Верная Рука - Май Карл Фридрих
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Зачем?
— Мне нужна помощь, и поэтому я хотел бы знать, к кому я могу за ней обратиться.
— Вам повезло, вы встретили порядочных людей. Меня зовут Олд Шеттерхэнд, а…
— Олд Шеттерхэнд? — недоверчиво переспросил он. — А я слышал, он убит.
— Убит? Интересно, от кого же вы это слышали?
— От того, кто вчера ночью стрелял в него.
— Вот как! И где сейчас этот малый?
— У нас.
— Это где?
— Не очень далеко, сэр. Мой отец держит единственную в этих местах кузницу на Континентальной тропе, и до сих пор дела у нас шли неплохо, но сейчас я не поручусь, что с ним все в порядке: люди, которые в вас стреляли, хозяйничают в нашем доме, как бандиты. Хорошо еще, что сестре удалось спрятаться, когда они подъехали. Было это часа четыре назад. Сначала эти парни потребовали, чтобы отец подковал их лошадей, но платить отказались, а отца заперли в подполе. Потом стали все в доме переворачивать вверх дном — искали еду и выпивку. Нашли, но от этого еще больше озверели: расшвыряли по полу все наши запасы, а бутылки бросали, даже не допив их содержимого. Мне удалось сбежать. Я хочу спуститься в долину, там мои братья сейчас ловят рыбу.
— А вы не запомнили, как зовут бандитов?
— Одного они называли Спенсером, к другому обращались «Генерал».
— Well! Вам не нужно спускаться в долину. Мы вам поможем.
И он поехал с нами. Вскоре лес поредел, а потом и совсем кончился по правую сторону тропы. У последних деревьев мы придержали лошадей… На расстоянии примерно ружейного выстрела от нас стоял дом, это и была кузница. Перед окнами были привязаны лошади, а сколько именно, мы не могли сосчитать. Возле дома людей не было видно.
Виннету вопросительно посмотрел на меня и, прочитав в моих глазах ответ, сказал:
— Мы застанем их врасплох! Пустим лошадей в галоп, ворвемся в дом и «Руки вверх!». Мистер Тресков останется у двери снаружи дома с лошадьми. Вперед!
Через полминуты мои товарищи уже спрыгивали с лошадей возле дома. У меня это получилось гораздо медленнее, и в дом я вошел последним. Он состоял из двух частей — самой кузницы и жилых комнат. Когда я вошел в жилую часть, все бандиты стояли с поднятыми руками. Голос Виннету скомандовал: «Стоять! Кто опустит руки, тут же получит пулю в лоб. Шако Матто, забери к них все ружья. Хаммердал, снимите оружие с их поясов!»
Когда это было сделано, апач приказал бандитам сесть вдоль стены и разрешил опустить руки, не забыв напомнить, что того, кто шевельнется, ждет пуля.
В тесной комнате, из-за спин товарищей я сразу не мог разглядеть лиц бандитов. Но тут Апаначка и Холберс подвинулись и пропустили меня вперед.
— Тысяча чертей! Олд Шеттерхэнд!
Кричал Спенсер. Раньше, во времена матушки Тик, он не знал моего имени, но вчера, когда стрелял в меня, видно, ему меня назвали.
— Да, мертвые иногда оживают. Вы плохо целитесь, — сказал я.
— Целюсь?.. Я?..
— Не прикидывайтесь невинной овечкой. Это вам не поможет. Будьте любезны вспомнить те слова, которыми вы проводили меня, когда в последний раз мы виделись у матушки Тик в Джефферсон-Сити.
— Я… не… знаю… уже… — пробормотал он.
— Я помогу вам освежить память. Тогда вы сказали: «До встречи. Посмотрим, как ты тогда будешь держать голову, собака!» Вот и настал час нашей встречи. Так кто же из нас держит голову высоко — так, как должен держать ее человек?
Он ничего не ответил и весь как-то обмяк. Лицо его при этом стало очень сильно походить на морду побитого бульдога.
— Но сейчас, разумеется, счет будет уже другой. Речь теперь у нас пойдет не только о той пирушке и разбитом стекле. Вы ранили меня, а кровь стоит крови.
— Не я стрелял в вас, — заявил он нагло.
Я направил на него револьвер и сказал:
— К стене! Если вы еще раз солжете, я стреляю. Вы меня поняли?
— Нет… да… нет… Да, да, да, да! — кричал он тем громче, чем ближе придвигался ствол моего револьвера к его голове. Последнее «да!» прозвучало просто страшно.
— За вашу подлость вчера заплатил своей жизнью ваш товарищ. А вы теперь хотите приписать ему рану, которой я обязан вам?
— Мы квиты! — процедил он сквозь зубы.
— Как это «квиты»?
— Я повредил себе руку.
И он показал мне рану на своей правой руке.
— Кто в этом виноват?
— Вы! Кто же еще?
— Но и тогда вы первым захотели стрелять в меня, но я прицелился раньше вас — вот как было дело. Кто или что заставило вас тогда стрелять?
Он молчал.
— Где Генерал? (Дугласа не было в комнате.)
— Этого я не знаю.
— Нет, вы знаете это!
— Он не сказал, куда идет.
— Значит, он уехал отсюда?
— Да.
— Когда?
— Незадолго до того, как вы пришли.
— Я не верю вам ни на грош. И как только буду иметь доказательства того, что вы лжете, моя пуля не заставит себя ждать.
И я снова наставил на него свой револьвер. Такие жестокие, грубые люди, как правило, не обладают мужеством. Владей он собой хоть чуть-чуть в эти минуты, он, безусловно, смог бы догадаться, что я, конечно же, не буду стрелять в него, даже если его ложь будет доказана. Но трусость заставила его выдавить из себя признание:
— Он пошел за сыном кузнеца. Сразу же, как только парень ушел.
— Зачем?
— Испугался, что тот позовет кого-нибудь на помощь.
— Пешком?
— Нет, верхом.
— В какую сторону он направился?
— Этого мы не заметили.
— Well! Я думаю, это скоро выяснится.
И я вышел, чтобы проинструктировать Трескова на случай, если Генерал вернется. Возле него стоял сын кузнеца. К нему подошла девушка, которой мы раньше не видели.
Я спросил:
— Кто это?
— Моя сестра, — ответил он.
— Которая спряталась от бандитов?
— Да.
— Я должен задать ей несколько вопросов. Где вы прятались, мисс?
— В лесу.
— Неужели все это время?
— Нет, не все. Сначала я спряталась за домом. Потом, когда увидела, что брат уезжает, пошла за ним. А скоро появился человек, которого эти негодяи называли Генералом, вывел свою лошадь и сел в седло. Тут он заметил меня и поскакал в мою сторону. Я побежала и уже у самого леса он догнал меня.
— А дальше? — спросил я, когда она сделала паузу, чтобы перевести дыхание — видимо, вместе с воспоминанием об этой погоне к ней вернулось и ее тогдашнее состояние.
— К дому подъехали какие-то всадники.
— Это были мы. Он видел нас?
— Да. Мне показалось, он сильно испугался и разозлился — судя по тому, как сильно и страшно выругался.
— Как вы думаете: он узнал нас?
— Думаю, узнал.
— А вы не припомните: когда он выругался, он не называл никаких имен?
— Называл. Это были имена Олд Шеттерхэнда и Виннету.
Значит, узнал! Досадно!
— Что он сделал потом?
— Ускакал.
— Не сказав больше ничего?
— Он дал мне поручение.
— К кому?
— К Олд Шеттерхэнду.
— Это я. Так что вы должны мне сообщить?
— Это… Это… — замялась девушка, — это может показаться вам оскорбительным, сэр.
— Я прошу вас, мисс, не думайте об этом. Пожалуйста, постарайтесь передать мне как можно точнее то, что он говорил, лучше если слово в слово.
— Он назвал вас самым большим мерзавцем на свете. Он сказал, что ничего не пожалеет ради того, чтобы отомстить вам.
— Это все?
— Больше он ничего не говорил. А когда назвал вас мерзавцем, меня, признаться, охватил ужас, сэр, может быть, я что-то и забыла.
— Теперь вы можете быть спокойны, я от вас скоро уеду.
Я снова вошел в дом; юноша вместе со мной.
— Ну как, узнали, где Генерал? — со злой иронией выкрикнул мне навстречу Тоби Спенсер.
— Да, — ответил я.
— Где же?
— Сбежал.
— Это точно. — Он радостно оживился.
— Да. В отличие от вас я говорю правду с первого раза.
— Слава Богу, что это так! Человек чересчур честный, как вы, никогда не найдет Генерала.
— Сегодня нет, а дальше видно будет. Вас же я поймал.
— Хау! Вы же сами нас и отпустите!