Война во время мира (СИ) - Гнутова (Gnutova) Алена (Alyona)

— Мисс Браун, — сказал Сортен и поднял взгляд с классного журнала.

Элиза нехотя встала. Профессор уставился на нее. До этого он не всматривался так ни в одного из учеников. Элизе показалось, что она видит ненависть в его зеленых глазах к себе. Но уже через несколько секунд его взгляд стал добрее.

— Присаживайтесь, — слегка улыбнулся ей профессор, чем заставил всех девочек взбудоражиться.

Элиза села. Она не понимала, что происходит. Чем был вызван такой взгляд и особый интерес к ее персоне. И именно ее первую он вызвал к доске и попросил устроить с ним дуэль.

— Неплохо, мисс Браун, — Сортен оценивающе посмотрел на нее. — Но Вам все равно еще столько придется узнать.

— Какой он классный, — улыбнулась Роксана, когда они вышли из класса. — Такой красавчик. И предмет свой знает.

— Ничего особенного, — заметила Элиза. — Больше выпендривается. И все глупенькие маленькие девочки влюбляются в преподавателей. А от него мы еще наберемся проблем. Помяни мое слово.

Элиза стала ненавидеть уроки по защите. Ей казалось, что Сортен постоянно смотрит только на нее, совершенно не обращая внимания на остальных учеников. Во время дуэлей он либо пристально следил за ней, либо вообще вызывал на дуэль с собой. Влюбленные дурочки стали бросать на нее ненавистные взгляды. А Элиза отдала бы все, чтобы он не обращал на нее внимание. Она не понимала, что он от нее хочет. И ее это пугало.

Поэтому Элиза с удовольствием погрузилась в их совместную работу с Джеймсом и Фредом. Кажется, все начинало налаживаться. Джеймс так увлекся их работой, что стал в два раза реже зажимать студенток Хогвартса в коридорах. Элиза продолжала каждый раз с трепетом смотреть на него, просила передать тот или иной ингредиент, чтобы лишний раз прикоснуться к нему. Она больше не хотела выглядеть влюбленной дурочкой перед ним. Она хотела заинтересовать его как личность.

Но оставалась одна проблема. Поскольку их занятия в лаборатории были секретными, Элиза не могла рассказать об этом даже Роксане, о чем очень просил Фред. Ей не нравилось врать подруге, но ей приходилось. Ведь так она сможет загладить перед ней свою вину за случай с Джорджем Уизли.

— Знаешь, а ты настойчивая, — ухмыльнулась Роксана. — Я правда считала, что Джеймс с тобой больше совсем не будет общаться.

— Начнем с дружбы, — пожала плечами Элиза. — А там посмотрим.

— А чем вы занимаетесь? — поинтересовалась Роксана.

— Я же хожу на дополнительные по зельям к Слизнорту, — врала Элиза. — Вот мне и полезно изучать параллельно программу седьмого курса. Но основная цель конечно это Джеймс.

Но еще Элизу начала напрягать одна ситуация. Джеймс с Фредом постоянно обсуждали Малфоя в невыгодном свете. А исходя из рассказов Роксаны, Роуз начала принимать свои чувства к Малфою. И это было плохо. Если мальчики были правы, то Розе грозила опасность. Вновь сойдясь с Джимом и имея некоторые успехи, Элиза больше не злилась на Розу. Но решила действовать анонимно. На одном из дополнительных занятий по зельям они изучали свойства любовных зелий. И Элизе пришла в голову одна идея. Нужно сделать так, чтобы Роза забыла Малфоя. И она подумала про отворотное зелье. Но уже многие из их многочисленной семьи стали замечать ее общение с Малфоем. Нужно, чтобы они поссорились как-то жизненно. И Элиза придумала план. Двойное зелье. Отвернуть от Малфоя и повернуть к Финнигану. Элиза много наблюдала за Розой и поняла, что Эдвард идеальный кандидат. Они как раз стали много общаться. Значит, ни для кого не будет удивлением, если Роза начнет постепенно влюбляться в Эдварда.

Любовным зельем Элиза занималась в то время, когда Джеймс и Фред были на тренировках. Ей совсем не хотелось впутывать сюда ребят. Тем более, что кто-то из них мог случайно проговориться Розе.

Так продолжался весь сентябрь. С утра Элиза старалась перебороть себя, чтобы идти к ненавистному преподавателю на ненавистную защиту. Лишь мысль о вечерах, проведенных с Джеймсом, грела душу. Любовное зелье было уже почти готово, поэтому Элизе часто приходилось уходить из Выручай-комнаты с ребятами, но потом ночью возвращаться обратно.

Чтобы еще больше впечатлить Джеймса, Элиза уговорила свою маму прислать из лаборатории Саймона его записи. Она была уверена, что зелье из Косого переулка его личная разработка, и библиотека не даст им конечной пропорции. И, действительно, с черновиками брата дело у них пошло значительно бодрее.

В один из вечеров, когда Фред ушел на наказание к Сортену, а Джеймс куда-то исчез, Элиза вновь занялась зельем для Розы. Она понимала, что где-то допускает ошибку. Она еще никогда не варила два зелья в одном, тем более, что они были противоречивые. Она не знала, правильно ли составлена пропорция. Ведь зелье было авторское.

Но тут в лабораторию ворвался Джеймс. Элиза быстро накрыла свои личные расчеты записями брата. Но когда Джеймс рассказал о наказаниях у Сортена, у Элизы все встало на свои места. Он дружит с ее братом. Вот почему он ее ненавидит. Саймон, видимо, хочет ей за что-то отомстить руками профессора. И Элиза догадывалась за что. Брат должно быть обнаружил пропажу своих пергаментов.

Чтобы убедиться в своей теории, что это те же самые зелья, что Элиза видела в их домашней лаборатории летом, она взяла мантию Джеймса и пошла в кабинет к Сортену.

С каждой колбой в профессорском кабинете Элиза убеждалась, что Сортен знаком с ее братом. Видимо именно с ним он переписывался летом рунами, создавая эти зелья. Но кое-что в голове Элизы не укладывалось. Она была уверена, что если это брат дал Сортену добро на ее мучения на занятиях, то почему же он ее не наказывал как Фреда и Альбуса.

Тут Элиза увидела на полочке «Любовный напиток». Она взяла его в руки. Со Слизнортом они проходили теорию, а ей не помешал бы образец. Но тут в кабинет резко открылась дверь. Элиза выронила пузырек, который разлетелся вдребезги по всему кабинету. Но к ее облегчению это был Джеймс.

Поттер притянул ее под мантию и прижал к себе. В этот момент в кабинет вошел Сортен и начал усмирять вредноскопы. Джеймс прижимал ее к себе все крепче. Она чувствовало его сердце. Он пришел за ней. Он ее не бросил. И Элиза была благодарна Сортену за то, что сейчас они стояли, тесно прижавшись друг к другу, в портретном проеме, прячась от Филча и Сортена.

На Элизу нахлынули воспоминания. Именно в этом коридоре они с Джеймсом впервые поцеловались. Это был ее первый поцелуй. И его тоже. Только больше ни с кем в своей жизни Элиза не целовалась. А Джеймс целовался с половиной школы. Вот он. Момент. Ее шанс. Элиза приподнялась на носочки и поцеловала Джеймса. К ее удивлению он ответил на поцелуй, лишь сильнее прижав ее к себе. В Элизе вновь впыхнули все чувства, которые на протяжение всего года она пыталась уничтожить в себе. Джеймс. Ее Джеймс. Его жаркие прикосновения, его горячие поцелуи. Элизе хотелось большего. Она так скучала по его ласкам. Он был ее первым. Она была его первой. Они многому научились. Только сейчас Джеймс применял все это на других студентках, а Элиза продолжала хранить верность ему.

Элиза запустила пальцы в его волосы. Она знала, как он это любит. И была уверена, что далеко не каждая его девушка радовала такими прикосновениями. Лишь Элиза знала, как для Джеймса важна прелюдия. Возможно, даже намного больше чем сам секс.

А когда Джеймс стал целовать ее шею, Элиза вовсе потеряла голову. Он помнил. Он до сих пор помнил. Помнил их первый раз. Дыхание окончательно сбилось. Элиза хотела его здесь и сейчас, поэтому незамедлительно стала расстегивать его рубашку.

Но Джеймс ее оттолкнул. Она видела, что он жалел об этом поцелуи. Видела в его глазах боль за ту правду, которую он ей говорил. Он не может дать ей большего. Стараясь не заплакать, Элиза сказала, что все хорошо и убежала из этого коридора.

Слезы лились из ее глаз. Она забежала в их лабораторию и упала на диван, содрогаясь в рыданиях. Он ее не любит. А, возможно, никогда и не любил. Что бы она не делала, он к ней не вернется.