Принц и пилигрим - Мэри Стюарт

— Мой внук.

В голосе королевы слышалась гордость и еще некая совсем новая нотка: кажется, Хродехильда души не чаяла в мальчике. Он был помладше Алисы, лет шести-семи, однако для своего возраста достаточно высок. Волосы его, такие же светлые, как у остальных мужчин, отросли длинными, почти до пояса. И это, и чистая, нежная кожа, и синие глаза, и пухлые детские губы, возможно, сделали бы его похожим на девочку, если бы не высокомерная посадка головы и чуть упрямая линия скул. Мальчик доверчиво подошел прямо к бабушке, а та легонько дотронулась до плеча внука и пропустила сквозь пальцы длинную прядь волос.

— Я так понимаю, это и есть старшенький вашего сына, короля Хлодомера? — проговорил герцог Ансерус, улыбаясь мальчику. — Славный отрок, и уж совсем большой вырос! Вам есть чем гордиться. У него ведь и брат есть, кажется, несколькими годами младше? Они оба сейчас здесь, с вами?

— Да. Когда я в Туре, мальчики всегда приезжают ко мне. Их отец вечно в разъездах, а королева Гунтевка всякий раз сопровождает мужа. Их уже трое: прошлой зимой родился еще один. Средний, Гунтар, и малыш Хлодовальд пока под надзором нянек, но Теодовальд уже в том возрасте, когда предпочел бы общество мужчин… — королева поджала губы, что, по всей видимости, означало улыбку, — или мое. Он знает, что я его считаю за взрослого.

Герцог Ансерус что-то ответил, и вскоре королева и гость уже с головой ушли в разговор о недавних переделах франкских королевств и о том, что все это означает. Ну сколько можно, думала про себя Алиса, устроившись на своей табуреточке, чинно сложив на коленях руки и не без грусти поглядывая на освещенные солнцем верхушки деревьев над крышей дворика. Впрочем, здесь отец ее вряд ли станет излагать свое мнение касательно раздела земли, что неизбежно влечет за собою распри и сражения и все ужасные последствия войны, среди которых не последнее место занимает временное разорение той самой земли, что и послужила причиной раздора… А, хорошо, эту тему благополучно миновали, теперь речь зашла о святой усыпальнице и задумках королевы насчет ее украшения. Увы, и об этом тоже можно толковать бесконечно…

Тут девочку дернули за юбку, и она обернулась. Теодовальд, качнув головой и вопросительно глядя на нее, безмолвно приглашал Алису отправиться с ним, а взрослые пусть себе разговаривают. Она радостно закивала и откашлялась, прежде чем обратиться к старшим с церемонностью, подобающей в подобном обществе.

— Мадам, милорд герцог… отец. С вашего милостивого дозволения…

— Бабушка, я пойду покажу Алисе коней, — сообщил Теодовальд и, со всей очевидностью не нуждаясь в дозволении, милостивом либо ином другом, ухватил девочку за руку и рывком помог ей подняться.

Ростом мальчик почти не уступал ей. Алиса обратила к отцу взгляд, не то смеющийся, не то оправдывающийся, герцог, улыбаясь, кивнул, и девочка поспешила за принцем наружу, на залитый солнцем двор. Королева проводила ее взглядом и, не запнувшись, продолжала рассказывать о своем сыне, короле Хлодомере, и про священный долг, унаследованный им в отношении собора Святого Мартина вместе с неиссякаемым потоком паломников к величайшей из святынь Европы с грандиозной базиликой, которую возвели над тем местом несколько сотен лет тому назад.

Алиса, присев в реверансе, развернулась и побежала через двор вслед за принцем.

Глава 8

Поселение, будь то дворец или деревенский двор, оказалось куда больше, нежели воображала Алиса. Глазам ее явился обширный, беспорядочно раскинувшийся комплекс домов и хозяйственных построек, огородов и фруктовых садов, где работники копали землю и занимались посадкой, и дворов, где суетились девицы с корзинами, полными снеди или охапками белья. На конном дворе мужчины — и стража, и воины, судя по виду, — праздно слонялись туда-сюда либо сидели на теплых каменных плитах, играя в кости, в то время как конюхи и скотники занимались своими подопечными. Принц направился к тропке между двумя рядами ульев и загоном, где сгрудились белые козы, и Алиса, подобрав лимонно-желтые юбки, поспешила за ним, осторожно пробираясь по мощенной булыжником дорожке, которую, со всей очевидностью, испокон веков не подметали. Они миновали кузню; кузнец, вновь взявший в работу тот самый меч, что недавно показывал королеве Хродехильде, кивнул им в знак приветствия. Позади него, в мерцающем отсвете кузнечного горна, Алиса разглядела лес составленных в углу пик. Дворец королевы Хродехильды, похоже, мог выставить, снабдить лошадьми и вооружить небольшую армию.

В тесном проходе под аркой, что, отбрасывая на землю темный полукруг тени, выводил из лабиринта строений к виноградникам, Теодовальд задержался, поджидая девочку. Открытые солнцу, виноградники тянулись вверх по покатому склону долины вплоть до поросшего лесом гребня примерно в полумиле от замка. На лозах только-только набухали почки; маленькие приземистые кустики, высаженные ровными рядками на скате, ничем не предвещали грядущего урожая. Но даже сейчас было видно: они изрядно лучше тех лоз, что так заботливо холят в Розовом замке на укрытом и защищенном участке в половину акра. Солнце припекало вовсю, струя горячие лучи на молодую листву и розовые почки, а между рядами лоз почва уже подсыхала до летней пыли. Неудивительно, подумала Алиса, что вина Луары на вкус так отличаются от регедских.

Здесь дети оказались за пределами видимости слуг и стражи внутреннего дворика. Теодовальд обернулся через плечо.

— Быстро! — проговорил он, — Сюда!

И побежал через виноградник.

Там обнаружилась тропа: рассекая виноградник надвое, она уводила к вершине холма — достаточно широкая для того, чтобы проехала телега, и вся в глубоких выбоинах. А уж пыльная-то! Туфельки Алисы уже и так изрядно пострадали, а роскошных платьев у девочки было не так уж и много, чтобы пожертвовать лимонно-желтым шелковым. Алиса заколебалась, но мальчик настойчиво повторил:

— Быстрее! Да пошли же!

И бегом припустился по тропке. Девочка подобрала юбки выше колен и поспешила за ним.

На вершине склона, между виноградником и лесом, протянулась невысокая, сложенная без раствора стена, местами заросшая травой и ежевикой. Там, где камни осыпались, зияли провалы.

— Сюда, — тяжело дыша, позвал Теодовальд, запрыгивая на одну из выбоин.

Алиса в смятении помедлила. Туфельки ее, надо полагать, погибли безвозвратно, но платьице лимонного шелка — еще нет, и жалко было ставить под угрозу этакую ценность. Даже если ей удастся перебраться через стену, лес за ее пределами пугал сплетением ветвей и непролазными зарослями.