i b654e578be7da6c9 - Admin

   Сергей Витальевич задумался.

   - Благодарю за предупреждение. Мы начнем работу в данном направлении.

   - Э! Подождите! Я ничего такого в виду не имел!

   - Разумеется. Информация - ваша, а выводы мы можем сделать и сами.

   - Если информации недостаточно, то выводы могут быть ложными, как вы не понимаете?!

   - Но информацией обладаете вы. Вы - Шумов Константин Владимирович. Единолично. И при этом призываете нас... А, собственно, к чему?

   - К тому, что не надо делать никаких выводов из моего появления здесь. Я живу в абсолютно другом мире. Развивающемся иначе, чем ваш. Если можно так сказать, параллельно. Да, наш мир объективно хуже, чем ваш. Ну, так не стремитесь испортить свой, получая от меня излишние сведения. Что я мог и считал нужным сделать - сделано. Остальное пойдет на вред.

   - То, что вы остановили начало террористического движения - очень хорошо. И то, что привлекли господина Кибальчича к продуктивной деятельности - выше всяких похвал: умные люди нужны России. Но то, что вы отказываетесь продолжать в том же духе, позволяет считать вас несколько непоследовательным. Какую границу вмешательства вы себе установили, можно полюбопытствовать?

   - Да никакую! Всё это случайно получилось. Потому что я не представлял, что за общество меня окружает. Вы же читали рапорт о моем появлении? Ну, вот. Спонтанные решения. Иногда непоследовательные. Мне надо было выжить.

   - Вот вы уже и оправдываетесь, Константин Владимирович. Оправдывается же лишь тот, кто чувствует себя виноватым. В чем же вы ее видите, вину?

   Костя заскрипел зубами. Никак не удавалось втолковать этому хлыщу, что он никак не собирался влиять на местную жизнь. Посмотреть - да, но только как сторонний наблюдатель. Турист, приехавший из другой страны поглазеть на местные достопримечательности и чужую жизнь неизвестного народа. Сергей Витальевич в упор этого не видел. Для него Костя был эмиссаром внешних сил, которые управляют миром, но из скромности, или по другим, не менее значимым причинам, не хотят афишировать свою деятельность.

   Тут до Кости дошло, что скорей всего этот господин и является тем, кто организовывал заговор против Александра. Иначе, к чему бы все эти вопросы? Костя помог заговорщикам, одновременно нейтрализовав конкурентов-террористов, могущих помешать Сергею Витальевичу сотоварищи прибрать власть к рукам. Костин вариант был явно предпочтительнее. Так что теперь оставалось ждать благодарности: либо почестей, либо нож под ребро.

   Сергей Витальевич не задержал:

   - Вы умный человек, который знает, что делать. Мы можем ввести вас в правительство. Скажем, на должность консультанта. Или министром без портфеля. Как вы на это смотрите? Вы же не будете отрицать, что именно благодаря вам мы пришли к существующему положению? Ведь это была ваша идея - воспользоваться случаем, чтобы низвергнуть царя. И, как ни странно, всё получилось. Да мы сомневались. Но мы делали. И вот результат. Брависсимо!

   - Предложение заманчивое, - сухо сказал Костя, разом успокоившись, - с кондачка не решается. Вы понимаете...

   - Подумайте, Константин Владимирович. Мы еще вернемся к этому разговору.

   Сергей Витальевич улыбнулся, кивнул, прощаясь, и покинул Шумова.

   И только теперь Костя начал обдумывать то, чего же он всё-таки добился в этом чужом для него мире.

   ***

   - Люда, привет! Ничего, что я тебя сюда пригласил? Не телефонный разговор.

   - Неожиданно, конечно... Но что с Костей? Есть какие-нибудь известия?

   - С Костей проблемы.

   - Да? Какие?! Серьезные?

   - Не то, чтобы... - Паша тянет паузу. - Просто он влез в одно дело, в которое ему лезть не следовало.

   - В какое?

   - Вот Костя заинтересовался, и теперь его приходится искать.

   - Ага. Понятно. Но где же он? Как ему помочь?

   - Это возможно. Да. Есть условия, конечно. Нет, ничего особенного. Его не держат в плену, требуя выкуп. Но он уехал. Немного не по своей воле. Там ему вполне нормально. Может, и не так комфортно, как здесь...

   - Условия какие?

   - Набраться терпения и подождать, - Варламов улыбается.

   - И это всё?! Ну, знаешь!

   - Он обязательно вернется. Я буду держать тебя в курсе. Может, получится узнать, чем он конкретно занимается. Да, конечно получится. Если тебе интересно, я могу чуть ли не каждый день узнавать новости и тебе рассказывать.

   Люда с сомнением глядит на Пашу и качает головой:

   - Ну, если тебе не трудно...

   - Какой труд?! Я всё равно с ними каждый день общаюсь. В разговоре много чего вызнать можно. Ну, а с тобой встретиться ничего не помешает. Так что?

   - Ладно. Когда?

   - Завтра?

   - Пусть завтра. В это же время. О месте созвонимся еще. Ну, пока.

   - Пока, Люда, - Варламов смотрит девушке в спину, пока она не поворачивает за угол кафе, куда он ее пригласил. И взгляд его странен.

   ***

   Часть 3

   1.

   Костя в который уже раз идет привычным маршрутом по Спасской улице. Огибает новый Спасо-Преображенский собор, по Пантелеймоновской доходит до Фонтанки, переходит на другой берег и идет по набережной Мойки. Сворачивает на Дворцовую, потом - по Адмиралтейской улице, мимо Исаакиевского собора, Сенатской площади и по Ново-Исаакиевской улице без всяких приключений добирается до Крюкова канала. Мимо Новой Голландии вдоль по набережной доходит до Офицерской улицы.

   Что его тянет по этому пути? Костя не может ответить. Будет думать, вспоминать, копаться в себе. Не поймет и пойдет к дому Оболенского, у которого так и живет. Князь не просит съезжать, и Косте это на руку: не нужно заботиться о хлебе насущном. Вот только что будет дальше? Как избежать одних событий и приблизить другие? Какова допустимость вмешательства? Неизвестно. Никому неизвестно. И поэтому так тяжело принять решение: единственно правильное.

   Какие беды грозят России? Войны, как и любой другой стране. А вот какие именно? Костя смог вспомнить только русско-японскую и Мировую. И в обеих страна проиграла. Что ему делать? Предотвращать смертоубийства или наоборот, направить усилия на развитие военной промышленности, чтобы наверняка выиграть? Опять писать письма влиятельным людям, убеждать их в необходимости определенных мер, в которых сам же не уверен? Да, это путь. Нельзя же просто сидеть и ждать событий, чтобы потом с ухмылкой победителя вещать о собственном предвидении. Нельзя. Он напишет, что помнит. Вот только помнит он до обидного мало.

   Костя сворачивает на набережную канала и идет в сторону Фонтанки. Золотой шпиль колокольни Никольского собора, блистающий под полуденным солнцем, привлекает его взгляд. Костя останавливается. Синие стены с белыми колоннами, тремя уступами поднимаются к небу и чуть ли не сливаются с ним. И только золотой купол, со шпилем и крестом на маковке, ярко выделяется, улетая и падая в бездонную синь.

   Костя стоит и смотрит, задрав голову.

   А потом синее небо мгновенно мутнеет, наливается серой пеленой туч, и золотое сияние меркнет.

   Идет дождь. Холодный, осенний мелкий дождь.

   2.

   Холодно и мокро. Ветер бил в спину, хлестал по щекам влажными оплеухами. Вода в канале подбиралась к набережной, вздымалась пенными гребнями, била по стенкам канала и перехлестывала через них, растекаясь грязными лужами.

   Я стоял, вцепившись пальцами в чугунные перила, босыми ногами на гранитной плите, без одежды, хоть как-нибудь защищающей от выходок петербургской погоды, и дрожал. В этот раз я даже не удивился. Только что было лето и вот, на тебе, - осень. Это могло означать только одно: я переместился. И наверняка - опять в будущее. Волновало иное - холод. Заболеть на такой погоде легче легкого. Минут пять - и простуда обеспечена. Десять - воспаление легких. Двадцать - еще что-нибудь похуже с вероятным летальным исходом. А с лекарствами в этом будущем наверняка проблемы.

   Нужно спрятаться. Постучать в какую-нибудь дверь, найти временный приют, попросить в долг одежду и переждать непогоду. А до этого - двигаться, двигаться. Бежать. Разжать окоченевшие пальцы. Прикрыться. Перепрыгнуть поток воды, переливающийся с тротуара на мостовую и тут же уйти по щиколотку в обжигающе холодную воду.

   Да что же это?! Что творится?! Я не понимал, что происходит. Всё видимое мной пространство между домами внезапно оказалось залито холодной серой водой. В месте, где Крюков канал пересекал Екатерининский, разлилось нечто, подобное озеру. Сильный ветер вздымал волны на поверхности новоявленного озера, пригибал деревья у Никольского собора, обламывал ветви, которые с глухим плеском падали в воду. Ни одного человека не было видно ни вблизи, ни в отдалении. Будто ветер мокрой метлой вымел всех людей с улиц и набережных, накидав вместо них разнообразного мусора, поленьев, бревен, упавших деревьев. И всё это лезло вверх прямо на глазах. Вздувалось мутной пеной и наползало на дома, серые в дождливой пелене.