Бросок из западни - Александр Александрович Тамоников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И еще одна сложность. Где-то на острове еще остался Шелестов. И его тоже нужно вытягивать отсюда. Больше всего Сосновский опасался, что после его неожиданного исчезновения Максим предпримет самые активные способы поисков и сам попадет в руки японцев. Это было весьма вероятно. Как вероятно, что его обязательно будут допрашивать и, убедившись, что он русский, бросят в лабораторию как биологический материал. А может быть, ушлая охрана лаборатории сообразит, что не зря на острове, удаленном от торговых путей, вдруг одновременно появились двое мужчин, одинаково небритых, одинаково оборванных, только один русский, а второй выдает себя за немца. Именно так это и будет выглядеть. Стоит японцам поймать Шелестова, и тогда сам Сосновский из категории немцев перейдет в категорию выдающих себя за немца.
– Скажите, Клотвиц, – картинно вздохнул Сосновский, – а есть у вас здесь возможность помыться, побриться? Насколько наши японские союзники к нам благоволят? Я скажу вам честно, я бы с удовольствием поменял свои лохмотья на что-нибудь более приличное.
– К сожалению, с пресной водой здесь довольно плохо, – неожиданно ответил немец, чем поразил Сосновского, который прекрасно знал о небольшом водопаде пресной воды в нескольких километрах отсюда и даже мылся в нем.
Странно, продолжая пространно философствовать, размышлял Михаил. Он мне отказал в воде, обещал много, но ничего не спешит выполнять. Все же подозревает, что я не тот, за кого себя выдаю. И тут раздался звук зуммера на аппарате полевой телефонной связи в деревянном ящике, который стоял на столе неподалеку от немца. Клотвиц снял трубку с аппарата, несколько раз ответил утвердительно на какие-то вопросы. Сосновский слышал только высокий голос, но не различил слов человека, который звонил. Наконец немец положил трубку на аппарат и поднялся.
– Господин Тидеман, прошу следовать за мной, – вежливо предложил он.
– Да? – Сосновский с готовностью поднялся на ноги. – Конечно, конечно. А куда мы направляемся?
– Мы просто переедем на катере на другую часть острова, – спокойно пояснил немец. – Сейчас ночь, и переезд будет безопасным.
Михаил никак не выдал своего волнения. Что это значит? Хорошо это или плохо? Меня перевозят с поста наблюдения и охраны на основную базу, ближе к лаборатории, где более цивилизованные условия жизни или?.. Или целесообразно по дороге сбежать, потому что этот человек мне врет и везет туда, чтобы отдать в руки врачей убийц для их бесчеловечных опытов. Но тогда я не смогу помочь Шелестову. Его ведь наверняка схватили. Второй раз меня в пещеры никто не пустит, во второй раз меня просто застрелят на берегу. А вдвоем легче выбраться, хотя бы с честью погибнуть и разнести здесь все к чертовой матери. Нет, нельзя бежать. Пока я не убедился, что Шелестов в безопасности!
Дверь распахнулась, и Сосновский ощутил свежий влажный морской воздух на лице. Он остановился на краю площадки и вдохнул полной грудью. Воздух океана, воздух простора и свободы. Как же все это чувствуется после подземелий и ощущения, что ты намертво в руках врагов.
– Идите осторожнее, – прошептал Клотвиц. – Здесь нельзя светить фонарями, но вы идите прямо за мной, смотрите под ноги. Сейчас ваши глаза привыкнут.
Сосновский в темноте сумел разглядеть, что они вышли не через ту дверь, через которую его затащили внутрь. Другой выход, но другой ли берег? Вот этого он точно сказать не мог. Внутри вскипела злость, готовая вырваться наружу. А если он сейчас навсегда теряет связь с Шелестовым, а если Максим на свободе и совсем рядом? Спокойно, спокойно, осадил себя Михаил. Бывает всякое, не теряй мужества. Бороться придется до конца. Война, она такая…
Внизу у берега стояла большая моторная шлюпка. Сосновский снова начал заметно хромать, чтобы замедлить движение и отсрочить отъезд. Он старался охватить взглядом этот участок берега, заметить и запомнить все его особенности, несмотря на ночь и плохую освещенность. И все же пришлось с помощью японцев забраться в шлюпку. Немец сел напротив на деревянную лавку, за своей спиной Сосновский чувствовал двух вооруженных японских солдат. Заработал мотор, и шлюпка отчалила от берега.
Сосновский стал смотреть на небо, благо ночь была ясная. Так, созвездия, которые он запомнил! Если он все правильно помнил, то теперь его везут на западную часть острова. Значит, там может располагаться лаборатория. Надо учитывать и смириться с мыслью, что те, кто может искать их с Шелестовым, найдут самолет в восточной части острова, и больше никаких признаков живых людей. Ведь Шелестов и Сосновский долго никаких признаков живых людей на острове не встречали. Только старые следы посещения. Порой очень старые.
Михаил принялся было рассказывать Клотвицу историю освоения им парусного спорта, как они с друзьями еще до войны ездили на Балтику тренироваться. Но тут один из японцев что-то строго сказал. Немец отреагировал мгновенно:
– Прошу вас не разговаривать, Тидеман! Молчите до того времени, когда доберемся до места.
Сосновский демонстративно пожал плечами и усмехнулся весьма многозначительно. Уж его-то голос на фоне рычания лодочного мотора был заметно тише и вряд ли его кто услышит с берега. Но приказ есть приказ. Пусть играют в свои игры, его дело маленькое. Нельзя? Помолчим.
Глава 7
Небо светлело долго, постепенно становясь ярче, отчетливее. Солнце долго не появлялось, казалось, что оно где-то там, в океане, нежится в прохладных водах, потягивается и ленится выходить и освещать землю. Вот наконец, после долгих ожиданий, первые лучи несмело появились над горизонтом. И небо осветилось, и заиграли солнечные зайчики на водной глади, засветилось само море. Едва солнце показалось над горизонтом, и сразу стали расходиться облака, они таяли и исчезали, очищая небо, его бездонную голубизну.
Но Шелестова не радовали эти игры природы. Для него был важен отсчет времени. И как только посветлело достаточно для того, чтобы видеть под ногами тропу, камни, они с Парамоновым двинулись в путь. Буторин и Коган наблюдали за океаном, откуда могли показаться японские корабли, за скалами и джунглями, где могли появиться пешие японские отряды. Действовать им предстояло по обстановке и на свое усмотрение. Но Максим верил в Буторина, опытного разведчика, с которым за несколько лет он прошел не одну операцию по заданию Берия. Да и Хейли показал себя опытным и, самое главное, умным бойцом. Американец уже показал, что может хладнокровно рисковать жизнью ради общего дела.
Труднее всего Когану. Тому предстояло одному найти проход в скалах, соединяющий обе стороны острова. Берег, на котором высадилась группа, и берег, на котором живут туземцы-рыбаки. Найти этот проход и следить за тем, передвигаются по нему японцы или нет. И если группа подвергнется нападению через этот проход, ему придется принять бой и удерживать японцев там. А еще его наблюдения могут дать представление о системе подземных пещер, узнать, имеются ли выходы на обе стороны острова.
В целом вся группа должна выяснить, где вход в пещеры, сколько их, как они охраняются, как обеспечивается жизнедеятельность ученых в подземной лаборатории и охраны. И если начнется бой с японцами, придется ракетой вызывать катер, который курсирует в миле от берега. И если катеру удастся подойти к берегу и взять группу на борт, тогда, возможно, удастся и спастись. Но Шелестов думал о другом: не о спасении, а о том, чтобы найти Сосновского и получить подтверждение тому, что на острове именно та самая секретная биолаборатория.
– Слава, – Шелестов, прижав к глазам бинокль, снова и снова обводил взглядом берег, – я не понимаю. Если в яме держат пленников, то должна быть и охрана неподалеку. Ты можешь точнее показать на местности, где была эта яма с решеткой?
– Ну, только примерно могу показать. – Парамонов тоже поднес к глазам бинокль. – Я слишком недолго там был. А когда мы выбрались, было уже не до наблюдений. Почти сразу кинулись охранники, и мы с ними сцепились, бой начался. А потом взрыв, и все.
– Значит, охрана была рядом?
– Черт их знает! Может быть, они как раз в это время к нам шли, чтобы вытащить нас и куда-то отвести? А может, и сидели рядом, несли караульную службу. Может, и пост рядом был. А может быть, это были те, кто приплыл на лодке, и эти солдаты, с которыми мы сражались, охраняли лодку. С этой лодки были. Теперь уже
