Сталин и заговор военных 1941 г. - Владимир Мещеряков

Командующий Октябрьский, предупрежденный Кузнецовым об ожидаемом налете вражеской авиации на Севастополь, сразу вспомнил об морских минах, лежащих под открытым небом. При попадании бомбы, маленькая «Хиросима» Севастополю, была бы обеспечена. Поэтому он и назначил ответственным по флоту начальника штаба Елисеева.

Кулаков, чьи воспоминания мы, тоже, приводили, был из другого ведомства — Политуправления РККА. Ему, здорово, не прикажешь. Тот, осведомленный о случившемся, тоже не стал искушать судьбу, и не полез в первые ряды защитников Отечества. В своих мемуарах Николай Михайлович так описывал картину произошедшего вечером 21-го июня 1941 года.

«В тот субботний вечер личному составу кораблей был предоставлен отдых».

Какая уж тут повышенная боевая готовность, если экипажи кораблей разбрелись по городу. По Кулакову, выходит, что готовность № 2, это когда на кораблях нет иллюминации.

«И хотя корабли оставались затемненными, город сиял яркими огнями. Улицы и бульвары заполнили празднично настроенные севастопольцы и уволенные на берег моряки. В Доме флота давали концерт артисты московской эстрады.

Выходов кораблей на боевую подготовку на следующий день не планировалось. В середине дня намечались учебные полеты в отдельных авиационных подразделениях, а ночью не должно было происходить ничего.

Приняв все это к сведению, я поздно вечером уехал к семье, жившей летом в пригородном поселке Максимова дача. Оперативному дежурному по штабу флота капитану 2 ранга Н.Т.Рыбалко наказал, чтобы в случае каких-либо неожиданностей он сразу же высылал за мной машину, а уже затем звонил по телефону. Несмотря на поздний час, жена с дочерью ждали меня, спал только наш шестимесячный сынишка…

Домашняя обстановка, атмосфера наступившего семейного праздника несколько успокоила меня. Дала себя знать и усталость, и я быстро уснул».

Теперь читателю понятно, почему в советских военных словарях и энциклопедиях не указывали, что такое боевая готовность различных степеней? Сильно это описание происходящего в Севастопольской базе, похоже на оперативную готовность № 2, тем более на № 1, когда все расчеты у орудий, а зенитные стволы смотрят в небо? Кто же тогда занимался погрузкой на кораблях при боевой готовности, если экипажи ушли в увольнительные в город?

Думается, что таким же маршрутом (за город, на дачу) убыл и командующий Филипп Сергеевич. А Николай Михайлович, ну и хитрец. Это он читателя вводит в заблуждение, пытаясь показать ему, что, мол, в целях экономии времени, приказал дежурному, чтобы, мол, не тратил зря время на телефонные звонки, сразу высылал машину. Дело в том, что когда вражеские самолеты подлетят к цели и будут обнаружены наземными службами, то по цепочке телефонный звонок должен дойти и до Кулакова. Он же хитрит, оттягивая время с машиной. Очень не хочется лезть под бомбы, вот и придумывает отговорки. Кстати, в мемуарах Кузнецова, о нем, Кулакове, нет упоминаний.

Это что же получается? Один едет на дачу, другой, по всей видимости, тоже, а как же начальник штаба базы, на которого возложили всю ответственность? Неужели, можно поверить, когда прочитали о Елисееве: «На несколько минут отлучусь домой»? Он, что же, не военный, что ли? Сразу понял, после ночного звонка Кузнецова, что его ожидает? Кому же охота испытать на себе бомбардировку базы с непредвиденным результатом? Тоже, небось, был осведомлен, где хранились морские мины? Не от сюда ли возникло стремление отлучиться домой или в пригород?

Вполне, вероятно, что все дачи нашего начальства находились неподалеку друг от друга.

А как же московское начальство, в лице начальника штаба И.С.Исакова? (Возможно, были и другие лица). Он же, вроде, остался в Севастополе? Я уже говорил, что Исаков не оставил мемуаров и воспоминаний о первых днях войны. Его местонахождение в тот момент неизвестно. Вполне, вероятно, что по статусу должен был находиться вместе с Октябрьским. А этим, чаепитием на даче, вдали от Севастопольской базы и событий, связанных с ее бомбежкой, согласитесь, трудно хвалиться впоследствии. Потому и промолчал. Что, читатель, думает сам, по этому поводу?

Вопрос всегда в чем? Это всё есть преступная халатность или умышленный сговор? Помните, что говорил Исаков, об отношении Сталина к нему и Кузнецову? Недоверие. Если к Исакову, после 1942 года, когда тот в боях потерял ногу, — Сталин, в какой-то мере, восстановил хорошее отношение (ведь воевал и пролил кровь за Отечество), то к адмиралу Кузнецову, так и сохранил прохладное чувство до конца своих дней. Сталин любил честных людей, как Рокоссовский. Поэтому и называл того, в знак взаимного уважения, по имени отчеству. А это был, удел немногих. Глупо думать, что Сталин не знал о том, как проявило себя все высшее командование флота по началу войны? Вопрос всегда в том, когда совершится справедливое возмездие по отношению к тем людям, которые нарушили свой долг перед Родиной? С этим у нас, как всегда, большие проблемы.

Часть 3. Слова и дела адмирала Кузнецова

В этой части мы рассмотрим воспоминания Кузнецова, где он делится своими впечатлениями о событиях, которые, на его взгляд, оказались весьма важными в понимании происходящего.

Немного пояснения к упомянутым воспоминаниям.

О Ставке.

«Вспоминается финская война. Председателем Совнаркома тогда был В.М.Молотов, а вся власть фактически сосредоточивалась в руках Сталина. Не занимая официального поста в правительстве, он руководил всеми военными делами».

Кузнецов, как и многие, подчеркивает тот факт, что власть сосредоточивалась в руках Сталина. Каким по мысли Кузнецова, должен быть глава государства? Слушаться советов, таких, как Кузнецов, и ни в чем им не перечить? Кузнецов подчеркивает, что Сталин «руководил всеми военными делами». Запомним это.

«Лично я рассуждал примерно так: "Коль в мирное время не создано оперативного органа, кроме существующего Генерального штаба, то, видимо, во время войны аппаратом Ставки станет именно он — Генеральный штаб. А Ставка? В нее, надо думать, войдут крупные государственные деятели. Значит, возглавлять ее должен ни кто иной, как сам Сталин".

Но какова будет роль Наркома обороны или Наркома Военно-Морского Флота? Ответа на этот вопрос я не находил».

Читатель, надеюсь, не забыл, что при Совнаркоме существовал Комитет обороны во главе с Председателем Сталиным? А Кузнецов забыл. Поэтому и пишет, что «в мирное время не создано оперативного органа». Отсюда и получается, что он не мог найти ответа. Не той дорогой шли, товарищ адмирал, поэтому и не нашли. Хотя, ход мыслей у данного адмирала, был в правильном направлении, относительно того, что, по логике вещей, именно Сталин должен был возглавить Ставку. Но вдруг вектор правильного направления мыслей переменился, а Николай Герасимович этого и не заметил.

«Ставка Главного Командования Вооруженных Сил во главе с Наркомом обороны С.К.Тимошенко была создана 23 июня 1941 года, то есть на второй день войны».

Понятно, что Сталин «проспал» начало войны. Когда вернулся в Кремль, все хорошие места в Ставке были уже заняты. Не нашлось, даже, вакансии, как заместителя. Пришлось, видимо, согласиться на место рядового.

«И.В.Сталин являлся одним из членов этой Ставки.

Считаю, было бы лучше, если б Ставку создали, скажем, хотя бы за месяц до войны. Оснований для этого в мае — июне 1941 года имелось достаточно. Учреждение Ставки и ее сбор даже в канун войны, 21 июня, когда И. В. Сталин, признав войну весьма вероятной, давал указание И.В.Тюленеву (около 14 часов) и Наркому обороны с начальником Генерального штаба (около 17 часов) о повышении боевой готовности, сыграло бы свою положительную роль, и начало войны тогда могло быть другим.

Ставка образована. Во главе её нарком обороны маршал Тимошенко, а Кузнецов, даже, не удивился: «Почему не Сталин?». Вяло констатирует, что «И.В.Сталин являлся одним из членов этой Ставки». Да, как же, так? Только, что писал, что у Сталина и вся власть в руках, и военными лично руководит, а теперь, что же получается? Пролез в Ставку рядовым членом. Вместо того, чтобы дать читателю объяснение такой метаморфозе, Кузнецов вдруг проявляет озабоченность по поводу несвоевременного, якобы, создания Ставки. Дует, как мы знаем, в ту же официальную дуду, относительно образования Ставки. То, что она создана, до начала военных действий, читатель, в отличие от Кузнецова, знает. Жаль, что этой информацией, уже нельзя поделиться с наркомом ВМФ.

Кстати, побывав, лично, на заседании этого военно-политического органа, Кузнецов, на удивление, сделал удачные внешние зарисовки. Сумел ускользнуть от цензуры.