без лишнего сопротивления с его стороны обменял тебя на деньги. Я даже до пятидесяти не успел досчитать, а он уже дал своё согласие. А потом привёл тебя прямо ко мне в руки.

— Ты просто умыкнул меня в последний момент из-за того, что я испытала… предвкушение?

— Конечно. Потому что тогда я тебя захотел.

— Ты никогда не церемонишься с женщинами?

— Будь ты ахрагитом, я бы просто сказал, что хочу тебя. Считал бы твои ответные эмоции. И отреагировал бы на них.

— А если бы она сказала нет?

— Женщины всегда говорят не то, что думают. Если слушать только слова, обязательно сделаешь всё не так, как она того хочет. Поэтому я слушаю женские эмоции.

— И что говорят мои эмоции?

— Что ты ещё только в самом начале своей эмоциональной привязанности ко мне. Именно по этой причине я ещё не тронул тебя.

— То есть силу вы не используете? — На всякий случай я решила уточнить, какие тут у них порядки.

— Зачем мне это? — Ленца в его голосе дико бесила. — Ты ведь уже сама меня хочешь.

Значит, я такая доступная, да? Сразу взяла и сразу к нему привязалась. Какой же он избалованный самовлюбленный мерзавец. Ну уже нет.

— Не хочу.

— Хочешь.

— Нет. Ты меня бесишь.

— Это первый шаг на пути к влюблённости. — Поучительно выдал он.

Зараза! Раскусил меня, словно первокурсницу, сейчас играет, а через день выбросит за дверь.

— Я все равно скажу нет. Из принципа. — В гневе я вскочила с кровати. — Ты такая заносчивая задница, что бросится тебе на шею может только малоуважающая себя охотница за грудой мышц с деньгами и властью. Но это не про меня. Мне нужно уважение.

Терон просто запрокинул голову и искренне рассмеялся.

— Я же говорил. Такое самомнение в таком мелком существе. Поразительно просто. — Он словно начал разговаривать с самим собой и встал с кресла.

В этом он был совершенно не прав. Я никогда не страдала самомнением. Это была только лишь защитная реакция на более глубокое чувство недовольства собой и осознанием, что я могла бы быть чем-то большим.

Всю жизнь я работала во славу своего мужа и его проектов, вышла замуж, подчиняясь доводам разума, оставила себе своё имя по настоянию всех своих домочадцев, переехала в Швейцарию вопреки своему желанию и только потому, что родители настояли. Моим жизненном кредо стало непричинение родным даже малейших неудобств.

И в то же время именно поэтому я постоянно испытывала недовольство: я жила чужими желаниями и обстоятельствами. Меня даже на этот корабль вытолкнули, не спросив, хочу ли я этого! Хотя чего лукавить: если бы действительно спросили, скрыв весь пошлый подтекст, я бы ответила, что очень хочу! Для меня это был шанс начать новую жизнь, найти себе новое применение, познать новые науки, процессы, вникнуть в глубь мироздания.

А он… Он… Он считывает только поверхностные эмоции. Интересно, а его заносчивость настоящая или он тоже маскирует какие-то комплексы? Я пытливо посмотрела на него, пытаясь просканировать что-то, что крылось за его огромными горящими глазищами. Он тоже воззрился на меня.

— А сейчас ты чувствуешь свою незначительность. Сожаление. Утрату. Горечь. И опять это предвкушение. Что ты предвкушаешь, мой маленький зверёк? — Он протянул это с такой хищной мягкостью. Его глаза горели неподдельным интересом и даже восхищением. Алекс никогда не смотрел на меня так даже в лучшие годы. Долго, испытующе, изучающе, заинтересованно и радостно. На словах Терон убеждал меня в моей незначительности. Но в то же время хотел меня узнать и прочитать. Алексу я была действительно не интересна. Сейчас же мужчина передо мной желал проникнуть в мою голову, разобраться во всём, что я чувствую. Я была интересна ему до чёртиков. И тогда я почувствовала радость. Искреннюю радость своему маленькому открытию.

— Столько эмоций! — Прохрипел он, приближаясь. — Они сменяют друг друга лавиной, сходящей с вершин Дака-Оны. Он закрыл глаза и глубоко вдохнул. Его глаза двигались под веками будто бы он смотрел какой-то фильм. А я, я смотрела на его прекрасное лицо и радовалась. Просто радовалась тому, что он хотел меня. Не сексуально. Или… Не знаю, но он хотел меня узнать. Я, маленькая земная женщина со всеми своими тараканами вдруг стала интересна огромному и прекрасному космическому титану так, как не была интересна ни одному из земных существ. Я вглядывалась в его лицо, в эту идеальную кожу, густые ресницы, растрепанные волнистые волосы, цвета гречичного мёда. И мне захотелось их потрогать. Рука сама дёрнулась к нему, живя своей отдельной жизнью.