Полет летучей мыши - Ю Несбё

– Интересно, – саркастически заметил Робертсон.

– Интересно то, что никто никогда не поднимал из-за этого шума. Те, кто жил на моей стороне улицы, естественно, видели, что происходит, и многие смотрели представление регулярно. Но никогда его не обсуждали и не заявляли в полицию, насколько я помню. И еще интересно, что представления происходили систематически. Сначала я думал, что все дело в мужчине, что именно в это время он мог приходить, что он работал, возможно, был женат и так далее. Но потом я заметил, что мужчина стал приходить другой, но время осталось то же. И тогда до меня дошло: она рассуждала, как рассуждает директор телеканала. Если ты приучил публику к определенному времени выхода в эфир, менять его нельзя. А самым главным в ее половой жизни были зрители. Понимаете?

– Понимаю, – ответил Робертсон.

– Мой вопрос будет излишним, но все же: к чему я рассказал всю эту историю? Я удивился, когда наш сонный друг Джозеф так уверенно заявил, что вы сегодня придете. Тогда я проверил по записям – и все совпало. Сегодня среда, Ингер Холтер пропала в среду, и оба акта эксгибиционизма тоже были в среду. Вы даете регулярные представления, верно?

Робертсон молчал.

– Тогда естественно будет спросить: почему больше в полицию не заявляли? Ведь с того раза прошло уже почти четыре года. Все-таки публике не нравится, когда мужчины показывают девочкам свои половые органы.

– Кто сказал, что там были девочки? – угрюмо спросил Робертсон. – И кто сказал, что публике не нравится?

Если бы Харри хорошо свистел, он бы сейчас присвистнул от удивления. Он вспомнил двух ссорящихся мужчин, которых видел в этом парке.

– Так вы делаете это перед мужчинами, – сказал он больше для самого себя. – Перед местными голубыми. Понятно, почему на вас не заявляют. Так, стало быть, есть и постоянные зрители?

Робертсон пожал плечами:

– Они приходят и уходят. Но по крайней мере знают, где и когда меня можно увидеть.

– А те заявления?

– Кто-то посторонний случайно проходил мимо. Теперь мы стали осторожнее.

– Значит, если не ошибаюсь, сегодня я смогу поговорить со свидетелями, которые подтвердят, что в тот вечер, когда нашли Ингер, вы были здесь?

Робертсон кивнул.

Они молча сидели и слушали, как посапывает Джозеф.

– Но все равно кое-что не сходится, – сказал Харри, подумав. – Я почти об этом забыл, но тут узнал, что по средам вашу собаку выгуливает и кормит сосед.

Мимо медленно прошли двое мужчин и остановились на границе пятна света от фонаря.

– Тогда я спросил себя: зачем ее кормить, если Ингер взяла домой кости и мясные объедки из «Олбери»? Сначала я подумал, что вы об этом не договаривались, еда была на следующий день или вроде того. Но потом вспомнил, что ваша собака не ест… во всяком случае, ей не дают мяса. Кому же тогда Ингер несла объедки? В баре она сказала, что берет их для собаки, зачем ей было врать?

– Не знаю, – сказал Робертсон.

Харри заметил, что он поглядывает на часы. До представления оставалось не так много времени.

– И еще, Робертсон. Что вам известно об Эвансе Уайте?

Робертсон повернулся и посмотрел на него своими голубыми глазами. Харри показалось, что он видит в них страх.

– Очень немногое, – ответил Робертсон.

Харри сдался. Далеко он не продвинулся. Внутри у него пылала жажда погони: догнать и схватить. Но такой возможности не представлялось. Да ну их всех! Скоро он будет далеко отсюда. Однако от этой мысли легче не стало.

– Вы говорили про свидетелей, – сказал Робертсон. – Я был бы признателен, если бы…

– Я не буду мешать вашему представлению, Робертсон. Тем, кто на него приходит, оно, наверное, нравится. – Он посмотрел на пачку, взял из нее еще одну сигарету, а остальные положил в карман Джозефу. Потом встал. – Во всяком случае, мне представление вдовы нравилось.

В «Олбери», как всегда, царило веселье. Во всю громкость гремела песня Джери Хэлливел «It’s Raining Man», за стойкой на сцене стояли три мальчика, на которых не было ничего, кроме длинных боа. Люди веселились и подпевали. Харри некоторое время наблюдал за шоу, потом направился в бар к Биргитте.

– Почему не подпеваешь, красавчик? – спросил хорошо знакомый голос.

Харри обернулся. Сегодня на Отто было не женское платье, а просторная розовая шелковая рубашка, и только немного туши на ресницах и помады на губах показывали, что он заботится о своем имидже.

– Извини, Отто, не то настроение.

– О, все вы, скандинавы, одинаковы. Не умеете расслабляться, пока не выпьете столько, что уже ни на что не годитесь… Понимаешь, о чем я?

Харри улыбнулся, глядя на его приспущенные веки.

– Не заигрывай со мной, Отто. Зря потратишь время.

– Ты что, безнадежный гетеросексуал?

Харри кивнул.

– Все равно дай мне угостить тебя, красавчик. Что ты будешь пить?

Он заказал грейпфрутовый сок для Харри и коктейль «Кровавая Мэри» для себя. Чокнулись, и Отто залпом опустошил полбокала.

– Больше от несчастной любви ничего не помогает. – Он допил остальное, вздрогнул, заказал еще один коктейль и посмотрел на Харри. – Так, значит, ты никогда не занимался сексом с мужчиной. И мысли у тебя такой не было?

Харри покрутил стакан в руке.

– Смотря что под этим понимать. Разве только в ночных кошмарах.

– Вот-вот, видишь, – Отто поднял указательный палец. – Во сне ты сам об этом подумываешь. Подсознание не обманешь, красавчик. Ведь по тебе видно, что в тебе это есть. Вопрос лишь в том, когда оно проявится.

– Всегда ждал, когда кто-нибудь пробудит во мне голубого, – сухо ответил Харри. – Извини, но я в это не верю. Это все врожденное. Либо человек гомик, либо нет. А разговоры про среду и воспитание – просто чушь.

– Да ты что! А я-то всегда думал, что во всем виноваты моя мать и сестра… – вскричал Отто, театрально ударяя себя по лбу.

Харри продолжил:

– Это стало известно благодаря последним исследованиям мозга гомосексуалиста. Гомосексуалисты легче заболевают СПИДом…

– Это, конечно, одна из наиболее положительных сторон заболевания, – бросил Отто и потянул коктейль через трубочку.

– Также были обнаружены органические различия между мозгом гомосексуалиста и гетеросексуала.

– У первого он больше. Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, красавчик.

– Самое интересное, что этот ген, или что там еще, который отвечает за гомосексуальность, передается по наследству.

Отто завел глаза:

– И что? Думаешь, гомику не приходится спать с женщинами? Если этого требует общество? Если у него нет выбора? – спрашивал Отто, активно жестикулируя. – Если женщина всего лишь заменитель, то почему бы нет? Ведь именно поэтому обычные люди, попав в тюрьму, начинают заниматься сексом с мужчинами.

– Так, значит, ты можешь заниматься сексом и с женщинами? – спросил Харри.

– По счастью, у меня никогда не было предрассудков, как у остальных гомофилов. Я вырос в семье художника и мог выражать свои гомосексуальные склонности с десяти лет, просто чтобы выделиться среди окружающих. К чему отнекиваться? Так что мне сложно представить себе секс с женщиной, как и тебе с мужчиной. Хотя я думаю, что тебе все же легче…

– Хватит! – оборвал его Харри. – К чему этот разговор?

– Ты спрашиваешь о том, что тебя интересует, красавчик, – Отто положил ладонь ему на руку. – Может, однажды твое любопытство перерастет во что-то еще?

Харри почувствовал, как пылают уши. Он тихо выругал этого клоуна-педераста, который вогнал его, взрослого мальчика, в краску.

– Давай заключим милое и пошлое пари, – глаза Отто весело заблестели. – Ставлю 100 долларов, что еще до твоего отъезда в Норвегию твоя мягкая, тонкая ручка будет ласкать мои самые интимные места. Спорим?

Отто пожал его руку и радостно взвизгнул, увидев его багровое лицо.

– Если ты очень хочешь расстаться с деньгами, то спорим, – ответил Харри. – Но ведь у тебя, кажется, несчастная любовь, Отто? Может, тебе лучше сидеть дома и думать о чем-нибудь другом, а не соблазнять нормальных мальчиков?

Он тут же пожалел о своих словах. Но ему никогда не удавалось держать себя в руках, когда над ним потешались.

Отто разжал руку и обиженно посмотрел на него.

– Извини, не бери в голову, – сказал Харри.

Отто пожал плечами:

– В деле что-нибудь прояснилось?

– Нет, – Харри был рад сменить тему. – Возможно, кругом ее знакомых не обойтись. Кстати, ты был с ней знаком?

– Все, кто здесь часто бывает, знали Ингер.

– Вы с ней разговаривали?

– М-да. Иногда перекидывались словечком. Но по-моему, она была чересчур расфуфыренная.

– Расфуфыренная?

– Она вскружила голову многим посетителям. Одевалась вызывающе, посылала им долгие взгляды и улыбки, чтобы получить чаевые побольше. Это может быть опасно.