Нефритовый тигр - Сутямова Александра

– Прошу меня простить, господин Су, по моей вине мы отошли от династии Фу, – поняв, что увела тему разговора в сторону, решила исправиться Сона.

– Ради знаний – во благо, госпожа, и я тому рад. Но позвольте, я продолжу. Когда правитель запада ван Дао Вэн ослушался двадцать второго правителя Пинхэн Фу Хона[153], за ним последовали правитель северных провинций ван Цзин Цао[154] и правитель восточных ван У Цин[155], объявив, что миром или войной, но они более не признают правителями потомков рода Фу. Начались изменения, вернулись родные диалекты.

– Сколько же всего было правителей династии Фу?

– Двадцать восемь, госпожа. Но лишь двадцать один правил объединённой землёй. А далее территории царства стали уменьшаться ввиду нескончаемых войн с крепнущими новыми государствами. В конце всё вернулось к истокам. Царство Пинхэн было заключено в границы Южных равнин. И когда род Ван восстал против Фу, последний пресёкся.

– Когда же независимым стало Государство Бессмертных пустынь?

– Вначале оно долгие годы было частью Государства Западного Солнца, но, воспользовавшись его временной слабостью, правитель Лянь Мимар[156] смог поднять восстание и одержать победу. Запад смирился с потерей своих северных степей, ведь лучше потерять рукав, чем всю одежду. Полагаю, в том была и своя выгода – теперь ему не нужно защищать свои деревни и города от Независимых племён, сейчас это дело малого государства, возводящего стену и существующего за счёт податей, уплачиваемых караванами за защиту. Конечно, победа была не окончательная, и до сих пор правители династии Лянь вынуждены отправлять своих наследников залогом мира и раз в несколько лет прибывать на поклонение правителям Дао, возомнившим себя сынами и дочерями Духов. Они и нас желали отвернуть от веры, прельщая помощью в войне с Севером, но доблестный правитель Ван Ян, да благословен Он будет Духами, верен предкам!

– Так что же стало с правителями Фу?

– Как вы знаете, семьи Ван и Вэй во времена варварских племён соседствовали на земле нынешнего Царства. Если вам известно, гун Хуан Цзюй Фу Жун[157] тоже является непрямым потомком рода Фу. После падения Пинхэн потомки правителей Фу стали гунами в Царстве Южных равнин, что вызывает и по сей день ужасные распри между семьями Фу и Ван. Фу помнят, как прямого потомка родоначальника династии Фу вместе с детьми заточили в доме и не позволили выходить. За ними был уход, их окружали слуги, ведь это правящая благословенная кровь, но состоять в браке они не могли. Последней, в старости, в том доме почила Фу Ли[158], попавшая туда в младенчестве.

– Ужасающая история.

– Но это история, госпожа. Мы должны знать её хорошие и плохие стороны, дабы учиться на своих ошибках. И если мы говорим об истории…

– Знаю, о чём вы желаете спросить меня, господин Су. Я отправила письмо отцу в тот же день, однако, боюсь, из-за войны… Вы и сами понимаете, время сейчас нелёгкое.

– Что ж, понимаю, понимаю, госпожа. Но даже в этом малом разочаровании есть выгода – я приобрёл полезные знакомства. Надеюсь, ваш отец мне не откажет.

– Будьте уверены, господин Су, – коротко улыбнулась «молодая госпожа».

– Тогда я, пожалуй, должен закончить беседу, ведь меня ещё ждут дела перед отъездом.

– В какую провинцию господин намерен отправиться?

– В своё поместье, близ Лю Шуэй…

«Главное – не в Бай Мэн Коу», – выдохнула Сона.

– …Молюсь, чтобы варвары и бандиты туда не добрались.

– Разве в Хуан Цзюй не сохраннее?

– Кто знает, госпожа. Вот только умереть я должен на земле своих предков.

Сона сделала почтительный поклон в знак одобрения добродетельного рвения старика, как это сделала бы дочь известного торговца, имеющего принадлежность к гильдии. Они попрощались. Девушка вышла проводить дорогого гостя и, когда караван удалился на достаточное расстояние, тихо произнесла:

– Простите меня, господин Су…

Потянулись дни, полные размышлений. Площадь была по-прежнему людной, но на ней так и не появлялся тот, кто нужен. В доме было тихо, Цзян Ган на кухне всё чаще сидел без дела, перебрасываясь с Маном и Лао в щепки на медяки. После освобождения Ми Лу Сона чувствовала прилив сил, вот только не знала, куда их применить. Появилось много свободного времени, чтобы вспомнить прежние обиды, к примеру, обман Сяо Ла:

«Как же обидно! Я тоже обманываю всех, но я вынуждена поступать так ради выживания. А он… И он? – озарило Сону. – Назначил встречу в точный день, значит, хотел встретиться. И тем более, вначале он допытывал, что я буду делать, когда найду Ху Цзы. Зачем это? Ему же самому выгоднее, если я скорее покину город. Зачем сказал, что нашёл человека? Если бы хотел от меня избавиться, то сказал бы наоборот… А если это было для него опасно, поэтому пришедшего и «пытающегося его выманить» Чжу Жу он просто испугался?! Я должна с ним встретиться лично, без свидетелей».

Однако её энтузиазма не разделил главный сообщник – Жу:

– Он подлец, Ан Ан, забудь про него.

– Стал бы он медлить со встречей, если от того зависит, насколько быстро я покину город?! Что, если он не может это сделать из-за страха? Мать Ху Цзы была знатного имени, а знатных окружает много врагов, тайн и людей, следящих за тем, чтобы тайны такими и оставались. Если же прав ты и он решил меня обмануть так жестоко, то пусть молится своему Духу Знаний, чтобы мне с ним не встречаться!

Жу глубоко вздохнул:

– Если вы обещаете впредь не мыслить об общине, я схожу в последний раз.

– Полагаю, младший господин Ван не простит того, что о нашей с ним договорённости прознают другие…

– Птицы камнем не упадут от того, что с ним увижусь я! – предчувствуя следующий поворот в разговоре, начал отпираться Чжу Жу. – Говорить с ним стану я и передам вам всё известное.

– Мёртвую птицу вернуть на небо мы уже не сможем, – Сона старалась донести свою позицию спокойным, утвердительным тоном. – Ты – не я.

– Вы часто мыслите о плохом.

– Ты мне поможешь?

– Снова?

Сона шумно выдохнула, отвернувшись в сторону цза-отай, на которой ей вновь приходилось кипятить наполовину испарившийся лушуэй[159], бормоча себе под нос:

– Да, опять…

«Как же сложно! Жу, как ты не понимаешь, я хочу домой! Мне и своих страхов хватает, так приходится бороться ещё и с твоими! Я найду Ху Цзы, сделаю всё, что требуется, и Кохас вернёт меня домой! Больше ты меня знать не будешь, и заживёшь своей никчемной жизнью в этой проклятой эпохе! – Злость отчаяния мутила разум. – Мне абсолютно плевать на то, что для вас хорошо и плохо! Я из другого времени! С чего я должна стоять на этой… – в мысленный диалог вмешалась словесная брань, – кухне и заниматься абсолютно бесполезным делом потому, что это важно для вас?!»

Сона с грохотом опустила деревянный половник на стол и продолжила спокойно:

– Жу, я винилась за то, что купила Ми Лу, хотя ты меня старался уберечь. Более я подобной глупости не совершаю. Я не знаю о роде Ху Цзы ничего, кроме того, что о них нет записей. Его мать знатного происхождения, но что с отцом? Что, если сын был рождён вне брака и о том никто знать не должен? Я клянусь тебе, что отныне тебя не побеспокою, только помоги мне остаться по ту сторону ворот, дальше я справлюсь. Более я вашу семью не брошу в опасность. Обещаю, после я покину ваш дом, и впредь вы обо мне не услышите, – умоляла Сона.

Последние слова девушки заставили парня… погрустнеть? Да, он явно был расстроен тем, что постоялица, на какое-то время ставшая частью его жизни, покинет его.

– Выберите одежду из моей: всё же злые языки могут многое наговорить, увидев ученика, беседующего с женщиной.

Сона прикрыла глаза и улыбнулась с облегчением:

– Спасибо, Жу, спасибо, что ты есть!

На следующий день, проходя возле храма, Сона ещё раз постаралась найти взглядом того загадочного юношу в красном, свободно перечащего человеку, чьё слово стоит выше всех земных законов.