Удивительные истории нашего времени и древности - Автор неизвестен - Древневосточная литература

— Какая несправедливость! — возмутились друзья Лу Наня. Мы уже договорились о том, что завтра самые почтенные и влиятельные жители уезда пойдут в ямынь и по душам побеседуют с начальником уезда. Нет сомнения в том, что он, опасаясь пересудов, освободит вас.

— Это дело не стоит того, чтобы вы себя затрудняли, ответил Лу Нань, — пусть делает, что хочет! У меня к вам есть другое дело. Не откажите в любезности зайти ко мне домой и передать, что я велел прислать в тюрьму побольше вина.

— После того, что с вами случилось сегодня, вам следовало бы поменьше пить, — возразили друзья Лу Наня.

— Самое драгоценное в человеческой жизни — это делать то, что тебе хочется, — ответил на это с улыбкой поэт. — Бедность или богатство, слава или позор — все это вещи, которые от нас не зависят, что ж мне о них думать! Неужели из-за того, что начальник уезда собирается причинить мне неприятности, я не должен пить вина?

Едва успел поэт кончить фразу, как появился тюремщик, который стал толкать его в спину, приговаривая:

— Иди-ка скорей в тюрьму, в другой раз поговоришь!

Надо сказать, что тюремщик этот, некий Цай Сянь, был человеком, всячески угождавшим начальнику уезда, и последний на него очень полагался.

— Ах ты гадина! — набросился на него поэт с вытаращенными от злобы глазами. — Какое тебе дело до того, что я разговариваю!

— А как же! — закричал тюремщик, тоже вспылив. — Ты теперь просто преступник, так что оставь-ка лучше свои барские замашки!

— Какой я преступник! — рассвирепел Лу Нань. — Вот возьму и не пойду в тюрьму, что ты мне тогда сделаешь?

Цай Сянь собирался еще что-то ответить поэту, но несколько благоразумных свидетелей этой сцены оттолкнули тюремщика и после долгих настояний убедили Лу Наня войти в тюрьму. Друзья Лу Наня разошлись по домам. Нечего говорить о том, что слуги Лу Наня, возвратившись домой, подробно рассказали обо всем случившемся жене своего хозяина.

Напомню здесь и о том, что Тань Цзунь, неотступно шпионивший за Лу Нанем, вышел вслед за ним из ямыня и подслушал весь его разговор с друзьями, который слово в слово передал начальнику уезда. На следующий день начальник уезда, притворившись больным, не выходил в зал суда и не разбирал никаких дел, так что, когда к нему пришла делегация местных чиновников, присланная друзьями Лу Наня, слуги, дежурившие у ворот, даже не приняли у пришедших визитных листков. После их ухода начальник уезда вошел в присутствие, приказал ввести всех преступников и вызвать Цзинь и других свидетелей по этому делу. Из тюрьмы были приведены Лу Нань и его слуги. Затем был внесен и освидетельствован труп Ню Чэна. Несмотря на то, что на трупе были всего лишь царапины, свидетели по этому делу, предупрежденные о намерениях начальника уезда, показали, что покойного тяжело избили. Местные жители, до которых дошли слухи о том, что Лу Нань является личным врагом начальника уезда, в один голос заявили, что Лу Нань — убийца Ню Чэна.

Начальник уезда велел Лу Наню подойти, достал договор Лу Наня с батраком Ню Чэном и, заявив Лу Наню, что этот договор фальшивый, разорвал его на мелкие куски. Подвергнув Лу Наня жестоким пыткам, начальник уезда тут же приговорил его к смертной казни. Кроме того, он приказал дать Лу Наню двадцать тяжелых ударов палками, на руки и на шею надеть длинную кангу и заключить в камеру для смертников. Все слуги Лу Наня, получив по тридцать палочных ударов, были приговорены к трем годам каторжных работ. В зал были призваны поручители, которым было приказано зорко следить за преступниками впредь до следующих распоряжений. Жена и брат покойного Ню Чэна, свидетели и все привлеченные по этому делу разошлись по домам.

Приказав секретарям проверить все документы, связанные с этим делом, начальник уезда принялся писать пространное объяснение, не забыв при этом во всех подробностях доложить о неповиновении Лу Наня и о пренебрежении, с которым поэт относится к должностным лицам. Состряпав такой документ, Ван Цэнь послал его выше по начальству, не обращая никакого внимания на увещевания влиятельных лиц своего уезда. Стихи могут служить этому подтверждением:

Начальник уезда мог с древних временЛюбую семью разорить.И даже *Ечжан, не виновный ни в чем,И то испугался б его.Высокий ученый вчера еще жилВ довольстве, не зная беды.Сегодня в саду знаменитом егоЦветы без присмотра растут.

Лу Нань — человек из знатной семьи. Бывало вскочит у него на теле какой-нибудь прыщ или нарыв, тут же зовут врача, чтобы оказать ему помощь. Нет ничего удивительного в том, что после таких побоев он долго лежал без сознания. К счастью, люди, сидевшие вместе с ним, знали, что Лу Нань — богатый человек, позаботились о нем и тотчас достали целебную мазь. Кроме того, жена Лу Наня попросила врача оказать ему помощь; так что не прошло и месяца, как благодаря общим усилиям Лу Нань поправился.

Друзья Лу Наня не забывали о нем и постоянно приходили в тюрьму навещать его. Тюремщики получали от посетителей деньги, были очень довольны этим и беспрепятственно пропускали к поэту всех, кто приходил. Цай Сянь был единственным тюремщиком, который старался во всем угождать начальнику уезда и каждый раз бежал ему докладывать о посетителях Лу Наня.

Как-то раз, предупрежденный Цай Сянем, начальник уезда отправился в тюрьму, где он, действительно, застал приятелей Лу Наня. Так как все это были люди влиятельные и известные, Ван Цэнь ничего не посмел им сделать и разрешил привратникам пропустить их к поэту. Однако тут же он приказал дать Лу Наню двадцать палок, а тюремщиков жестоко избить. Тюремщики отлично понимали, что все это дело рук Цай Сяня, но им ничего не оставалось, как молчать, стиснув зубы. Что могли они сделать против Цай Сяня, который для начальника уезда был своим человеком.

Лу Нань привык общаться с талантливыми и знатными людьми, носить парчевые одежды, есть отменные блюда. Глаза его любовались деревьями и бамбуками, цветами и травами; слух его услаждали звуки свирелей и флейт. С наступлением вечера к нему приходили красавицы-наложницы, и он то прижимал к себе одну в красном одеянии, то ласкал другую в лазоревых шелках. Он жил беззаботно, как небожитель. Теперь же, в тюрьме, он жил за непроницаемыми стенами, в камере, где не поместилась бы и половина его тахты; перед его глазами были теперь постоянно одни лишь смертники, которые своими свирепыми лицами, руганью, спорами и криками напоминали Лу Наню сборище бесов. В ушах его непрерывно стоял звон цепей и шум колодок и наручников. С наступлением вечера звучали окрики ночной тюремной стражи, сопровождаемые ударами в колотушку и в гонг, — все это походило на бесовские песни, разрывало тоскою душу поэта. Лу Нань был человеком выносливым, но, очутившись в такой обстановке, он не мог не страдать.

Лу Нань сожалел о том, что у него не могут тут же вырасти крылья, которые помогли бы ему вылететь из тюрьмы, что у него нет топора, которым он мог бы прорубить стену и освободить себя и всех преступников. Каждый раз при воспоминании о том, какому позору его подвергли, у Лу Наня волосы на голове вставали дыбом.

«Я всю свою жизнь был честным человеком и вдруг ни за что ни про что попался в руки этому разбойнику, — рассуждал про себя Лу Нань. — Как смогу я теперь увидеть белый свет и вырваться из этой тюрьмы? А если мне и удастся отсюда вырваться, как стану я смотреть людям в глаза? Зачем нужна такая жизнь! Не лучше ли покончить с собой и сохранить свою честь?! Нет, так нельзя, нельзя, — тут же одумался поэт. — В древности просветленный князь *Чэн Тан был заключен в *башню Ся в Юли, *Сунь Бинь и *Сыма Цянь подверглись позору кастрирования. Если такие мудрые люди могли снести позор, то имею ли я право думать о самоубийстве? У меня знакомых — полна Поднебесная, продолжал рассуждать Лу Нань, — среди них немало знатных сановников. Неужели теперь, когда я нахожусь в таком тяжелом положении, они будут сидеть сложа руки и ждать моей гибели? Или, может быть, они не знают о тех оскорблениях, которым я подвергаюсь? Надо будет подробно написать им обо всем, что здесь происходит, чтобы они походатайствовали перед высшими властями о моем освобождении».

Лу Нань тут же написал несколько писем и через своих слуг разослал их во все концы. Среди друзей, к которым обратился поэт, были и состоящие в настоящее время в должности, были и чиновники, находящиеся теперь в отставке. Получив письма Лу Наня, все они забили тревогу. Одни из них направились прямо к начальнику уезда, требуя, чтобы тот помиловал поэта, другие послали в разные ведомства письма с просьбой освободить Лу Наня. Высшие ведомственные чиновники, основываясь прежде всего на том, что Лу Нань был одним из талантливейших людей века, написали по этому поводу обстоятельные протесты в уезд.