Ящик водки - Альфред Кох

…Из машин по улицам ездят в основном «фольксвагены джетта» местной – шанхайской – сборки. Их в Германии давно уж сняли с производства, а тут долго-долго еще будет «джетта» считаться шикарной машиной. А мы вот «БМВ» и «шевроле блейзер» кинулись сдуру собирать. И то сказать – мы ж богатая страна, минимальная зарплата двести долларов в месяц…

Да… Огромен китайский мир. И исламский тоже обширен и силен. Могуч и европейский. Американский – вон какой. А что ж нам осталось, остается? Наш, русский мир – мал, холоден, весьма небогат, он окраинный, необжитой и одинокий. Забавно, что нам в наших пыльных полупустых городках буддизм кажется экзотической религией, хоть в буддийских странах живет миллиарда два. Скорей это мы экзотика, а не они. Русская вселенная – этакая экзотическая национальная деревня.

В 99-м было еще одно важное – для меня – событие, про которое я почему-то забыл упомянуть в беседе. Я ж летом, в июне, получил премию! От Сороса и Академии российской прессы. Деньги были Сороса, а академия, составленная из главных редакторов крупных изданий, указывала пальцем, кому дать 2 тысячи долларов. Досталось и мне, в номинации «Репортер года». Собрались мы, значит, в «Московских новостях», которые тогда еще не на выселках были, в офисном центре «ЮКОСа» на так называемом Загородном шоссе, – но в центре, на Пушкинской. Были они тогда все еще цитаделью демократии – или уже нет? Стали просто газетой? Держащейся на старых дрожжах, как, допустим, «Известия»? Не могу сейчас сказать. Не помню просто. Что та премия значила для меня? Ну, денежная составляющая – это было немного приятно, не более, принципиальных или хоть сколько-нибудь заметных изменений в мою жизнь она не внесла. Получил я ее в последний день действия чека. А вот то, что приехал Сорос и лично захотел со мной повидаться и я с ним поручкался на вручении, – это меня тронуло. Могучий все-таки старик Сорос. Мыслит масштабно. Сколько денег вгрохал в Россию! И не отбил их. Он слал нам денег! Хотя мог бы их профукать на покупку новых яхт, самолетов и островов. Легко причем. Как это делают разные прочие миллиардеры. Включая родных, русских. Что он хотел этим сказать? Что деньги не самое в жизни главное? Что мы мельче, чем сами о себе думаем? Что вот он дает нам шанс? Пытается нам показать, что капитализм – это не только когда бабло колотят, а кое-что еще, о чем надо еще догадаться (если, конечно, удастся и будет время)? А после Сорос, как известно, ушел из России – и этим уходом тоже нам многое сказал. Деликатный вроде человек, а сказал – много.

Важен ли был для меня статус – лауреата этой премии? Можно ли сказать, что наутро я проснулся знаменитым? Сильно вряд ли. Газетная служба, она вся такая второстепенная, невидная, маловажная. Даже в лучшие времена, даже в самых удачных ситуациях. Это же не телевизор. И опять же: искал ли я славы? И так нельзя сказать. Искал бы, так пробирался бы на то же ТВ, или в театр, или в кино. Или в политику, на худой конец. Ничего этого я не делал! Помню, в начале 90-х, когда много чего начиналось нового, меня начали звать на ТВ. Чтоб я туда ушел с потрохами. Я принялся тогда размышлять. Ход своих рассуждений я довольно отчетливо помню. Мне в ТВ не нравилось, что это работа – для артиста, там надо торговать своим лицом. Это в мои планы никогда не входило. А текст там был вещью просто вспомогательной, побочной. Морда, картинка – это существенно, а что несут в кадре, в смысле гонят, озвучивают – не так уж и важно. Чего ж мне ни с того ни с сего все бросать и в артисты уходить? В новую профессию? Не дело это. И потом, я откуда-то знал тогда, чувствовал тупиковость ТВ. Вот ты вроде начал там делать карьеру, все идет нормально, и тут ты вдруг поругался со своим начальником. И приходится тебе уйти с канала – а на других каналах своя свадьба… А ты привык уже лицом торговать, слава, то-се, наркотическое воздействие эфира, ну по полной программе. Мы это замечательно наблюдаем теперь в жизни на примерах телевизионщиков, у которых возникли проблемы… Урезать самому себе варианты, ходы в жизни? Зачем?

А можно ли сказать, что я на эту премию не обратил внимания? Не, никак нельзя. Такое отношение возможно, когда премий много накопилось. Эта же у меня была первая – если не считать старых провинциальных призов. А чего ж я раньше не получал ничего? «Оправданием мне служит тот факт, что самые лучшие журналисты мира – самые знаменитые и популярные – до сих пор не имеют никаких профессиональных наград вообще. Я говорю о Матфее, Марке, Луке и Иоанне…Не скрою, приятно. Но, как было принято говорить в таких случаях, эту премию я считаю авансом, а не полной расплатой за мои 25 лет работы…То, что я попал в список награжденных вместе с ним (Юрием Ростом), вызывает во мне сильные и сложные чувства. Я ведь чувствую себя начинающим репортером приблизительно 23-летнего возраста, несмотря на то что я такой взрослый и толстый…Еще когда я был стройным юношей, я все про свою газетную работу придумал. С тех пор я в рабочее время решаю две задачи: развлекаюсь сам и подаю сигнал порядочным людям, что они не одиноки. Это все». (Из интервью газете «Коммерсантъ-Daily».)

После я не раз высказывался в том духе, что русская журналистика переживает не лучшие времена, раз я в ней играючи добрался вон до каких высот. Я ведь все-таки журналист не карьерный, а так, любитель. Писал что в голову приходило.

Это повторение моей старой мысли о том, что журналистика одними рассматривается как бизнес, как средство для заработка, а другими – как искусство. Искусство для искусства. Когда задача решается для того, чтоб узнать, сможешь ли ты ее решить. И опять я повторю сравнение репортера, который остается в рамках ремесла и не переходит в пиар, с вором в законе: законник ставит себя в такие тесные рамки, что разбогатеть непросто. Пойди он в завмаги или наркодилеры, денег было б больше. Но он почему-то не идет. Эта странная особенность делает его для нас интересным. Путь самурая влечет к себе, путь же завмага – он никакой…

Комментарий Коха

В 1999 году, в начале, случилась интересная полемика. Я прочитал статью Андрея Илларионова «Тайна китайского экономического чуда»,[23] а потом Петр Авен написал статью «Экономика торга».[24] Это подвигло меня к написанию статьи «Политика возможного и тотальный либерализм». Опубликована она была в журнале «Неприкосновенный запас». Мне кажется, что та полемика может представлять интерес и сегодня. Примечательно, что, еще раз подчеркну, она случилась в начале 1999 года, то есть когда премьером был еще не Степашин и не Путин, а Примаков.

Передо мной две статьи. Первая – статья Андрея Илларионова «Тайна китайского экономического чуда». Вторая – Петра Авена, «Экономика торга (о „крахе“ либеральных реформ в России)». Обе посвящены доказательству одного факта: либеральных реформ в России не было.