Смоленское направление - Алексей Борисов

– Тебе принесут через три дня бронь, как раз на Петра, качество пластин оценишь сам. Так согласен? – Придётся мотнуться в Севастополь, на завод. Подумал про себя.

Данила согласился взять виру товаром, но условие выздоровления сына стояло на первом месте. День прошёл без происшествий и приключений. Степанида выяснила, что мелкие воришки ошиваются на Подоле, главарь у них владелец мелкой харчевни по кличке Несун, серьёзных дел за ними нет. Грозные тати, обитающие вокруг города, недавно сгинули, и о них ничего не слышно. Около десяти часов следующего дня, забрав Савелия с собой, мы возвращались к камню, где по идее, должны были закончить возводить дом. Рыбак становился связным, и что бы кормить семью в связи с отрывом от основной работы был вознаграждён гривной серебра.

По приезде в лагерь чуть было не поругался с Фролом. Плотники приостановили работу, выстроив только первый этаж, при этом закончив часовню. Причиной тому была печь, требовалось время и свободный доступ сверху.

– Ещё три дня ждать. – Авторитетно сообщил Игнат.

Спорить с печником, не владея тонкостями строительства древней системы отопления было бесполезно. Ночью, часа в три, пока никто не видит, пробрался к двери камня и через секунду стал вытаскивать мешки и тюки с необходимыми вещами. Последний мешок был самым тяжёлым, в нём лежала бригантина для Петра вместе со шлемом. То, что размер брони несколько превосходил габариты сына кузнеца, а шлем напоминал гермунбю, меня не смущало. Если Данила работает с доспехом, то наверняка подгонит по фигуре сына. Картинка с расположением стальных досок прилагалась к покупке.

Рыбак отчалил после восхода солнца, отпускать малознакомого человека с дорогими вещами было опасно. Бойцы тянули жребий, кто отправится в Смоленск,– победила молодость. Велимир, только удивился, что ему не отсыпали серебра на кутёж.

– А куны? Куны дадут? – Спросил воин, садясь в лодку.

– Держи, тут двадцать пять резан, хватит на грузчиков и на священника, гуляние не предусмотрено. – Бросил в лодку маленький мешочек.

Часовня была отстроена, и теперь необходимо было её освятить. Велемир должен был отыскать звонаря, воспользовавшись помощью Евстафия, и вместе с ними уговорить священника приехать к камню. Герасима в церковных кругах знали, приказчик по идее мог гарантировать денежное вознаграждение, воин – охрану священнослужителя.

Убранству в часовне могла позавидовать даже городская церковь. Современные иконы, с изображением: Георгия Победоносца, Архистратига Михаила, Иоанна Воина копировали иконописцев XIII века и составляли иконостас. Патриарший ладан, свечи, лампадное масло, даже красная ковровая дорожка. Купол покрыли золотой краской, в самой часовне одновременно могли находиться не более шести человек. Население лагеря было довольно, особенно артель строителей. До этого момента меня в тайне считали не совсем Православным.

Священник Ермоген прибыл вечером. Худощавый, со впалыми щеками, борода до пояса, в выцветшей рясе, сапоги в которых трое умерли, за плечами тощий сидор. Зато в наличии массивный медный крест и видавший виды посох. Перекрестил всех встречающих у причала, произнёс молитву о благополучном прибытии и стал подниматься наверх. Мы с Савелием встречали его у ворот.

– Добрый вечер, батюшка. Спасибо, что откликнулись на приглашение. – Начал вступительный разговор.

– Благое дело совершено, отрок. Храм Божий давно стоять здесь должен. – Ермоген говорил хорошо поставленным протяжным пафосным голосом.

Подойдя к часовне и внимательно осмотрев её со всех сторон, зайдя внутрь, священник извлёк из заплечного мешка иссоповое кропило, глиняную флягу с освящённой водой и маленькую купель.

Специально собирать народ не было смысла, присутствовали все, даже цыган. Священник встал напротив двери к нам лицом.

– Вонмем, премудрость, вонмем. Доставляя, как всякая вода, бодрость человеку, освященная вода напоминает христианину о духовном очищении и духовной бодрости, подавая это очищение и бодрость тем, которые с верой принимают святую воду и окропляются ею. – Ермоген окунул в купели кропило, повернулся к часовне лицом и окропил здание с четырёх сторон. После совершения обряда, зрители были обрызганы оставшейся святой водой, повторили за священником короткую молитву и перекрестились, несколько раз кланяясь.

– И помилуй их по велицей милости Твоей, всякия нужды избавляй. – Закончил читать нараспев молитву.

Ужинали все вместе, воины, артельщики и рабы. Церковный обряд уравнял всех. В приватной беседе перед отбоем Ермоген высказал слова благодарности за трёхлитровый бутыль лампадного масла и большой свёрток ладана, привезённого с Афона. Смоленская церковь испытывала значительные трудности с поставками благовоний. Пятнадцатифунтовый пакет с ладаном являлся настоящим сокровищем. В год с одного дерева можно добыть четыреста грамм смолы, потребителей множество, вот и не доходит сей продукт до Смоленской епархии в нужном объёме. Последний привезённый ладан был из смол ливанского кедра и давал больше запаха гари, чем благовония.

Ермоген оказался довольно образованным человеком, помимо греческого и латыни знал итальянский язык и понимал диалекты Готского побережья. Разговор перешёл о книгах, летописях и письменности. Некоторые латинские выражения ещё были в моей памяти, удалось блеснуть знаниями. В ответ на греческую речь я улыбнулся, ответить было нечем, но как говорится: – молчи, за умного сойдёшь.

– Одна у нас беда, очень мало книг, и дело не в дорогой харатье. – Говорил священник.

-Неужели мало грамотных писцов? – С удивлением спросил у Ермогена.

– Людей хватает, в Новгороде, например, даже многие женщины грамоте обучены. Пожары Алексий, пожары наша беда. Святое писание не в каждой церкви есть, только в каменных храмах разрешено хранить рукописные творения. – Батюшка говорил с таким сожалением, что было видно переживание человека. До изобретения печатного станка ещё было двести лет, а с пожарами и у нас справляются с трудом, помочь было нечем.

– Вот, если бы Ваши, из Никеи, прислали бы пару десятков книг с тобой, то была бы помощь. – Ермоген отпил глоток вина, внимательно наблюдая за моей реакцией. К чему это было сказано, я понял лишь через две недели, когда священник повторно навестил наш лагерь.

– Пути господни неисповедимы, батюшка. Книг у меня нет, а вот летописи, было б интересно с ними ознакомиться. – Перевёл на интересующую меня тему разговор.

– На то надо получить благословление настоятеля, сын мой. – Священник перекрестился, отказа не было, значит оставалась надежда сфотографировать Смоленскую летопись.

На следующий день, в кельи настоятеля церкви Михаила Архангела Ермоген докладывал о поездке.

– Ромей, безусловно, воинского звания, чин не малый, образован, знает латынь, при звуках родной речи улыбнулся. – Священнослужители вели разговор при закрытых дверях, однако говорили шёпотом.

– Почему решил, что воин? – Настоятель был доволен, что послал самого опытного своего человека.

– Воинская выправка, её не спрячешь, и ещё, своих людей он назвал 'банда', не сотня как у нас, а именно на ромейский манер. Потом сделал вид, что оговорился. – Пояснил свои наблюдения Ермоген.

– Что ещё интересного видел? – Заметно нервничая, спросил настоятель у собеседника.

– Лагерь построен почти полностью, использовали множество камня и досок, гвоздей вколочено немыслимое количество. Все строения на своих местах, наверняка использовали чертежи. Люди живут в полотняных шатрах, а не в землянках. Все воины в одинаковой одежде, рабы то же, чувствуется организация. – Ермоген на секунду прервался, давая возможность переварить информацию настоятелю.

– Говори, всё в порядке. – Настоятель махнул рукой, давая понять, что готов слушать дальше.

– Часовню выстроил богато, крыша покрыта золотом или чем-то очень похожим на него. На образах ромейские святые воители, дары преподнёс, сейчас покажу. – Ермоген развязал опухший сидор, и запах ладана заполнил келью.

– Афонский. – Всё, что смог произнести настоятель, чутко уловивший запах благовония.

– Просил Алексий передать просьбу, зело интересует его летописи города. – Глиняная амфора с лампадным маслом тяжело опустилась на стол.

– Разрешить можно, но не сейчас. Пусть никеец проявит себя, а то ишь чего придумал, боярин из какого-то Мурманска. За дураков нас держит, света не знающих? – Настоятель поднялся с лавки, прошёлся из угла в угол и отпустил Ермогена по своим делам.

Глава 15.

Новгород.

Парус лениво хлопнул, захватил ветер, и снова повис тряпкой. Ладья шла по течению реки, помогая путешественникам поскорее добраться до дома. Безобразие с ветром началось после прохождения самого тяжёлого участка пути – волока. Пахом Ильич сидя на баке игрался с кортиком, раскручивал рукоятку, нажимал на кнопку пружины, подстраивал клинок к солнцу – пуская зайчики и тут в борт вскользь ударило плывущее дерево. Ладью качнуло и кортик, выскользнув из рук купца, вонзился в планширь, и чуть было не слетел в воду. Новгородец схватил дорогое оружие, спрятав в ножны, полез осматривать борт, провожая коротким взглядом плавун. С тех пор парус никак не хотел поймать ветерок, кормчий даже втихаря покрошил кусок хлеба в воду – речной бог не внял подношению.