Сталин - Дмитрий Волкогонов

Когда в апреле 1949 года в Париже, в зале "Плейель", открылся Всемирный конгресс сторонников мира, собравший около двух тысяч делегатов со всех концов света, Сталин напряженно следил за его ходом как политическим событием первостепенной важности. Они с Молотовым сами определили состав советской делегации: А.А. Фадеев, И. Г. Эренбург, В.Л. Василевская, А.Е. Корнейчук, М. Турсун-заде, В.П. Волгин, П.Н. Федосеев, Л.Т. Космодемьянская, А.П. Маресьев. Сталин не мог не испытать глубокого волнения (если был на него способен), когда "Правда" 21 апреля сообщила, что американский певец Поль Робсон, заканчивая свое выступление на конгрессе, прямо на трибуне запел на русском языке арию из оперы И.И. Дзержинского "Тихий Дон" "От края и до края...". Мог ли Сталин не чувствовать, что начинается эра подлинно народного влияния на судьбы мира и войны?

В этой схватке миров, когда ледяные ветры, заморозив разум политиков и генералов, могли вот-вот опрокинуть барьер, отделяющий мир от войны, Сталин получил огромную поддержку в лице китайской революции. Победа революции в Китае заметно изменила соотношение сил и их структуру в мире.

Двадцатилетняя борьба китайского народа за свое социальное и национальное освобождение триумфально завершилась провозглашением 1 октября 1949 года Китайской Народной Республики. По указанию Сталина 5 октября "Правда" опубликовала передовую "Историческая победа китайского народа", а рядом четыре портрета - Мао Цзэдуна и несколько меньших размеров Чжу Дэ, Лю Шаоци, Чжоу Эньлая. В передовой приводились слова лидера китайской революции: "Если бы не существовало Советского Союза, если бы не было победы в антифашистской второй мировой войне, если бы - что особенно важно для нас - японский империализм не был разгромлен, если бы в Европе не появились страны новой демократии... то нажим международных реакционных сил, конечно, был бы гораздо сильнее, чем сейчас. Разве мы могли бы одержать победу при таких обстоятельствах? Конечно, нет".

Сталин чрезвычайно внимательно следил за ходом событий в Китае. Когда ему сообщили, что в Пекин приехал новый американский посол Хэрли, заявивший о полной поддержке Чан Кайши, Сталину многое стало ясно. Он понимал, что если в Китае возобладает влияние Соединенных Штатов, то положение СССР станет еще более тяжелым. Первоначально в борьбе Мао и Чан Кайши для Сталина было много непонятного, он даже одно время полагал, что восстание миллионов голодных масс не имеет какого-либо отношения к социалистическому или демократическому движению. Узнав о переговорах по внутренним вопросам между Чан Кайши и Мао Цзэдуном, которые состоялись в октябре 1945 года в Чуньцине, Сталин почувствовал, что позиция коммунистов более реалистична и прогрессивна1049.

Сталин немало писал в свое время о Китае. В его Собрании сочинений опубликовано около десятка работ о китайской революции. Некоторые из них политически чрезвычайно примитивны. Например, он утверждал, что "революционизирование Востока должно дать решающий толчок к обострению революционного кризиса на Западе. Атакованный с двух сторон - и с тыла и с фронта, - империализм должен будет признать себя обреченным на гибель"1050. Характерно, что Сталин, высказывая некоторые правильные положения о китайской революции, часто прибегал к политическому менторству: "Коммунисты Китая должны (здесь и далее выделено мной. - Прим. Д.В.) обратить особое внимание на работу в армии, должны вплотную взяться за изучение военного дела... Китайская компартия должна участвовать в будущей революционной власти Китая"1051 и т.д.

Стоит вспомнить, что позиция Сталина по "китайскому вопросу" весьма активно критиковалась в свое время Троцким. В своих набросках к выступлению на VIII Пленуме ИККИ в мае 1927 года опальный лидер писал: "Тезисы т. Сталина могут держаться только до тех пор, пока партия лишена возможности услышать их критику, а партийная печать под руководством Бухарина, вместо опубликования действительных взглядов, приписывает нам собственные измышления... В корне ложные тезисы Сталина объявлены фактически неприкосновенными"1052. Сам Троцкий также не во всем был прав, но он уловил неуверенность и некомпетентность Сталина в делах Востока, которую в то далекое теперь уже время пытались прикрыть революционными фразами "универсального" значения. Но со временем Сталин многое поймет в иероглифических сложностях социальной жизни великой страны.

После окончания второй мировой войны Сталин немало сделал для оказания помощи китайской революции: Народно-освободительной армии Китая (НОАК) было передано большое количество разного вооружения и боевой техники, была оказана и иная помощь. Со второй половины 1947 года ветер победы стал надувать паруса НОАК, вынудив в конце концов Чан Кайши бежать на Тайвань. Мао, в условиях американской враждебности, окончательно остановил свой выбор на Советском Союзе. После победы китайской революции отношения стали быстро развиваться по самым различным направлениям. Их кульминацией явилось приглашение Мао Цзэдуна в Москву на празднование 70-летия Сталина.

Сталин с большой долей недоверия ждал встречи с вождем китайского народа. Хотя он немало говорил и писал раньше о Китае, китайской революции, в сущности, он не знал его истории и культуры, не видел многих особенностей национальной психологии китайского народа, не понимал до конца, что же представляет собой сам Мао Цзэдун. После приезда 16 декабря 1949 года Мао в Москву Сталин имел с ним несколько встреч. Большинство их бесед не протоколировалось, и поэтому для уяснения их сути, содержания и направленности большое значение имеют воспоминания известного советского синолога Н.Т. Федоренко, выступавшего тогда в роли переводчика.

Надо думать, что и для Мао все было необычным; он никогда не бывал за пределами Китая, не участвовал в работе органов Коминтерна, имел слабые контакты с представителями других компартий. Можно даже сказать, что эти люди, несколько раз садившиеся за стол переговоров друг против друга, мыслили по-разному; у них была разная шкала ценностей, они были представителями разных цивилизаций. Это не были "инопланетяне", но были очень разные по своей социальной и культурной природе лидеры. Марксизм их связывал весьма слабо. Мао при случае мог сослаться на колларий из Чунь-цю (классическое произведение Конфуция "Весна и осень"), а Сталин, знавший множество цитат классиков марксизма, теперь предпочитал повторять самого себя. В одном у них было много общего: оба были прагматиками.

Сталин с любопытством и тщательно скрываемым недоверием присматривался к своему собеседнику. А тот, вдруг отойдя от беседы по конкретным злободневным вопросам, вовлекал советского вождя в сказочный, таинственный мир китайских притч. Мао рассказал Сталину одну из них - о том, как "Юй-гун передвинул горы". В древности на севере Китая жил старик по имени Юй-гун ("глупый дед") с северных гор. Дорогу от его дома на юг преграждали две большие горы. Юй-гун решил вместе со своими сыновьями срыть эти горы мотыгами. Другой старик, по имени Чжи-соу ("мудрый старец"), увидев их, рассмеялся и сказал: "Глупостями занимаетесь: где же вам срыть две такие большие горы!" Юй-гун ответил ему: "Я умру - останутся мои дети, дети умрут - останутся внуки, и так поколения будут сменять друг друга бесконечной чередой. Горы же эти высоки, но уже выше стать не могут; сколько сроем, настолько они и уменьшатся; почему же нам не под силу их срыть?" И Юй-гун, нимало не колеблясь, принялся изо дня в день рыть горы. Это растрогало Бога, и он послал на Землю своих святых, которые и унесли эти горы1053. Сталин слушал витиеватый китайский фольклор, наполненный глубоким философским смыслом. Сейчас тоже две горы давят тяжестью на китайский народ: гора империалистическая и гора феодальная. Компартия Китая давно решила срыть эти горы. Она тоже "растрогает" бога, который называется китайским народом. Советский вождь согласился с китайским вождем и в унисон с Мао говорил, что вместе мы не только две горы сроем. Как вспоминает Н.Т. Федоренко, беседы были долгими, неторопливыми. Собеседники не спеша пробовали хорошо приготовленные блюда, делали глоток-другой сухого вина и неспешно говорили о делах международных, экономических, идеологических, военных. В ходе таких ночных застолий обсуждались и принципиальные положения готовящегося Договора о дружбе, союзе и взаимной помощи. Однажды, вспоминает Федоренко, Мао рассказал один случай из истории борьбы с гоминьдановцами. Оказавшись в окружении, бойцы не сдавались, следуя призыву командира: "Не взирать на трудности, не страшиться испытаний, смотреть на смерть как на возвращение". Сталин долго пытался уяснить смысл "возвращения". Мао терпеливо объяснил, что в данном случае иероглиф "возвращение" означает презрение к смерти как форме возвращения к своему первосостоянию, т.е., пожалуй, неисчезновению как материи. Сталин, проницательный собеседник и внимательный слушатель, отметил не только бесстрашие, но и мудрость командира1054.