За Веру, Царя и Отечество - Валерий Шамбаров

Италия 12.5 предприняла десятое наступление на Изонцо. Опять без заметных результатов. В июне Англия и Франция предъявили ультиматум Греции о вступлении в войну. В стране усилились беспорядки. Король Константин, продолжавший отстаивать позицию нейтралитета, был свергнут, и Греция стала союзницей Антанты. Кроме нее в течение 1917 г. войну Центральным Державам объявили Китай, Бразилия, Куба, Панама, Либерия и Сиам. Хотя, разумеется, их демарши остались чисто декларативными, а причины оных были различными. Китай, например, надеялся, что державы Антанты помогут ему защититься от притязаний другой "союзницы", Японии, панамцам было важно международное признание их независимости и т. п. Практические последствия имело лишь вступление в войну Португалии. Немецкие ополченцы ген. Летттов-Форбека, еще сражавшиеся в Восточной Африке, нового противника уже не выдержали. Соединенные силы англичан, бельгийцев и португальцев одолели их, и Германия лишилась своей последней колонии.

В России же Верховные Главнокомандующие менялись один за другим. После великого князя Николая Николаевича пост принял Алексеев, но ненадолго, его "ушли", как только он выразил протест против "Декларации прав солдата". И назначили популярного Брусилова. Который в политике абсолютно не разбирался и, по извечным комплексам русской интеллигенции, попытался найти в бунтах некую "сермяжную правду". Пробовал делать ставку на "новую, революционную дисциплину", использовать "достижения демократии", пробудить "сознательность", опереться на всевозможные комитеты. Но разложение пошло еще быстрее. И в обстановке послефевральской бестолковщины и развала начала находить благодатную почву уже и большевистская агитация - штык в землю и по домам. Потому что такая война и впрямь выглядела глупой и непонятной. А пропаганда сепаратного мира уже опиралась на легальные структуры Советов, на легальную массовую печать. И особенно успешной она стала с мая, когда германское правительство и Генштаб одобрили очень удобную формулу ген. Хоффмана: говорить о мире "без аннексий", но в сочетании с "правом наций на самоопределение". Все вроде бы справедливо. А те национальные окраины, которые уже захвачены немцами, разумеется, "самоопределятся" от России. И все равно останутся сферой германского влияния.

Между прочим, даже многие бывшие оппозиционеры и заговорщики быстро начали понимать, что натворили, мягко говоря, "не то". Что и обусловило отставки Гучкова, пытавшегося притормозить "демократизацию" в армии, Милюкова и пр. Но Временное правительство само выпустило "джинна из бутылки" и ввязалось в заколдованный круг борьбы за популярность с Советами, в соревнование за степень "свободы". Теперь его подталкивали слева, и оттуда на место уходящих выныривали новые кандидатуры, по сравнению с которыми уже и Гучков с Милюковым выглядели очень "умеренными". А Брусилов в это время отчаянно доказывал, что с разложившимися войсками наступать нельзя. Просил оставить фронт в пассивном состоянии, чтобы сохранить хотя бы видимость боеспособности и тем самым заставить противника держать на Востоке значительные силы. Но куда там! Союзники о пассивности русских и слышать не хотели. Требовали выполнения соглашений, достигнутых еще при царе. А правительственные демократы не смели им возразить, кивая и поддакивая. И было принято решение о наступлении. Главный удар наносил Юго-Западный фронт, вспомогательные - Западный, Северный и Румынский. Но на деле дошло до того, что главнокомандующий Западным фронтом А.И. Деникин вынужден был специально допустить в газетах утечку информации о наступлении. Зная, что его войска в атаку не пойдут и надеясь хоть этим удержать против себя врага, не дать перебросить силы на главное направление. И действительно, вся операция здесь ограничилась артподготовкой, причем многие солдатские комитеты даже запрещали соседним батареям стрелять, чтобы не навлечь ответный огонь.

А на Юго-Западном фронте наступление начала всего лишь одна армия 8-я. Еще сохранившая остатки былых брусиловских традиций и память о победах. Да и командовал ею Л.Г. Корнилов, который благодаря своей храбрости, простоте и полководческому искусству был одним из любимейших войсками начальников. Вот тут-то и выяснилось, насколько победоносным должен был бы стать удар, спланированный и подготовленный еще Алексеевым. В распоряжении Корнилова было 1300 полевых орудий, Тяжелая Артиллерия Особого Назначения, плотность артиллерии доходила до 30 - 35, а на основных участках до 44 стволов на километр. Двухдневная, хорошо продуманная артподготовка смела и ошеломила врага. 7.7 армия в нескольких местах прорвала фронт и за 5 дней углубилась на 30 км, взяла Галич и Калуш, захватила 37 тыс. пленных и очутилась на подступах к Львову. Увлеченные ее успехами, активизировались и другие армии фронта, 11-я и 7-я (которые на самом-то деле и должны были наносить главный удар - а 8-я всего лишь вспомогательный!) Австрийцы снова умоляли Германию - нет, даже не о помощи, а о спасении. Считая, что все пропало.

Но немцам хватило всего нескольких дивизий, снятых с соседних, пассивных фронтов, и 19.7 они нанесли контрудар, причем одновременно в столице подняли путч большевики. Контрудар был грамотно направлен против сильно разложившейся 11-й армии. И она, бросив вооружение, в панике побежала, сминая тылы и резервы. Да и боеспособность 8-й держалась лишь на прошлой инерции. Едва обозначилась угроза, как и она, и 7-я, побежали вслед за 11-й, разваливаясь и превращаясь в неуправляемые толпы дезертиров и мародеров. Лишь исключительной энергией и суровыми мерами Корнилову, назначенному в разгар катастрофы главнокомандующим фронтом, а потом и Верховным Главнокомандующим, удалось остановить бегство и стабилизировать оборону. На Фокшанском направлении 20-24.7 наступление провел Румынский фронт (фактическим главнокомандующим которого являлся в это время Щербачев). И тоже имел успех, начал теснить противника, поскольку его войска, находившиеся за границей, меньше подверглись разложению. Но в связи с неудачей на Юго-Западном наступление было остановлено. И по сути, лишь отвлекло противника, помогая Корнилову справиться с ситуацией.

Началась и очередная операция русских и англичан в Месопотамии, куда турки выдвинули новую армию "Илдирим" ("Молния") под командованием Фалькенгайна. Предполагалось, что британцы нанесут удар с юга, вдоль р. Тигр, а русские будут наступать с востока, 1-й Кавказский кавкорпус Баратова - от Синнаха на Пенджвин, Султание и Керкук, а параллельно ему 7-й Кавказский корпус Чернозубова от Сакиза на Сердешт и Мосул. И до конца июля наступление обоих корпусов развивалось успешно. Но союзники повели себя пассивно, медлили, ожидая, пока части Баратова и Чернозубова сломят врага. И турки, пользуясь этим, сконцентрировали силы против русских и нанесли контрудар. Завязались упорные встречные бои. Но наложился и целый ряд побочных факторов. Стояла жуткая жара, достигавшая 60 градусов. В связи с ослаблением России снова активизировались враждебные элементы в Иране, раздувая беспорядки. А из-за революционного хаоса в собственной стране прекратился подвоз снабжения. Русские части остались без боеприпасов, продуктов и фуража в чужой стране, где тоже нельзя было достать ничего из-за неурожая и голода. Англичане, перед этим надававшие самых радужных обещаний, теперь помочь снабжением отказались, и отношения между союзниками испортились. Когда Баратов доложил о создавшемся положении, Корнилов и главнокомандующий Кавказским фронтом Пржевальский, несмотря на протесты англичан, решили отложить операцию до октября, войска были отведены в тыловые районы для отдыха. Британское наступление тоже сорвалось, и фронт застыл на полпути между Багдадом и Мосулом.