Брекен и Ребекка - Уильям Хорвуд

и чем-нибудь подкрепиться, но только по очереди, быстро и тихо. Уговаривать не пришлось: на них уже действовала особая атмосфера, царившая на прогалине. Многие из кротышей не стали никуда ходить, они застыли в ожидании, глядя из своего укрытия на Камень.

Ночной воздух становился все прохладнее, а полная луна поднималась все выше над деревьями, и ее свет струился на поляну, отчего все на ней казалось ярким по сравнению с тенистым лесом, погружавшимся в почти непроглядный мрак. Никто из них не знал, чего все дожидаются, и Ребекка, устремив взор к Камню, который при лунном свете казался серым и шероховатым, помолилась о том, чтобы он даровал защиту кротышам. У нее создалось впечатление, будто она несет ответственность за сохранение жизни всего выводка, она видела в них лишь детенышей, и главным для нее было сберечь заключенную в них жизненную силу.

По лесу и по лугам у его кромки пронесся ветер, покачивая ветви на верхушках деревьев. Все стихло, потом последовал еще один порыв, и снова тишина. Но вот опять над склонами задул ветер и унесся в темноту за лесом, устремившись к тихим долинам Истсайда. Кротеныш завозился в траве, но на него тут же шикнули. Другой кротеныш подобрался поближе к матери и уткнулся носом в теплый мех, глаза у него слипались от дремоты.

Наступила Самая Короткая Ночь, и лес начал понемногу оживать, тишину сменяли всплески шелеста и шорохов. Ветер? Кроты? Хищники? Наступило время, когда Камень дарует благословение малышам.

❦

Если кто-то среди кротов и знал лучше других, что означает наступление Самой Короткой Ночи, то это был Брекен, свидетель страшной гибели Халвера на этом самом месте двенадцать кротовьих лет назад. Тогда он произнес слова священного заклинания, и этот момент стал в его жизни вехой, отметившей вступление в зрелость. Теперь он находился на пути к Камню и продвигался с легким шорохом среди высоких трав и прошлогодней листвы, покрывавшей землю в Данктонском Лесу.

— Осталось совсем немного, Босвелл, — прошептал он. — Скоро ты увидишь Камень. — Следом за ними по лесу пробирались Маллион и Стоункроп, сожалея о том, что они не смогут сразу податься в родные места в Луговой системе, но твердо вознамерившись дойти вместе с Брекеном до самого подножия Камня, тем более что им очень хотелось посмотреть на него. — На подходе к Камню спешить не будем: неизвестно, на кого мы там натолкнемся. Если Мандрейк покинул Данктон и власть перешла к Руну, не исключено, что он отправился на прогалину. Рун ненавидит Камень и связанные с ним ритуалы. Он постарается сделать так, чтобы никто не смог произнести слова благословения.

Они двигались до того бесшумно, что Ребекка догадалась об их присутствии, лишь заметив, как тень крота, выскользнувшая из тьмы на дальней стороне опушки, замерла, глядя на Камень, и ее очертания приобрели четкость. Затем на прогалину вышел второй крот, по меньше первого, и даже при лунном свете Ребекка заметила, что он хромает, вскидывая вверх голову на каждом шагу. Затем появились еще два крота, и один из них, более крупный, вначале тревожно огляделся вокруг, а затем тоже остановился, устремив взгляд на Камень.

— Ну и ну! Ты и впрямь привел нас к нему, Брекен! — сказал большой крот.

Когда Ребекка услышала имя Брекена, ей вдруг показалось, что время обратилось вспять. Она не дыша смотрела на четверых кротов, пытаясь различить фигуру Брекена среди едва видневшихся во мгле очертаний.

Затем маленький крот подошел почти вплотную к Камню. Послышался его ровный звонкий голос, исполненный благоговейного изумления:

— Вот я и добрался до Данктонской системы, — сказал он. — Я столько долгих лет провел в пути и остался в живых лишь по милости Камня.

Ребекка пристально наблюдала за ним, а сердце ее учащенно билось в приливе надежды на встречу с Брекеном. Приподняв лапу, маленький крот прикоснулся к Камню и негромко проговорил:

— Знаете, на свете нет ничего, кроме Камня. В конечном счете все сущее — это Камень.

В этот момент он развернулся в ту сторону, где среди лесных теней пряталась Ребекка, и она впервые смогла разглядеть его. Мех при свете луны казался серым, глаза лучились мягким светом, и Ребекка подумала, что никто никогда не сказал о Камне лучше, чем он. Трое других кротов, стоявших на прогалине, застыли в неподвижности, и Ребекке не удавалось различить, куда они смотрят — на маленького крота или на возвышающийся перед ними Камень.

— До чего же приятно снова очутиться здесь! — сказал один из них и вышел на ярко освещенное место. — Я и не думал, что обрадуюсь так сильно!

И тут Ребекка поняла, что это и вправду Брекен, ее Брекен, он цел и невредим, он вернулся в столь дорогой им обоим лес. Следуя наитию, она пришла к Камню и встретила его, а ведь если бы она хорошенько подумала, то непременно бы догадалась, что он окажется здесь в Самую Короткую Ночь.

Тараща глаза, из темноты на нее смотрели кротыши, пытаясь угадать, что она собирается делать и кто эти кроты, друзья или враги, от которых придется спасаться бегством. Повернувшись к ним, Ребекка улыбнулась и погладила кротеныша, стоявшего поблизости от нее, а когда они успокоились, устремилась вперед на залитую лунным светом прогалину, словно пытаясь догнать скользившую по земле собственную тень.

Брекену да и всем остальным показалось, что внезапно возникшая из тьмы рядом с Камнем Ребекка является частью таинства, в котором все вокруг — и лунный свет, и очертания деревьев, и лес, и Камень, и ее присутствие, и темнота, из которой она вышла, — сливается в единое целое.

— Ребекка, — сказал он, не найдя иных слов.

— Любовь моя, — откликнулась она, повторив то, что шептало ей сердце.

— Ребекка? — повторил он и двинулся навстречу ей, не видя и не слыша ничего вокруг.

— Да, — ответила Ребекка, и они осторожно притронулись друг к другу.

Брекену все это до сих пор казалось сном, но Ребекка твердо знала, что перед ней ее любимый и прикосновение к нему драгоценно, как сама жизнь. Они стояли, гладя друг друга, и она заулыбалась, а он хранил серьезность. Ребекка заметила, каким большим и сильным он стал, совсем непохожим на беглеца, повстречавшегося ей однажды.

— Любовь моя, — заговорили они оба разом. — Где же ты был? Где ты была?

Потом все услышали, как она сказала: «Босвелл? Из Аффингтона? Из