Клянусь, это любовь была... - Алекс Камсар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я констатирую факты.
— Я не верю твоим фактам.
— Есть простой способ разрешить ваш спор, — вмешалась хозяйка. — Для этого надо соблазнить ее, тогда никто не усомнится в тебе.
Он покраснел, хозяйка давно ждала повода, чтобы отомстить за отсутствие должного внимания к ее персоне. Теперь она хотела эксплуатировать его самолюбие и загнать в ловушку.
— Как я буду ее соблазнять, если я вижу ее раз в год?
— У тебя ничего не получится, если даже ты будешь жить в нашей квартире, — не хотела отступать хозяйка.
— Ему и в голову не приходит, что мои желания в данном вопросе имеют решающее значение, — добавила девушка.
— Все решено, завтра же перенесу вещи к вам, — он решил превратить неприятный для него разговор в шутку.
— Я предлагаю более простой вариант, — это была одна из гостей, пышная блондинка с большим бюстом и опытными глазами. — На улице метель, и я так думаю, что мы останемся здесь ночевать. Но в квартире места мало, и получается, что некоторым из нас придется спать вместе. Давайте мы их оставим одних в спальне на всю ночь.
— Там всего одна кровать, — неуверенно сказала хозяйка. — Я боюсь…
— Еще лучше, — прервала ее пышная блондинка. — Тогда эксперимент будет самый что ни на есть реальный. Посмотрим, чья возьмет.
— Но ты разве согласишься? — спросила с досадой хозяйка. Девушка гордо посмотрела на всех и заявила:
— Я даже согласна спать с ним в одной постели голой. У него не будет ни одного шанса, если, конечно, он не будет применять силу.
Парень с наглыми глазами был просто поражен.
Он смотрел то на девушку, то на хозяйку, и не знал, издеваются над ним или это все серьезно. Хозяйка была в растерянности: невинная игра, затеянная ею, зашла слишком далеко.
— Здорово, вот это будет поединок! — хлопнула в ладоши пышная блондинка. — Можем приступить прямо сейчас.
— А когда закончится эта игра? — заинтересовался он.
— На рассвете. Это тебя удовлетворяет? И не дай Бог, ты обидишь девушку. Тогда мы все вместе возьмемся за тебя, понял?
Через полчаса они уже были вдвоем в спальне.
— Свет потушить? — спросил он, и она заметила, что у него голос слегка дрожит.
— Как хочешь, — сказала она и начала раздеваться.
Он стоял и смотрел, как она раздевается, потом выключил свет и начал раздеваться сам. За дверью было слышно, как кто-то хихикает. Раздевшись донага, она легла на кровать и накрылась одеялом. Он лег рядом.
— Ну что дальше? — В ее голосе звучали ирония и пренебрежение.
— Сейчас посмотрим, — сказал он, и она заметила, что в полумраке комнаты его глаза выглядели совсем иначе.
Она повернулась к нему спиной и собиралась заснуть, но сна не было ни в одном глазу. Она начала понимать, что парень ей явно нравится, и это ее удивило. Когда он положил свою руку на ее плечо, ее как будто пронзило электрическим током. Казалось, все тело, вся нервная система ждали только этого мгновения и визжали от восторга. Она не сопротивлялась, он нежно погладил ее по спине, и она вздрагивала от этих прикосновений. «Боже мой, какие у него руки!» — подумала она, крепко сжимая губы, чтобы не поддаться окутавшему ее со всех сторон желанию закрыть на все глаза и отдаться наслаждению… Его рука обогнула ее спину и слегка, очень-очень осторожно прикоснулась к груди. Это было уже невыносимо. Она взяла его руку и отвела в сторону.
Те три часа, которые их отделяли от рассвета, превратились в какой-то замедленный сладострастно-мазохистский кошмар. Он гладил и целовал ее спину, грудь, ноги. Она лежала молча и лишь подрагивала от удовольствия, но потом мягко отталкивала. Когда наступил рассвет, она лежала, обнаженная, зацелованная и очень довольная.
— Ты победила, — сказал он с вздохом.
— Я в этом не сомневалась, — ответила она, но что-то новое было в ее голосе, и у него, потерпевшего такое сокрушительное поражение, снова появилась надежда…
— Это было самое прекрасное поражение в моей жизни, — осторожно начал он. — Ты знаешь, я ни о чем не жалею.
— Я тоже, — сказала она тихо.
— Но теперь, когда рассвет уже позади и ты победила… — Его голос дрожал, как у мальчика, впервые увидевшего обнаженное женское тело.
— Что теперь? — спросила она почему-то шепотом, и он сообразил, что она прекрасно понимает, что он имел в виду.
— Может быть теперь… — он больше не искал нужных слов и осторожно обнял ее. Она не сопротивлялась. Он поцеловал ее в губы. Сопротивления не последовало. Он осмелел и решил действовать смелее. Он ждал от нее отпора, но она лежала неподвижно, с закрытыми глазами.
В соседней комнате хозяйка и гости негромко обсуждали весьма актуальный опрос: вставать с постели или еще полчаса поваляться, когда из соседней комнаты донеслись сперва сдавленные стоны, которые потом перешли чуть не в настоящие вопли… Хозяйка смертельно побледнела и не находила себе места. Гости поспешно оделись и ушли из дома.
Вначале из спальни вышел он. Вид его был ужасен. Волосы торчали в разные стороны, под глазами были темные круги.
— Я проиграл, — сказал он и бесстыдно улыбнулся хозяйке.
Она посмотрела на него почти с ненавистью. Тот улыбнулся еще шире и добавил:
— Классный у тебя получился день рождения! Век не забуду.
— Я тоже, не беспокойся.
— Вот и замечательно. Ну я пошел?
— Убирайся!
Она вышла из спальни через час и поняла, что снова ее жизнь круто изменилась. Ее вещи, аккуратно сложенные в чемодан и большую сумку, ждали в прихожей. Она не испытывала ни капельки стыда и не собиралась оправдываться ни перед кем. Ее губы еще горели от жарких поцелуев, лицо и тело еще не остыли от испытанного удовольствия.
— Ну что ж, — сказала она хозяйке перед тем, как покинуть эту квартиру навсегда, — никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Прощай!
На улице ее ждала ясная холодная погода. Ветра уже не было, и солнце чуть-чуть, но все-таки грело. «Скоро, очень скоро наступит весна», — подумала она и пошла дальше.
СИЛЬНЕЕ СТРАХА
Настроение у меня было отменное. Впервые за несколько месяцев я шел на работу с радостью. И причина была проще простой. Я нашел новый смысл своего существования в стенах научного института, куда судьбе было угодно меня определить.
Признаюсь честно, я делал все от меня зависящее, чтобы найти более приличное место, и был момент, когда меня даже хотели оставить работать на университетской кафедре, но… Как потом выяснилось, начальник кафедры решил, что узкие стены университетской аудитории недостаточно емкие для моего непредсказуемого темперамента. И я оказался в Богом и людьми забытом провинциальном институте. Что это значит — мне дали понять сразу же. Я рвался в большую науку, чем серьезно обеспокоил свое начальство. Оно мечтало о тихой, спокойной жизни, а, как известно, самая спокойная жизнь — в могиле, то есть, когда ничего не происходит и не может происходить по определению.