Удар блокируют ударом - Сергей Кулаков

– Вы – может быть, – немедленно парировала Марта.

«Ох, язва», – вздохнул Роман, видя, что в его поддержке никто не нуждается.

Они вышли на привокзальную площадь и, пройдя направо, свернули, согласно инструкции, в первую же улицу. Роман посмотрел на стоящие автомобили, выискивая среди них красную «БМВ».

– Вы, кажется, заблудились? – услыхал он за спиной веселый голос.

Он обернулся. Перед ним стоял рослый, улыбчивый мужчина тридцати с небольшим лет, покручивал в пальцах брелок от автомобильных ключей. Одет он был в белый льняной костюм и белую сорочку, волосы имел цвета выгоревшей соломы. Этакий светлый ангел – еще один связник от Дубинина.

– Нет, мы ищем тех, кто нас встречает, – сказал Роман.

Без паролей в шпионской жизни никак не обойтись.

– Здравствуйте, – протянул мужчина крепкую руку. – Метек.

– Роман. Это – Ева.

– Счастлив приветствовать вас, шановни пани, на польской земле, – сказал Метек, целуя Марте руку.

Целование рук было, конечно, лишним, но Марта соизволила улыбнуться. Похоже, красавец-блондин своей учтивостью угодил ей.

– Идемте, – сказал Метек, забирая у Романа чемодан, – ваша машина немного дальше. Тут совсем не было места, хотя я приехал три часа назад. Пришлось встать чуть не в начале улицы.

Они прошли метров сто пятьдесят, и Метек указал на чистенькую «БМВ», притулившуюся у обочины.

– Вот ваш транспорт. Не лимузин, конечно, но для дальней дороги вполне згоден.

Разговор шел на русском, но Метек то и дело вставлял в речь польские словечки.

– Я за вам проследил от вокзала, – говорил он, укладывая чемодан Марты в багажник. – Хвоста нет, все чисто. Это машина нигде не засвечена, номера только вчера зарегистрированы. Так что можете ездить смело, никто не прицепится. Пшепроше, пани [3 – Прошу прощения, пани (польск.).], вы куда сядете, вперед или назад?

Марта молча залезла на заднее сиденье.

– Я, чтобы было быстрее, вывезу вас из Варшавы на люблинское шоссе. Дальше уже проще, погоняй по прямой и по указателям. Ну что, едем? – спросил Метек Романа, усаживаясь за руль.

– Едем, – кивнул Роман, садясь рядом с ним.

Торопясь скорее выбраться за пределы Варшавы, Метек ехал так, чтобы переполненный туристами центр оставался в стороне. Роман видел только верхушки величественных костелов и мелькающие в отдалении памятники. Что касается Марты, то она проявляла полное равнодушие к одному из красивейших городов Европы.

– Пани Ева, может, хочет покушать? – спросил Метек, глядя на нее в зеркало. – Тут есть одно цудовное кафе, как раз по дороге. Там подают таких цыплят – пальчики оближешь.

– Мы сыты, – отрезала Марта, передвинувшись так, чтобы Метек не мог видеть ее в зеркало.

Тот прикусил язык и покосился на Романа. Роман лишь усмехнулся в ответ. Не одному ему страдать от этого шершня в женском обличье.

Больше смышленый Метек о привале не заговаривал, и вскоре они, проскочив современный урбанистический пейзаж, выехали к кольцевой дороге. Здесь Метек притормозил у обочины.

– Все, дальше вы едете без меня. Доверенность на ваше имя в бардачке, там же карта автомобильных дорог. На польско-русском языке. Номер моего мобильного у вас есть?

– Есть.

– Тогда всего хорошего. Проша пана.

Метек шутливо хлопнул ладонями по баранке и вышел из автомобиля.

В общем, Роман был бы не против того, чтобы Метек остался с ними и дальше, но разработанный Слепцовым план предписывал чисто семейную поездку. Оно так и правильнее, список имеет чрезвычайное значение и лишних людей в дело было лучше не впутывать. Но все же надежный напарник ох как бы не помешал. Хотя бы поговорить было с кем.

Роман тоже вышел, чтобы занять место за рулем.

– Пани файна [4 – Красивая (польск.).], но с ней много проблем, – сказал вполголоса Метек, когда они на минуту сошлись на обочине.

– Не то слово, – обреченно вздохнул Роман.

– Ну, удачи вам. Если придется кепско [5 – Плохо (польск.).], звоните, я на связи.

– Спасибо, Метек. Дай бог, чтобы звонить не пришлось.

– Дай бог.

Они пожали друг другу руки, понимающе переглянулись. Роман сел за руль и тронулся в путь. Метек, закурив, перешел дорогу и поднял руку, останавливая машину.

– Какой неприятный тип, – подала голос Марта.

– Чем же он тебе неприятен, Ева? По-моему, очень галантный пан, как раз в твоем вкусе.

– Не называй меня этим дурацким именем, – вскипела Марта. – Хватит, что я терпела от этого дурака. И погаси свою дурацкую сигарету!

Дураков было столько, что Роман во избежание более сильных выражений вдавил окурок в пепельницу и включил радио, собеседника куда как более приятного. Против радио Марта ничего не имела, и далее поехали уже под музыку.

14 июня, Польша, 12.00

До Люблина оставалось двадцать километров, когда Марта объявила, что смертельно голодна. Роман тоже был не прочь заморить червячка. Придорожные виды – холмы, перелески и черепичные крыши добротных особнячков – несколько приелись, и он рад был вылезти из-за баранки, сменить картинку.

Вдоль дороги было множество закусочных и мотелей, так что голод путешественнику не грозил. Были бы злотые в кармане. Злотые в виде карты American Express у Романа были, поэтому он не стал мелочиться и остановился у довольно шикарного на вид ресторана.

– Прошу, дорогая.

Марта придирчиво осмотрела внешний вид ресторана – назывался он «Ester», – но ничего не сказала и вышла из машины.

В это время по дороге мчались две громадные фуры. Несущийся за ними вихрь поднял шлейф пыли, и Марта совсем по-детски вскрикнула и схватилась за глаз.

– Что такое? – бросился к ней Роман.

– Матка боска… – вскрикнула Марта, – мне что-то попаво в глаз. Кажется, цевый камень.

– Не три, будет хуже.

– Тебе легко говорить. А я сейчас ослепну.

Марта отчаянно моргала и задирала брови, но, видно, проку от этого было мало, только становилось больнее.

– Не ослепнешь, – сказал Роман. – Сейчас промоем водой – и все будет хорошо.

Он взял ее за руку и потащил к ресторану.

– Где у вас туалет? – спросил он выскочившего навстречу администратора, немолодого толстяка с холеными бачками и эспаньолкой.

– О цо ходжи? [6 – В чем дело? (польск.)] – Где туалет, спрашиваю.

– Пан – руски?

– Русский, русский. Проводите пани в туалет. Ей нужно срочно промыть глаз.

– А, сюда, сюда, – сообразил администратор, в чем дело. – Заходьте, пани, так, так…

Марту запустили в женский туалет и остались ждать результатов промывания. Администратор сокрушался так, будто он сам был виноват в том, что произошло.

– Ах, як кепско, як кепско, – причитал он, прислушиваясь к звукам за дверью. – Так жавко пани.

«Боится, что мы не останемся здесь обедать, – понял Роман. – Или поднимем скандал».

– Ева, как ты там? – спросил он, приоткрыв дверь.

– Плохо, – ответила Марта. – Ничего не вижу.

– Полощи холодной водой.

– Я полощу-у…

Через несколько минут она вышла из туалета, зажимая ладонью глаз. Тот, что остался целым, смотрел на Романа жалобно и беспомощно донельзя.

– Я ослепла, – сообщила Марта, приваливаясь спиной к стене.

Администратор всплеснул ладонями и издал какой-то сдавленный крик.

– Я потелефоную дохтуру!

– А скоро он будет? – спросил Роман.

– Так, скоро… Час, час с половаю…

– Я так долго не выдержу, – простонала Марта.

– Ладно, обойдемся без доктора, – сказал Роман. – Ну, покажи свой глаз. Ну, не бойся… Ева, будь взрослой девочкой!

Всхлипывая и сопротивляясь, Марта отняла ладонь. Глаз угрожающе опух и покраснел.

Впечатлительный администратор снова всплеснул ладонями.

– Скорей телефоновать дохтуру…

– Подождите, – сказал Роман.

Он осторожно, но крепко взял руками Марту за виски и притянул к с себе.

– Что ты деваешь? – всхлипнула она.

– Стой спокойно. Это старый и самый лучший способ.

Он высунул язык и кончиком начал водить по вздрагивающему белку, простроченному кровавыми жилками. На солоноватый вкус не обращал внимания. Марта норовила сомкнуть слезящиеся веки, но Роман не давал ей этого сделать, придерживая голову руками и тщательно обследуя глаз языком.

– Скоро? – не выдержала Марта.

– Скоро. Потерпи.

Крошечный шероховатый предмет отыскался под нижним веком. Песчинка, гонимая ветром, вонзилась в верхний слой роговицы и накрепко застряла в ней. Такую гадость никакой водой не вымоешь. У медиков это называется «инородное тело», обнаруживается под микроскопом и достается тампоном, смоченным специальным раствором.

Роман раскачал и сдвинул песчинку с места, убедился, что она прилипла к языку, и выплюнул ее в поданную администратором салфетку.

– Все… – недоверчиво спросила Марта, когда он ее отпустил.

– Все, Ева, все. Операция закончена.

Она недоверчиво поморгала. Натертый глаз еще жгло, но боли, вызывающей страх и панику, уже не было.