Семь чудес и временной разлом - Питер Леранжис

– В таком случае я… я не знаю, чему верить, – с этими слова Алия встала. – Я не стану обвинять его без должных доказательств. И я буду по нему скучать. Пока вы будете собираться для последнего своего отправления завтра, я организую поминальную службу.

– Завтра? – переспросил я. – Алия, не думаю, что у нас достаточно времени.

– Если я не ошибаюсь, – отозвалась Алия, – последнее Чудо света Древнего Мира находится в Египте – на месте Александрийского маяка. Как вы собираетесь туда добраться?

Ее вопрос остался без ответа. Я подумал о Шустрике, но мы оставили его в турецком аэропорту.

– Джек, если ты собираешься предложить воспользоваться локулусом телепортации, – предупредил Касс, – я лично брошу тебя на съедение вромаски.

– Что ж, вам будет приятно узнать, что я думала на этот счет, – сказала Алия. – И уже договорилась с нашими агентами в Турции, чтобы те доставили из Измира тот самолет-«невидимку». Как только он приземлится, что должно произойти вскоре после рассвета, мы проведем предполетную проверку и подготовим его к вылету.

– После рассвета? – протянул Касс. – Но это же почти полдня…

– Это время вы потратите на внимательное ознакомление с записями вашего героя Вендерса, – сказала Алия. – Мы изучали их по мере своих сил, пока вас не было. Судя по всему, он особенно подробно писал о маяке. Я настоятельно советую вам, раз в вашем распоряжении эта лингвистическая способность, в полной мере подготовиться. Мы не можем рисковать новыми потерями среди наших уважаемых товарищей. Ждите, пожалуйста, здесь, пока мы принесем вам журналы.

Она развернулась и направилась к выходу, уводя своих телохранителей.

– Уважаемых… – пробормотал Торквин. – Пха!

– Она права, – сказал Касс. – Мы не знаем наверняка, действительно ли Димитриос говорил о чем-то подобном.

– Димитриос лживый, скользкий слизняк, – прокомментировал Торквин.

Я кивнул:

– Но зачем Герострату было нам лгать?

– Герострат лживый, скользкий, гадкий, бредовый, пироманиакальный слизняк, – ответил Торквин. – Навешал лапши на уши.

– Чувак умолял нас взять его с собой, – напомнил Марко. – Может, он пытался завоевать наше доверие.

– Ему всего-то нужно было коснуться одного из нас, – возразил я. – И он бы телепортировался вместе с нами.

– А ты уверен, что он этого не сделал? – спросил Касс.

– Я бы пинком отправил его назад, – пробурчал Торквин. – И скатертью дорога.

Несколько телохранителей Алии втащили в палату сундук Германа Вендерса и еще один с громким стуком поставил рядом на пол дубовый ящик.

Вслед за ними вошла Алия.

– Локулус языков в этом ящике, – объяснила она. – Советую им воспользоваться. Знание – это сила, дети мои, и недостаток их может быть фатальным. Я верю, что смерть моего брата многие годы назад можно было предотвратить. Я никогда не прощу себе, если вы, как и он, погибнете, поддавшись свойственной вашему возрасту слепой жажде действия. Вы меня поняли?

– Поняли, – отозвался я.

– Пойдемте, джентльмены, – сказала она, повернувшись к своим телохранителям.

Когда они вышли из палаты, Марко открыл сундук и начал по одному вынимать из него журналы Вендерса. Я достал из ящика локулус языков и опустил его на пол.

– С чего начнем? – спросила Элоиза.

Я прижал ладонь к локулусу и для начала прочел латинские названия на обложках. Всего их было семь. На шести стояли даты. Но седьмой журнал отличался от остальных.

Его название я прочел вслух:

«Заметки о происхождении записей, оставленных принцем Караи Атлантийским и спасенных от разрушительного пожара в комнате лабиринта горы Оникс…»

– Наверняка это про ту пещеру с гуано летучих мышей! – Касс повернулся к сестре. – Я едва там не погиб.

На первой странице Вендерс написал вступление.

«Я пишу это в состоянии голода и отчаяния. С каждым днем рассудок постепенно оставляет меня. Не устаю благодарить Бога, что мой матрос, малаец Муса, выжил после нападения обезьян и вернулся ко мне. Его компания и его настойчивость – вот что поддерживает мою жизнь. А когда он обнаружил эти свитки в ходе своей отважной вылазки в лабиринт Оникса, я принял решение, что наши труды не должны пропасть: когда-нибудь эти записи обнаружат, и лекарство от той напасти, что погубила Бёрта, будет найдено.

Представленные далее записи были сделаны в Поздний Атлантийский период принцем Караи после окончания поисков его брата и возвращения на опустошенную родину. Они проливают свет на цели и страхи Массарима. Я постарался перевести их как можно точнее, но я также прилагаю сами записи будущим филологам для более глубокого понимания. Далее идут слова самого Караи. Ваш покорный слуга, Герман Вендерс».

Я отложил книжку в кожаном переплете. Под ней обнаружилась пачка тщательно упакованных старинных и хрупких на вид пергаментов, исписанных древними символами.

Держась за локулус, я взял самый верхний свиток и развернул его. Символы заплясали перед глазами, их значения слетали с пергамента и просачивались мне в голову точно голоса.

– Я… Я могу это прочесть! – в крайнем изумлении воскликнул я.

Остальные, не утруждая себя касанием локулуса, заглядывали мне через плечи, пока я медленно зачитывал:

– «Я, Караи из Атлантиды, оставляю сии записи для грядущих поколений, где повествую о дьявольском плане моего брата Массарима, который путешествовал из города в город в поисках строений для сокрытия в них семи локули, содержащих в себе достаточно энергии для возвращения к жизни самой совершенной цивилизации за всю мировую историю. Мне удалось узнать о нескольких таких местах, и я лично посетил их. Полагаю, один из них находится в крупном городе на берегу моря, Эфесе. Храм богини Артемиды, это поражающее воображение воплощение величия и красоты, несомненно должен было привлечь внимание гордеца Массарима. Однако в ходе поисков я едва не погиб в пожаре, оказавшемся делом рук самого жалкого представителя человечества из всех, кого мне приходилось встречать. У кого могла подняться рука уничтожить столь священное место? Лишь у преступника до мозга костей, этого недочеловеческого подхалима по имени Герострат, чью преданность Массарим купил за жалкую цену…»

– ПХА! – фыркнул Торквин, ударив кулаком по подоконнику. – А вот теперь я жалею, что он не с нами. Лично вбил бы его в землю.

Касс откинулся назад, его лицо помрачнело:

– Джек, а мы уверены, что он не коснулся никого из нас, когда мы перенеслись?

Прежде чем я успел ответить, вечерний воздух пронзил вопль грифона. Вздрогнув, мы все посмотрели в окно.

Чудовище, растопырив когти, спикировало с неба красной ракетой. Прямо под ним у самого фундамента госпиталя к джунглям бежало что-то маленькое и темное.

Этому малышу явно не хватало скорости. Грифон с победным воплем подхватил его с земли и взлетел назад в темнеющее небо. Добыча чудовища беспомощно болталась у него в лапе.

Нам удалось разглядеть ее, когда грифон пролетал мимо нашего окна. Ею оказался черный кот с выражением невыразимого ужаса в глазах.

Которые были ярко-оранжевого цвета.

Глава 29

Ли’ану

Остаток ночи прошел в бесплодных попытках не обращать внимания на хихиканье Торквина, ритмичное и с присвистом, похожее на чих бульдога при аллергии. Мы пытались расшифровать записи и диаграммы Караи. Многие из свитков оказались порваны, покрыты какими-то пятнами, частично сгорели или просто отсутствовали.

– Ты можешь быть жестоким, Торк, – в какой-то момент не выдержал Касс.

– Не нравится Герострат, – отозвался Торк. – Ни как человек. Ни как котенок…

И его накрыл новый приступ хихиканья. Я посмотрел на часы – 3:07 утра. Кажется, мы все были немного не в себе.

Мы так и не изучили толком журналы Вендерса. Большую часть времени мы потратили на главный свиток Караи, который был аккуратно разрезан и поделен на четыре части. Касс, Марко, Элоиза и я взяли себе по одной.

Моя оказалась последней. Самый ее низ сгорел. Но я все равно собирался прочесть все до конца.

– Ладно, ребят, это наше последнее Чудо света и последний локулус, – объявил я. – Провалить это задание нельзя. Кто-нибудь узнал что-нибудь, что может нам помочь?

Касс поднял руку:

– У меня самая первая часть свитка. Итак, что мы имеем. Из двух братьев Массарим был главным показушником, так? Он отправился в Средиземноморье на корабле, который он украл из королевского флота Атлантиды, – и чем он там занимался? Показушничал. Он сообразил: «Слушайте, а давай-ка я заставлю всех подумать, что я, типа, Бог? Тогда я смогу без проблем спрятать локулус в каком-нибудь прикольном иинадз – или заставить какого-нибудь архитектора построить такое. Затем – тадам! – я наложу на него какое-нибудь заклинание и – мадат! – оставлю монстра его охранять». Он приехал в Грецию – или как там она тогда называлась. Они там так его полюбили, что организовали целый массаринский монашеский орден. Великодушный дружище Массарим наградил их, оставив семь прекрасных сводов – вау!