i b654e578be7da6c9 - Admin

   - Может, у вас и Ленина не было? И Октябрьской революции? И гражданской войны?! - я возвысил голос, обвиняя этот мир в отсутствии ужасов, которые пришлось перенести нашему миру и людям, которые бессмысленно сгинули в угоду личных амбиций большевиков.Никольский даже отшатнулся.

   - Нет, не было... - он растерянно теребил бородку.

   - Извините, - буркнул я, - это - личное. Так как у вас жизнь сейчас? Ну, за исключением наводнения, конечно, - я показал подбородком в окно, всё еще дребезжащее под порывами ветра.

   - Я считаю - неплохо. Даже по сравнению с Северо-Американскими Штатами. Дали людям, наконец, возможность на себя работать. В деревнях Сельские Комитеты существуют, а на фабриках и заводах - Собрания Уполномоченных.

   - И чем же они занимаются?

   Никольский подобрался.

   - Основа системы советов - делегирование - мандат, который выдается делегату собранием трудового коллектива или сельской общины. Делегат Совета подотчетен, прежде всего, избравшему его суверенному общему собранию и обязан действовать в жестких рамках наказа общего собрания, которое его может отозвать в любой момент, в случае невыполнения наказа.

   Александр Сергеевич, видимо, процитировал какую-то статью, но получилось у него легко и свободно, без запинки. Скорей всего, он действительно знал, о чем говорил, и воспринимал, как норму жизни.

   - Неужели никакие партии в этом участия не принимают? Не проталкивают в Советы своих представителей?

   - Бывает, - Никольский пожал плечами. - Только партийная принадлежность - личное дело каждого отдельного делегата. Он избирается на основе заслуг перед обществом, никак иначе.

   - И что - совсем недовольных не осталось?

   - Как же без недовольных? - Никольский хищно усмехнулся. - Недовольные обязательно имеются. Но это, сами понимаете, те, кто не хочет трудиться. Уголовники всякие, люмпены. К ним мы беспощадны.

   Стекла в окнах дребезжали всё реже - ветер стихал. Я успокаивался. На первый взгляд, мир, в который я попал, представлялся донельзя благожелательным к простому человеку - рабочему или крестьянину. К трудящемуся.

   - Александр Сергеевич, а вот вы лично - чем на хлеб зарабатываете?

   - Я - архитектор. Преподаю в Академии Художеств. И еще - в Петросовете работаю. Там графики заседаний удобные, позволяют совмещать. А что?

   - Сами проектируете?

   - Иногда - да. Конечно. Как же без этого. Архитектор, оторвавшийся от жизни, немногого стоит. Воплощение же проектов в материале - самая что ни на есть жизнь. Далеко не всегда получается умозрительно понять - где недочет, и как его исправить. Начинают строить - тут-то нюансы и вылезают. Приходится вникать и иногда даже вносить изменения в общую концепцию проекта. И сразу же есть возможность отразить это в лекциях. Архитектура - развивающееся искусство, в отличие от всех остальных.

   - Ну да?! Так уж и всех? И ничего нового ни в живописи, ни в литературе, ни в сценических формах?

   - Это всё так, копошение вокруг истоков. Архитектура - истинно новейшее искусство. Потому что оно впервые становится настолько функциональным, что срастается с жизнью. Здания теперь - не просто оболочки, в которых ютятся люди. Напротив! Они - часть окружающей среды. Как раковина для улитки или панцирь для краба. Ничего лишнего и в то же время - всё необходимое для полноценной жизни.

   - Вы про конструктивизм?

   - Да! - Никольский замолчал, глядя в окно на серую воду, покрывающуюся рябью под порывами ветра. Основной шквал прошел. Погода успокаивалась. Деревянный мусор уже не стучал в стены, пытаясь незаконно проникнуть в дома. Вода уходила. - Скоро выбираться можно будет. Много работы. Хотите, я вас в команду по ликвидации последствий наводнения запишу? Там с документами при устройстве проблем меньше - работа всё же тяжелая, мало популярная.

   - А что дальше?

   - Дальше? Сами решайте. Местом в общежитии мы вас обеспечим. Но устроиться вы сможете только на неквалифицированную работу. Либо - сдать экзамены и получить образование еще раз.

   - А если не вступительные сдавать? А, скажем, выпускные? Такое можно осуществить?

   Никольский скептически посмотрел на меня.

   - Теоретически - да, возможно. Если вы самостоятельно готовились. Но опять же рекомендация нужна...

   Александр Сергеевич замолчал, сообразив, кто может мне дать такую рекомендацию. Никто, кроме него. Тут же на его лице отразились сомнения:

   - Вы уверены в вашей подготовке?

   - Уверен! - лихо ответил я. Терять было нечего.

   Резкий звонок телефона, стоящего на столе, прервал разговор. Никольский схватил трубку.

   - Что?! Точно? Это хорошо... Да только окончательно спадет не раньше утра... Да-да. Через два часа темнеть начнет. Освещение ни к черту, сами понимаете... Да, с утра и начнем. Начинайте команды формировать, чтобы, как рассвело, выходили и принимались за работу... Да, можно снять рабочих. Но не всех, нет. Неквалифицированных. Квалифицированные пусть на своих территориях делом займутся... Конечно. Оплату труда мы гарантируем. Под это дело фонды зарезервированы. Так что нерабочее население оповещайте и всемерно привлекайте... Конечно. До свидания.

   Никольский повесил трубку.

   - Слышали? Начинается формирование команд по расчистке города и устранению последствий наводнения. Вы как?

   - Записывайте, Александр Сергеевич, - я махнул рукой. - Вот только... Как бы это... До утра мне куда деваться?

   - У меня на ночь оставайтесь, - Никольский кивнул, отметая возможные возражения. - Я вам на диванчике постелю. А завтра вместе пойдем. Я вас представлю и в команду запишу. Согласны?

   Я был согласен. Даже очень.

   3.

   Воду вычерпывали сначала со стороны улицы, а когда ее оставалось на полметра над полом, приходилось лезть в подвал. Остатки воды собирали сначала ведрами, а потом уже и тряпками. Ведрами орудовали мужчины, тряпками - женщины. Такое вот разделение труда. К каждой команде по ликвидации последствий был приставлен вооруженный патруль из трех человек. Видимо, для предотвращения мародерства. Каждый раз, когда мы выходили на свет, солдаты пристально рассматривали нас. Сами они в подвалы не лезли. Лишь иногда, когда требовалось откатить какое-нибудь особо тяжелое бревно, один из патрульных отдавал винтовку офицеру и присоединялся к нам.

   Проводка намокла, и электричество не зажигали. Оставалось довольствоваться тусклым светом из низких окон под самым потолком. Через них же мы избавлялись и от воды.

   - Товарищ! Това-а-арищ!

   - Что?! - я вылил ведро на улицу и обернулся в темноту подвала.

   - Здесь люди... - голос слегка дрогнул.

   - Какие еще люди? Подвал же залит был.

   - Я и говорю, - послышался судорожный глоток, - такие люди. Которые уже и не совсем...

   Ведро ударилось о низ подвального окна, и я чуть не окатил себя холодной водой. Сразу стало душно и потянуло на свежий воздух. Надо же, трупы. Как не повезло... Чего-то подобного я опасался с самого начала работы. Мужчина, с которым мы на пару вычерпывали воду уже из третьего подвала, тянул за рукав, и я нехотя побрел за ним, ступая по перевернутым ящикам. Мы завернули за перегородку, куда серый свет из подвального окна не достигал, мужчина остановился и сдавленно сказал:

   - Тут они.

   Я наклонился и попытался что-нибудь нащупать. Под пальцы попала ворсистая ткань, впитавшая воду. Я отдернул руку и судорожно обтер ее о штаны.

   - Надо вытаскивать.

   Чувствовалось, что мужчине жутко не хочется прикасаться к мертвым телам. Мне тоже не хотелось. Мы синхронно вздохнули, наклонились и ухватились за одежду трупа. Второй раз оказалось не так противно. Тело не тонуло, поэтому удалось довольно легко отбуксировать его к выходу. Я крикнул, чтобы принимали спецгруз, и два солдатика живо спустились к нам.

   - Что тут у вас? - недовольно спросил один из них, плохо различая предметы в темноте подвала.

   - Что, не видно? Труп! Там, вроде, еще один.

   Мы оставили солдат удивленно цокать языками и ругаться матом. Тащить труп по лестнице - работка не из легких и приятных. Сами вернулись обратно. Второе тело находилось под водой и всплывать не собиралось. Мы подергали его, но всего лишь приподняли над полом. Потом пальцы сорвались с одежды, и труп вновь лег на прежнее место.

   - Тяжелый, падла! - выругался мужчина. - Утопленник, чай.

   - А первый что?

   - Не знаю. Но явно не захлебнулся. Может, его этот вот пришил, а потом выбраться из подвала не сумел - залило. Утоп, значит. А нам теперь тащить. У-у-у!

   - Может, солдат позовем?

   - Пойдут они, как же, - мужчина зло сплюнул в воду. - Им ноги неохота мочить. К тому ж, они на посту, сам понимаешь. Их бы сюда, воду вычерпывать. Ладно, берем еще раз. Хорошо бы его снизу подцепить.

   - Придется в воду вставать.

   - А что поделаешь? - мужчина развел руками. Он поморщился, осторожно ступил одной ногой в воду, уйдя по колено, и, после некоторого раздумья, поставил вторую. Я содрогнулся, но последовал его примеру. Сразу же полилось за голенища сапог, меня передернуло, и я чуть не выпрыгнул обратно на ящик. Мужчина усмехнулся кривой усмешкой и скомандовал: - Ну-ка, взяли!