Так велика моя любовь - Кэтлин Вудивисс

Внезапно Илис охватил гнев.

— Кажется, этот коварный негодяй совсем помешался, если полагает, что я с радостью составлю ему компанию.

Раздался стук, и Илис, вынужденная откликнуться, собрала все свое мужество и повернулась к двери, заранее зная, кто стучится. Предположения не обманули ее. В каюту вошел Николас, на ходу снимая свою меховую шапку.

— У-ух! Из-за этого фетра нам придется сражаться с Северным морем до завтра, — громко сказал он, сбрасывая подбитый мехом плащ, на котором блестели капли воды. Он встряхнул его и повесил рядом с плащом Илис, потом потер замерзшие руки и подошел к девушке. Он весело встретил устремленный на него взгляд, который был так же холоден, как само Северное море. Ее сложенные на груди руки и презрительное выражение лица вызвали у него улыбку.

— Вам понадобилась эта каюта? — резко спросила она.

— Мне пришло ф голову, — добродушно ответил он, — что мы могли бы разделить обед, приготовленный моим коком… истинным почитателем тонких блюд. Я решил, что repp Дитрих создал для фас нечто особенное. Тушеное мясо с устрицами из фашей English Темзы. Мне бы хотелось отведать подобного лакомства… если фы не возражаете, фрейлейн.

— Едва ли у меня есть возможность настаивать, чтобы вы ушли, — отпарировала она. — Могу только надеяться на это.

— После того как мы пообедаем! — рассмеялся Николас, не обратив внимания на ее язвительный тон.

Он подошел к столу, разложил мясо с устрицами в горшочки, поставил их друг против друга, потом отломил по небольшому кусочку хлеба и рукой указал на стул напротив.

— Будьте так любезны, English. Поверьте, я фас не укушу.

Илис рассвирепела, услышав веселые нотки в его голосе. Их глаза встретились, и началась великая битва воли.

— Если вы, капитан, предположили, что я боюсь вас, — она выдавила слабую улыбку, — тогда мне придется объяснить вам, что я считаю вас пустым фигляром, не стоящим моего внимания. Как вы, возможно, догадались, у меня нет желания обедать со своим тюремщиком.

— Раз фы решили голодать, значит, так и будет.

Он отвернул голенища своих сапог и сел. Окинув взглядом продолжавшую сопротивляться девушку, он поставил локти на стол и оперся подбородком на руку.

— Если же фы передумаете, фрейлейн, знайте, что фаше общество будет мне приятно и я буду рад, что фы присоединитесь ко мне… когда фам будет удобно, естественно.

Было просто невозможно игнорировать восхитительные ароматы, поднимавшиеся от стола, но нечеловеческим усилием воли Илис заставила себя оставаться на месте, пока ганзейский капитан утолял свой голод. Когда спустя некоторое время вошел юнга и убрал все со стола, не оставив ни единой крошки, Илис охватила досада.

— Когда кончится фечерняя фахта, мы на ночь уберем часть парусов, и тогда нас будет не так сильно мотать, — сообщил Николас, посмотрев на Илис. — Герр Дитрих сейчас наслаждается тем, что готовит к ужину небольшое пиршество. Надеюсь, фы присоединитесь ко мне.

Илис гордо подняла голову, всем своим видом показывая, насколько она упорна и непреклонна. Если он ждет, что она подчинится, то жестоко ошибается.

— Прошу вас, капитан, прикажите коку, чтобы он не делал для меня исключение, — ответила она. — Ведь я прекрасно понимаю, что являюсь пленницей.

— Послушайте, фрейлейн. — Николас выставил руку, как бы пытаясь остановить ее слова. — Я забочусь о собственном удовольствии. Моя фторая страсть — фкусно поесть, и я просто приглашаю фас делить со мной трапезы, пока мы связаны… ach! Как фы, English, говорите?.. Общей бедой? Ja?[13] Федь пребывание ф море не требует от меня, чтобы я полностью лишал себя комфорта, и если на то пошло, — он поднялся и помахал перед ней пальцем, давая понять, чтобы она помолчала, — то и от фас тоже.

— Одно только присутствие на борту корабля приводит меня в ярость, — возмутилась Илис. — Я не знаю, что меня ждет, и ваша болтовня не прибавляет мне уверенности. Меня похитили и бросили на этот корабль, не дав никаких гарантий, что я доживу до конца путешествия. Общей бедой, говорите? Скажите, сэр, от какой беды вы страдаете? Может, я слепа и чего-то не вижу? Мне кажется, здесь только один мученик.

Она стояла перед ним, уперев руки в бока, и представляла собой потрясающую картину единения огня и красоты. Несмотря на поношенную одежду, ее внешность могла бы воспламенить любого мужчину. Глаза Николаса внимательно ощупывали каждую линию ее фигуры там, где грубое платье плотно облегало нежные и женственные изгибы ее тела. В другой ситуации подобный осмотр не удивил бы Илис, но сейчас, учитывая, что она была пленницей и ей негде было бы спрятаться, надумай он провести более глубокое исследование, ей ни в коем случае нельзя было игнорировать этот взгляд. Нахмурившись, капитан отвернулся к окну, за которым простиралось прикрытое туманом море с нависшим над ним серым небом. Казалось, в нем происходила внутренняя борьба. Наконец он встал, подошел к сундуку, достал из кармана кожаного дублета ключ и вставил его в замок. Подняв крышку, он опустился на одно колено и задумался. Спустя секунду он окинул девушку изучающим взглядом.

— Ja! Ja! Думаю, размер подобран ферно. Фам подойдет.

Охваченная любопытством, Илис стояла неподвижно, наблюдая, как он вытаскивает из сундука два огромных тюка. Положив их на пол, он достал третий, поменьше, потом четвертый, еще меньше. Закрыв сундук, капитан поднялся и, подхватив тюки, разложил их на койке.

— Без сомнения, фы будете чувствовать себя гораздо лучше, если наденете сегодня фечером эту одежду, English. Таково мое желание. — Он направился к двери. — Ach! He могу больше задерживаться. Долг зовет. Но я фернусь, когда опустится ночь.

Он нахлобучил на голову шапку и вышел, громко хлопнув дверью.

Илис была заинтригована, поэтому сразу же бросилась к тюкам. Развязав первые два, она обнаружила там настоящие сокровища: подбитый серебристым мехом плащ непередаваемой красоты и платье с белым плоеным воротником и серебряным кружевом, с рукавами, отделанными буфами и украшенными серебряным галуном. И все это было сшито из бархата ярко-синего цвета. В третьем тюке находились белье, нижняя юбка на плетеном каркасе, сорочка, несколько простых нижних юбок тонкой работы, а в четвертом — шелковые туфельки в тон платью. Если говорить честно, эти одежды были значительно богаче, чем то, что принято было носить в тюрьме. Илис провела рукой по мягкому меху, погладила синий бархат.

Внезапно ею овладела какая-то непонятная тоска. Прошло всего несколько дней, а ей казалось, что протекла целая вечность с тех пор, как она в последний раз принимала душистую ванну и наслаждалась возможностью носить такие же красивые платья. Но тут Илис вспомнила оценивающий взгляд капитана, и между ее бровями пролегла складка. Она начала торопливо складывать одежду. Она не знала, каковы его цели, но наверняка есть причина для такого дорогого подарка — причина, которую у нее не было желания выяснять. Ведь он мог бы взять ее силой, но если он питает надежду сломить ее сопротивление с помощью подарков и вкусной еды, значит, его ждет разочарование. Ее благосклонность нельзя купить. Вечер приближался, мачты и реи тяжело скрипели над каютой.