История Дома Романовых глазами судебно-медицинского эксперта - Юрий Александрович Молин

у меня глубокая уверенность: я обречен на страшные испытания… сколько раз применял к себе слова Иова: “Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня, и чего я боялся, то и пришло ко мне”». Болезнь Алексея довлела над всем концом царствования Николая II. Незаметно для других она стала, с моей точки зрения, одной из главных причин падения дома Романовых, ибо, с одной стороны, обусловила пагубное влияние на царскую семью Распутина, с другой – вызвала роковое одиночество царственной четы, замкнувшейся в своем горе. Именно в феномене воздействия на наследника заключался огромный авторитет Распутина у Александры Федоровны. Эта историческая фигура интересна и с медицинской точки зрения. Подробно изучив большое количество исторических документов, старший научный сотрудник Психоневрологического НИИ имени В.М. Бехтерева А. Коцюбинский (1994) пришел к заключению, что наличие родовой травмы у Распутина не привело к формированию признаков органической патологии, для которой характерно выраженное огрубление и примитивизация психических качеств личности. Эта травма явилась лишь фоном, на котором у Григория сформировалось патологическое состояние иной, неорганической природы – истероидная психопатия. Она постоянно проявлялась стойким стремлением Распутина быть в центре внимания, «поочередно примеряя на себя… замысловатые костюмы социального эксцентрика: деревенский пьяница-дебошир, странник-богомолец, всесильный и полубезумный временщик…». По свидетельству директора Департамента полиции С.П. Белецкого, Распутин был «каждую минуту актером». По малейшему поводу он ругал «аристократических дам самым непристойным образом и словами, от которых покраснели бы конюхи. Его наглость была неописуема… Поведение его возмутило бы самую отъявленную проститутку». А. Коцюбинский полагает, что именно с начала 1914 года у Распутина появились признаки декомпенсации истероидной психопатии, характеризовавшиеся стремлением изменить ход неблагоприятных для него событий проявлением личностных качеств, которые вызывали у окружающих наибольшее раздражение. Параллельно развивалась и психическая декомпенсация у императрицы. Все это могло наложить пагубный отпечаток на решения, принимавшиеся Николаем II в судьбоносный для империи период.

К 1916 году императорский дом, насчитывавший 65 человек, оказался расколотым. Большая часть великих князей, обеспокоенная надвигающейся революцией, предприняла попытки убедить Николая II пойти на частичные реформы и тем самым остановить негативный ход событий. Реформы, по их мнению, можно было совершить через «ответственное министерство», представляющее интересы крупной буржуазии. Главное препятствие на пути изменений князья видели в позиции императора, находившегося под влиянием жены и ее ближайшего окружения, центром которого был Распутин. Пытаясь устранить это влияние, Великие князья Александр Михайлович и Павел Александрович встретились с Николаем II 28–29 октября 1916 года в Киеве. Их активно поддержала вдовствующая императрица Мария Федоровна, постоянно там жившая. Переговоры успеха не имели. Последние усилия членов дома Романовых повлиять на императрицу с целью удаления Распутина были предприняты в начале декабря, когда длительный разговор с царицей имела приехавшая с этой целью из Москвы старшая сестра Елизавета Федоровна. Все было тщетно. Григорий сам подписал себе смертельный приговор. Убийство его не было делом рук небольшой группы людей, имевших с ним личные счеты, как это пытались показать некоторые историки. Заговор был последней попыткой здравомыслящей части правящей элиты уберечь монархию, спасти от надвигавшегося крушения страну. Задача была выполнена в ночь на 17 декабря 1916 года. В подвале дома князя Ф.Ф. Юсупова Григорий Распутин погиб. Непосредственными исполнителями приговора, вынесенного «старцу», стали: Великий князь Дмитрий Павлович, князь Ф.Ф. Юсупов, член Государственной Думы В.М. Пуришкевич.

Феликс Юсупов и Дмитрий Павлович были взяты под домашний арест 29 декабря. В их защиту великие князья составили коллективное письмо, которое подписали 16 членов императорского дома. Это были представители главных ветвей Романовых; в первую очередь, семья умершего Великого князя Владимира Александровича: его жена Мария Павловна, дети – Борис, Андрей, Кирилл; жена последнего Виктория Федоровна. Письмо подписал также самый старший в семье (единственный из оставшихся в живых сыновей Александра II), Павел Александрович и его дочь Мария. Семейство Великого князя Константина Константиновича (известного поэта К.Р., умершего в 1915 году) представили его сыновья Иоанн, Гавриил, Игорь и Константин, жена Иоанна – сербская королевна Елена, а также их мать, Елизавета Маврикиевна. Представители четвертой ветви Романовых – наследники Великого князя Михаила Николаевича (старшего) Николай и Сергей, поставив подписи, также подтвердили свое участие в оппозиции императору. Письмо завизировала и Ольга, греческая королева. Это было грозное предупреждение императору, хотя по форме и лояльное: оно содержало просьбу смягчить наказание Дмитрию Павловичу, отправить его не в Персию, а в одно из поместий. Но за этой лояльностью крылось нечто большее. Великие князья ясно дали понять, что они поддерживают свершившееся, оставляя размышлять императора, насколько далеко они пойдут. В этой ситуации, оказавшись перед единым фронтом враждебно настроенных родственников, Николай II не пошел на решительные меры. Родственная кровь не пролилась: Дмитрий Павлович был сослан в Персию, Ф.Ф. Юсупов – в собственное имение. Это не значило, что царь простил их. В резолюции императора на коллективном письме написано: «Никому не дано право заниматься убийством; знаю, что совесть многим не дает покоя, так как не один Дмитрий Павлович в этом замешен. Удивляюсь вашему обращению ко мне. Николай». Реакция русского общества на гибель Распутина была иной. Интересна характеристика, которую дал временщику один из самых информированных людей империи, начальник Санкт-Петербургского уголовного розыска, генерал-майор А.Р. Кошко (1995), через много лет анализируя этот трагический эпизод истории: «Это – злой гений России, послуживший обильной пищей для мировых насмешек над нею… Мрачная тень этого проходимца отбрасывалась и на моего покойного императора, и на тот политический строй, верным служителем которого я был всю жизнь. Личность Распутина была до того всем отвратительна, что даже строго дисциплинированные члены сыскной полиции возроптали, получив приказ о поиске тела фаворита…».

* * *

Обратимся еще раз к личностным характеристикам последней царской четы России; остановимся при этом, в первую очередь, на медицинских и психологических особенностях. Сохранились немногочисленные исторические документы, свидетельствующие о состоянии здоровья Николая II и его жены. Проанализируем некоторые из них. Предварительно следует указать, что на страже здоровья царской семьи находилась большая группа высококвалифицированных специалистов. Медицинские чины Двора императора по состоянию на 1915 год насчитывали 56 человек, в том числе руководитель службы Е.С. Боткин, доктора медицины Н.К. Вяжлинский и К.А. Раухфус (лейб-педиатры), Н.П. Симановский (лейб-отиатр), Л.Г. Беллярминов (лейб-окулист), Д.О. Отт и Н.Н. Феноменов (лейб-акушеры), Г.В. Воллинсон и С.С. Кострицкий (зубные врачи), управляющий придворной аптекой, магистр фармации И.Р. Кольо и многие другие.

Несколько слов о здоровье императора. Николай II, физически крепкий и подвижный, участвовавший в гонках яхт, велосипедных соревнованиях, скачках, был также прекрасным стрелком из пистолета. Интересно суждение о государе А.П. Чехова, не только великого писателя, но