Закон военного счастья (сборник) - Николай Басов

Собственно, они зря прибежали сюда, решил Ростик. Даже против одного аглора у них не было бы шансов, а что они могли сделать против пяти невидимок? Ростик подивился их дисциплине и мужеству.

Растолкав стражников, в зал библиотеки вошел еще один трехног почти в такой же хламиде, которая была на Марамоде, только с большим количеством пластинок на шее. Он огляделся, закрыл глаза и что-то очень быстро прошептал на своем языке. Марамод кивнул почти с облегчением.

– Это один из тех, кто объяснит, что мы тут придумали, куда лучше, чем я, – пояснил он Ростику.

Отложив дощечки на специально устроенный для чтения каменный стол, Зули тут же подошел к Ихи-вара. Она уже готова была следовать за Марамодом. А вот Бастен, кажется, заинтересовался не на шутку. Почтительно поклонившись Марамоду, он проговорил на Едином:

– Не могли бы мы получить разрешение больше времени провести среди этого… – Он обвел рукой, которая на миг стала видимой и очень похожей на человеческую, весь зал разом.

– Я прикажу выделить вам помещение, где вы могли бы остановиться, – быстро проговорил Марамод.

Потом в полном составе они снова затопали по каким-то коридорам и попали в ярко освещенную комнату, Ростик даже зажмурился. Но тут же открыл глаза, потому что его обнимал за плечи… улыбающийся Георгий Пестель. Тот не испытывал перед аглорами никакого смущения.

– Ага, ты приволок своих невидимок! – в полный голос, что странно воспринималось в этом городе тишины, объявил он. – Здорово! Слушай, Рост, спроси их, можно будет исследовать их плащи невидимости? Вообще, что нужно для того, чтобы получить образец?

– Тихо ты, – попросил его Ростик. – Мы здесь почти с официальной миссией, а ты…

– Какая официальная миссия? – не понял Пестель. – Ага, ты же о «замазке» говоришь… Так все было готово еще дня два назад.

Теперь удивился Ростик:

– Что за «замазка»?

– Это один из наших планов по борьбе с пауками. Вот он придумал, – Пестель кивнул на самого главного, как решил Ростик, Шир Гошода, а затем, уже не обращая на него внимания, подвел всех к каменному столу, на котором привычно были навалены всякие приборы из стекла, меди и камня. – Смотрите.

Он откинул какую-то тряпку, и под ней оказался камень светло-серого цвета, чем-то неуловимо отличающийся от всех остальных конструкций, которые Ширы изготавливали методом каменного литья.

– Помнишь, мы из города пауков притащили кусок их башенного сооружения? Так вот, пока ты воевал, – Пестель блеснул глазами, – и по общему заключению, довольно удачно, мы тут работали, как… Как мыши в амбаре. – Ростик только головой покрутил. Выражения его очкастого друга иногда заставляли удивляться разнообразию русского языка. – И вот что обнаружили.

Пестель достал откуда-то молоток, отбил от общего каменного образца пауков немалый кусок и положил в большой металлический таз. Потом заботливо прикрыл изначальный образец все той же тряпочкой и принялся объяснять.

– Когда мы еще от Мурата получили приказ подготовить что-то экстраординарное, я и не думал, что мы сумеем… Но получилось вот что. – Он вытащил из-под стола литров на пять бутыль с широкой горловиной, плеснул из нее немного густого, как клей, вещества на ладонь и обтер этой субстанцией отколотый камень пауков. – Теперь подождем, – предложил он.

Аглоры смотрели на Пестеля с заметным удивлением, словно видели перед собой слегка помешанного, а может быть, и не слегка. Это у них скоро пройдет, решил Ростик, привыкнут или… не привыкнут. Пестеля это все равно не изменит.

– Ты пока расскажи, как у нас там в городе дела обстоят? – предложил Джордж.

Обычная для Полдневья история – вести, слухи, информация, хоть какая-нибудь. Ведь ни газет, ни радио тут не было, а привычка знать, что происходит в мире, оказалась очень стойкой, вот и сворачивал разговор каждый раз на то, что знает собеседник… Ростик и за собой это замечал.

– Обычная чиновная и управленческая рутина. Все мои сведения – неинтересны. – Он огляделся. – Жорка, а где Эдик?

– Ты же сам его послал к пернатым, – отозвался Пестель. – Забыл? – Ростику осталось только поднапрячься и попытаться вспомнить. Вспоминать тут, среди аглоров и Широв, в незнакомой обстановке, резко отличной от его кабинета в Белом доме, не получалось. Пестель понял это по выражению его глаз. – Я не очень-то вникал, – пояснил он, – но, кажется, результатом его посольства должен стать договор, чтобы дикие волосатики не захватывали «зимние квартиры» пернатых, иначе тем негде прятаться от борыма. В записке, которую мы получили еще неделю назад, ты гарантировал, что человечество будет за этим особо следить… Так сказать, разведем наших союзников в разные углы ринга.

– Мне кажется, – Ростик помотал головой, – что у меня либо выпадения памяти, либо… я иногда действую там, в Боловске, в режиме измененного сознания. Командую, как полоумный, а что получается, даже не всегда могу вспомнить.

– Это от перегрузки, – пояснил Пестель великодушно. – К тому же у тебя появляется синдром администратора, если проблема решена, то о ней можно забыть. Вот то, что не завершено, остается у тебя в голове?

– В общем-то, – осторожно ответил Ростик, – да.

– О чем и речь. Сделал дело, и переключаешься еще на что-нибудь. – Он пожевал губами, как старуха. – Думаю, иначе и быть с тобой не могло… Иначе бы просто ничего не вышло. – Он взглянул в таз. – Или научишься работать в таком режиме, или… распределишь людей так, что все само заработает.

Рост тоже заглянул в таз. Образец, обмазанный желеобразной массой, оплывал, терял острые грани скола, даже как-то проседал.

– Поясни, что мы видим, – попросил Ростик.

– С самого начала, – заговорил Пестель почти лекторским тоном, – было несколько предложений, как воевать с пауками, как не давать им передышки. Кто-то из светлых голов в универе предложил использовать крыс. Но если пауки научились справляться с борымом, мы эту идею отвергли. Ким предложил бомбить их бабуринскими бомбами, либо вообще – сбрасывать на них «алмазные звезды» в живом виде… Но места тут хватит не на одну колонию пауков, это тоже, как я считаю, ни к чему бы не привело. И вот, поработав с Ширами, которые знают о камнях столько, что просто дух захватывает, мы нашли… Вот эту «замазку». Она, как видишь, разлагает какие-то органические составляющие в каменных блоках пауков, причем так основательно, что они теряют всякую механическую прочность.

– А это значит, – Ростик уже все понял, – что их башни просто растают.

– Как Гингема, когда на нее вылили ведро воды. – Определенно Пестель сегодня был в ударе по части сравнений. Или просто очень долго не говорил с людьми, вот из него и хлещет.

Аглоры тоже поняли, в чем дело, кажется, они понимали даже то, о чем говорил Пестель, потому что Бастен мельком улыбнулся.

– Сколько Ширы с твоей, конечно, помощью могут изготовить этой «замазки»?

– Да сколько угодно. У них для этаких вот штук целый завод построен… Тот, что мы приняли сначала за каменное кружево, помнишь?

Ростик помнил, как было дело. У Широв действительно имелось что-то вроде химического завода, сделанного, как и все у них, из камня или камнеподобного вещества за городом, в небольшой котловине. Люди обнаружили его в одно из первых своих посещений Чужого.

– Тогда, – Ростик почти торжественно обернулся к аглорам, – мы можем действовать очень быстро.

– Только знаешь что, – попросил Пестель, – трехноги и сами тут справятся, а ты лучше возьми меня с собой, когда будешь растворять паучиные башни, идет?

Ростик улыбнулся от души.

– Идет. Теперь, когда вы тут такую штуку выдумали, проси чего хочешь.

– Ого, – счастливо засмеялся Пестель, – да ты действительно в Председатели вырастаешь, а я думал – слухи!

Глава 20

Первый из небоскребов пауков возник в относительно ровной пустыне неожиданно. Вернее, Ростик понимал, что башню должно быть видно издалека, стоит перевалить горы, отделяющие Водный мир от той полосы, на которой обитали восьминогие, но почему-то рассмотрел ее, только когда они подлетели к ней километров на десять.

Дело тут было, видимо, в том, что пространство Полдневья, как уже в сотый раз замечал Ростик, сворачивалось, гасло, каким-то образом становилось психологически непроницаемым из-за своей безмерности. И даже очень крупные или высокие объекты, как башни в сотни метров высотой, в нем растворялись. Полдневье было слишком велико, чтобы вместиться в сознание человека, оно подавляло его способность ориентироваться. Либо что-то с самим Ростом сделали аймихо… Скорее всего выигрыш в одном, в данном случае в осмысленном и управляемом отношении к будущему, снизил его способность к ориентации.