Человеческая деятельность. Трактат по экономической теории - Людвиг Мизес

Следовательно, все разговоры о первичности иррациональных элементов бессмысленны. Во Вселенной, существование которой наш разум не может объяснить, проанализировать или постигнуть, существует узкое поле, в пределах которого человек способен до определенной степени устранить беспокойство. Это царство разума и рациональности, науки и целеустремленной деятельности. Ни его ограниченность, ни недостаточность результатов, которых здесь способен достигнуть человек, не предполагают идею радикального смирения и бездеятельности. Никакие философские хитрости не способны удержать здорового индивида от действий, которые как он думает могут удовлетворить его нужды. Возможно, в глубине человеческой души и таится стремление к безмятежному миру и бездеятельности вегетативного существования. Но у живого человека эти желания перевешиваются побуждением к действию и улучшению условий существования. Как только силы смирения одерживают верх, человек умирает; он не превращается в растение.

Надо признать, праксиология и экономическая наука не говорят человеку, следует ли ему цепляться за жизнь или отказаться от нее. Сама жизнь и все неизвестные силы, ее порождающие и поддерживающие ее горение, представляют собой конечную данность и как таковые находятся за пределами человеческой науки. Предметом праксиологии выступает только важнейшее проявление человеческой жизни, а именно деятельность.

2. Экономическая наука и ценностные суждения

С одной стороны, экономическую науку часто осуждают за нейтральность к ценностным суждениям, с другой многие обвиняют ее в том, что она якобы их себе позволяет. Некоторые утверждают, что экономическая наука неизбежно должна выражать ценностные суждения и поэтому не является по-настоящему научной, поскольку критерием науки служит ценностная нейтральность. Другие настаивают, что хорошая экономическая наука должна и может быть беспристрастной и что лишь плохая экономическая наука нарушает этот постулат.

Семантическая путаница при обсуждении данной проблемы возникает вследствие некорректного использования терминов многими экономистами. Экономист исследует, приводит ли мероприятие а к результату р, для достижения которого оно рекомендуется, и обнаруживает, что а приводит не к р, а к g последствиям, которые даже сторонники мероприятия а считают нежелательными. Если этот экономист констатирует на основе своего исследования, что а является плохим мероприятием, то это не служит субъективной оценкой. Он просто говорит, что с точки зрения тех, кто стремится достичь цели р, мероприятие а является неподходящим. Именно в этом смысле экономисты сторонники свободной торговли критикуют протекционизм. Они показывают, что протекционизм не увеличивает, как считают его сторонники, а, наоборот, уменьшает общий объем производимой продукции, и поэтому плох с точки зрения тех, кто предпочитает более обильное предложение товаров по сравнению с более ограниченным. В этом смысле экономисты критикуют экономическую политику государства с точки зрения преследуемых ею целей. Если экономист называет фиксирование минимальных ставок заработной платы плохой политикой, то он имеет в виду, что ее результат противоположен намерениям тех, кто рекомендует ее применение.

С этой же позиции праксиология и экономическая наука подходят и к фундаментальному принципу человеческого существования и общественной эволюции, а именно: сотрудничество на основе общественного разделения труда является более эффективным способом деятельности, чем автаркическая изоляция индивидов. Праксиология и экономическая наука не говорят, что люди должны мирно сотрудничать в рамках общественных связей; они только говорят, что им следует действовать таким образом, если они хотят сделать свою деятельность более эффективной, чем если бы они поступали иначе. Согласие с нравственными правилами, соблюдения которых требует создание, сохранение и интенсификация общественного сотрудничества, представляется не жертвой мистической сущности, а использованием наиболее эффективных методов деятельности, ценой достижения более высоко ценимых результатов.

Самым яростным атакам объединенных сил всех антилиберальных школ и догматизмов подвергается как раз эта замена гетерономных доктрин как интуитивизма, так и богосотворенных заповедей, автономной, рационалистической и волюнтаристической этикой. Все они осуждают философию утилитаризма за безжалостную суровость описания и анализа человеческой природы и конечных источников человеческой деятельности. Нет нужды что-либо добавлять к опровержению этой критики, на что направлена каждая страница этой книги. Лишь один момент следует упомянуть еще раз, поскольку он, с одной стороны, представляет собой суть доктрин всех современных соблазнителей, а с другой предлагает среднему интеллектуалу благовидный предлог, чтобы держаться в стороне от экономических исследований.

Говорят, что экономическая наука в своей рационалистической предубежденности предполагает, что люди стремятся только или прежде всего к материальному благополучию. Но на самом деле люди предпочитают иррациональные цели рациональным. Они в большей степени руководствуются стремлениями осуществить мифы и идеалы, чем стремлением наслаждаться более высоким уровнем жизни.

На это экономическая наука отвечает следующим образом.

1. Экономическая наука не предполагает и не постулирует, что люди стремятся только или прежде всего к тому, что называется материальным благополучием. Экономическая наука как часть более общей теории человеческой деятельности имеет дело со всей человеческой деятельностью, т.е. целенаправленным стремлением человека к достижению избранных целей, каковы бы они ни были. Применять концепцию рационального и иррационального к избранным конечным целям бессмысленно. Мы можем назвать иррациональной конечную данность, т.е. те вещи, которые наш разум не способен ни проанализировать, ни свести к другим конечно данным вещам. В таком случае любая цель, поставленная перед собой любым человеком, является иррациональной. Не более и не менее рационально стремиться к богатству, как Крез, чем стремиться к бедности, как буддийские монахи.

2. Используя термин рациональные цели, критики имеют в виду желание материального благополучия и более высокого уровня жизни. Соответствует или нет истине их утверждение, что люди в общем, а наши современники в особенности, в большей мере движимы желанием осуществить мифы и мечты, чем улучшить свое материальное благополучие, является вопросом факта. Хотя любой разумный человек в состоянии дать правильный ответ, мы можем пренебречь этой проблемой, поскольку экономическая наука ничего не говорит ни в пользу, ни против мифов. Она абсолютно нейтральна по отношению к профсоюзной доктрине, к доктрине кредитной экспансии и любой подобной доктрине в той мере, в какой они представляют себя как мифы и поддерживаются как мифы своими приверженцами. Она имеет дело с этими доктринами лишь постольку, поскольку они считаются доктринами о средствах, подходящих для определенных целей. Экономическая наука не говорит, что профсоюзное движение является плохим мифом. Она просто говорит, что оно является неподходящим средством, чтобы поднять заработную плату всем, кто стремится работать. Она оставляет каждому человеку право решать, является ли осуществление профсоюзного мифа более важным, чем избежание неминуемых последствий проводимой профсоюзами политики.

В этом смысле мы можем сказать, что экономическая наука аполитична или неполитична, хотя является основой политики и любого политического действия. Более того, мы можем сказать, что она абсолютно нейтральна по отношению к любым ценностным суждениям и субъективным оценкам, так как она всегда относится к средствам и никогда к выбору конечных целей.

3. Экономическое познание и человеческая деятельность

Свобода человека выбирать и действовать ограничена трояким образом. Во-первых, существуют физические законы, к бесчувственной абсолютности которых человек должен приспосабливать свое поведение, если хочет жить. Во-вторых, это врожденные конституциональные характеристики индивида, а также расположение и действие факторов внешней среды; мы знаем, что они оказывают влияние как на выбор целей, так и на выбор средств, хотя наше знание о том, каким именно образом они действуют, весьма смутно. В-третьих, это регулярность взаимосвязей средств и целей, а именно праксиологический закон в отличие от физического и психологического закона.