Ангел в темноте - Юлия Лешко

– Не бойтесь, давайте.

Из комнаты выходит хозяйка: она переоделась и выглядит теперь моложе. Теперь я вижу, что она старше меня, но моложе моей матери. Видимо, Денис не единственный ее ребенок, а младший. Она приветливо говорит:

– Как вас называть можно?

– Рита, – говорю я.

– Денис, беги скорее, батьку зови. Они починят, не сомневайтесь. И мобильник свой подключите, вон розетка. Подзарядка есть? А то ночуйте у нас, тут всем места хватит. Пойдемте за стол, чай готов.

Я втыкаю в розетку подзарядку, и мы садимся за стол. Мне все же не очень ловко, а вот она смотрит на меня с улыбкой и нескрываемым интересом. Честно говоря, я давно привыкла к нему: людям всегда забавно видеть человека «из телевизора». Как будто я сказочный, вымышленный персонаж…

– А что в Молодечно делали? К передаче, может, готовились?

– У меня там папа живет. Я в Молодечно выросла, школу закончила, – отвечаю я, с неожиданно проснувшимся аппетитом накалывая на вилку кусок домашней колбаски.

– Да что вы? – непритворно радуется женщина. – Ой, меня Елена Петровна зовут, я же не сказала. Так вы землячка наша, да?

– Ну да, – говорю я с набитым вкуснятиной ртом. И почему-то мне становится необыкновенно весело и легко. Мне даже хочется рассказать Елене Петровне, как я хорошо съездила к отцу, но в это время звонит телефон.

– Муж, наверное, – догадываюсь я и подбегаю к телефону.

– Рита! – голос Миши звучит озабоченно. – А тебя там потерпят еще часок-полтора? Не могу вырваться, заяц. По селектору с Екатеринбургом переговариваемся, раньше трафика не было… ну, не прогонят? Я через час, примерно, выеду.

– Елена Петровна, можно еще у вас побыть, муж только через часа полтора приедет? – спрашиваю я.

Хозяйка с готовностью кивает:

– Рита, а можно, я еще соседку, Веру позову? Пусть она на вас тоже посмотрит, полюбуется…

Я смущаюсь совершенно непритворно. Посмотреть на меня? Здесь, в этих Денаричах, как между небом и землей. Кто я здесь: столичная телезвезда Маргарита Дубровская или просто молодая женщина Рита, родом из этих мест, случайно попавшая в гости к землякам? Но все равно киваю: пусть приходит, не мне же выбирать гостей в этот вечер.

На пороге, буквально через пару минут, возникают Вера, Денис, его отец и еще какой-то мужчина, видимо, сосед.

Все они радостно оживлены: починили мою «птичку», в доме – неожиданное застолье… Хозяин дома тянет довольно замасленную руку:

– Здравствуйте! Сюда на вашей приехали, так что…

– Руки помой, потом «здравствуйте», – строго говорит Елена Петровна, расставляя еще тарелки.

Но я успеваю пожать эту рабочую руку:

– Спасибо вам…

Мы еще сидим некоторое время за столом, говорим все сразу. О чем? А колбаса вкусная! Дороги у нас хорошие. Молодежь все равно спать под утро ложится – хоть в городе, хоть в деревне! Выпить – это ничего, можно иногда, наркотики – вот где ужас… А настроение у меня всегда хорошее, это правда… Волосы лучше гладко зачесывать, мне так «лучше идет». Дочь Катя, муж Миша…

Ух ты! Забыла про мужа Мишу!..

Несусь к мобильнику:

– Миша, меня починили! Сама приеду, не спеши!

– Может, дождешься, одиннадцатый час все-таки?

– Нет, все в порядке, я сама! Ты дома жди.

– Ты не лети только…

Но я лечу. Я лечу в этой теплой тьме, не глядя на спидометр, согретая отцовской любовью и чужим, но почему-то тоже родным домашним очагом. И мыслей почти нет, только нежность, темнота и неясная надежда…

Я уже вижу приближающиеся огни столицы, когда в сумке звонит телефон. Я знаю, кто это звонит, но отвечать не буду.

А завтра – увидимся.

Рифмуется с любовью…

В дверь кабинета Ольги Николаевны негромко постучали. Конечно, это дежурный врач Ирина Сергеевна. «Могла бы и не стучать, это же не гостиничный номер», – подумала Ольга. Она знала, что Ирина Сергеевна таким нехитрым образом проявляет свое уважение, а если уж совсем откровенно – приучает к подчеркнуто уважительному отношению ее, Ольгу, не так давно занявшую пост заведующего отделением старшего возраста в детском онко-гематологическом центре. Обращается к ней теперь большей частью официально, по имени-отчеству, особенно при сотрудниках, хотя иногда точно так же прилюдно называет – то ли по ошибке, то ли по привычке – просто Олей, как это повелось у них давным-давно, с тех пор, как они стали работать вместе…

А ведь, и правда, уже немало лет прошло. Сколько – семь? Восемь? Больше?

– Оля, соседке твоей сегодня получше, уже можно подойти.

– Температура упала?

– Да, почти нормальная. Скачет пока.

– В динамике понаблюдаем. Напугана девчонка?

Ирина Сергеевна с сомнением покачала головой:

– Не знаю. Виду не подает. Интересная девочка: то ли очень хорошо воспитанная, то ли такая гордая…

– И то, и другое.

– Ты ее родителей знаешь?

– Не близко. Виделись иногда, здоровались через раз. Они живут в соседнем подъезде. Марина с моей Наташей в параллельных классах учатся.

– А почему ее в отдельную палату попросили после реанимации положить? С девчонками все же лучше было бы, наверное…

– Попробую узнать.

– Я так поняла, папа из «новых»?

Ольга задумчиво пожала плечами.

Однажды ярким летним воскресным утром поднявшаяся по привычке рано Ольга смотрела из окна кухни во двор. Из соседнего подъезда вышли трое – мама, папа, дочь.

Ольга знала, что девочку зовут Марина Бохан, она училась в восьмом «Б» классе, а вот с ее родителями знакома не была. Впрочем, с самой девочкой она тоже не знакомилась: Наташа с Мариной подругами не были. Просто Ольга Николаевна знала, что эта красивая стройная девочка – сверстница дочери. Довольно высокая, с темными блестящими волосами до плеч, ровно подстриженными, как у моделей «Космополитена», Маринка очень красиво двигалась. Ольга всегда ставила ее в пример Наташке: «Выпрямись, не сутулься, смотри, как девочка замечательно ходит, как струнка». Дерзкая ее Наташка беззаботно отмахивалась: «Она с пяти лет танцами занимается, а ты меня зачем-то в художественный уклон отдала. Теперь она ходит как струнка, а я рисую, как… Кукрыниксы».

Маринкин папа – невысокий, плотный моложавый мужчина с приятным улыбчивым лицом – судя по всему занимался каким-то бизнесом. Навряд ли он был крупным дельцом. Жили-то они, в конце концов, по соседству, разве что квартира у Боханов была четырехкомнатная, кажется…

Мама – очень хрупкая, всегда немного грустная большеглазая женщина, ровесница Ольги, не работала, наверное поэтому у нее чаще всего был такой скучающий вид, а может просто Ольге она попадалась не в настроении.

В то утро они подошли к своему нарядному джипу «Kia» цвета морской волны и какое-то время стояли рядом, о чем-то переговариваясь. В руках у отца были объемные сумки, Марина держала сетку-авоську с арбузом, мама шла налегке. Наверное, собирались на пикник. Эта радующая глаз картина была похожа на рекламный ролик: дочь с отцом засмеялись чему-то, а мама казалась по обыкновению немножко меланхоличной. По ее лицу было заметно, что она пытается понять, над чем смеются ее муж и дочь, но мысли ее далеко. Она улыбалась мягкой, немного отсутствующей улыбкой. Ольга, наблюдавшая за ними, стала невольно повторять их мимику: сначала улыбалась, потом так же, как красивая мама девочки, чуть удивленно приподняла брови…

Почему Ольга Николаевна вспомнила то прелестное утро именно сегодня, когда в восемнадцатой палате лежала с пугающим диагнозом (а других у Ольги в отделении просто не было) красивая девочка Марина? Наверное потому, что тогда, летом, ей показалось: у этих людей нет и не может быть проблем, такие они спокойные, жизнерадостные и благополучные. Она была в этом так же твердо уверена, как в ясном солнечном утре за окном.

В палате у Маринки сделали все, чтобы комната как можно меньше была похожа на больничную палату. Одеяло принесли свое, яркое и легкое, поставили маленький портативный телевизор, рядом – такой же небольшой магнитофон, на подоконнике рассадили пять кукол Барби в разных нарядах.

Маринка сидела на кровати, откинувшись на две подушки, немножко бледная, особенно по контрасту с развеселой пестренькой пижамкой, и очень серьезная.

Когда Ольга вошла в палату, девочка удивилась. Узнала. Нет, пожалуй, даже обрадовалась.

– Здравствуй, Марина, – произнесла Ольга Николаевна и улыбнулась, как улыбнулась бы хорошей знакомой, подруге дочери.

– Здравствуйте.

Ольга взяла стул и пододвинула его ближе к кровати. Журнал регистрации и ручка в ее руках – только повод для неурочного визита. Она приветливо, с симпатией смотрела на Маринку.

– Узнала меня?

– Конечно. Простите, я…

– Меня зовут Ольга Николаевна.

– Я знаю, вы мама Наташи Ботяновской.

– Да, и теперь еще твой лечащий врач.

Марина опустила глаза, минутное оживление прошло. Ольга открыла свой журнал, взяла со стола градусник, встряхнула его и протянула девочке.