Дастур ал-Мулук (Назидание государям) - Ходжа Самандар Термези

Стихи

Иди на врага яростно, уподобившись стреле,

Или срази врага, или сам свались на землю.

В этот день Абдаллах-ходжа, сын Юсуф-ходжи, и Алла-берди-бек джелаир, пожертвовав жизнью за его величество хана, оставили свои имена на страницах времени.

Стихи

Стоит ли волноваться, что слуг станет меньше,

[Лишь бы] с головы шаха не упал ни единый волосок.

По воле судьбы и некоторые другие [воины] /Та 136/ испили из рук виночерпия смертного часа чашу чудодейственного [напитка] смерти.

Стихи

Кольчуги героев [от крови] красны, как тюльпаны,

[Сами они походят] на крокодилов, погрузившихся в море крови.

У многих [павших] на этом ристалище гибели

Уткнуты головы в землю, напоминая тяжелую булаву,

Упавший барабан, [залитый] кровью,

[Походил] на бутыль, запачканную вином,

Упавшие шлемы потонули в крови.

Опрокинулась чаша их жизни.

А другой, хаджи Мухаммед Али, [находясь] на поле брани, как ясно [видимый] островок, держа в руках копье |Т 40а| так прямо, как [чертят] экватор, стоя на ногах стойкости, решил идти на центр противника. Несмотря на то, что ловкие пушкари дерзкого и наглого врага обагрили землю на поле битвы кровью смелых леопардов, они не смогли справиться с этим львом чащи храбрости, /Та 137/ а это явилось |Л 172а| причиной спокойствия друзей и растерянности врагов.

При этих обстоятельствах на бунчуках знамен слуг его величества [Субхан-Кули-хана] начал развеваться зефир победы, запуталась нить единства врагов, но, несмотря на такое положение, тот злодей (Ануша-хан) до вечера находился на поле битвы. По окончании битвы после вечерней молитвы шах Хорезма, воспользовавшись подобной своей злосчастной судьбе темнотой ночи, направился в Хорезм, отправив вперед своих богатых и бедных людей, погнав на них коня притеснения, создав им безвыходное положение фарзинбандом беды, пленив [их] слоном мата жестокости.

Стихи

Для людей умных, рассудительных

Мир подобен шахматной доске.

Состоятельные и бедные, подлые люди Бухары, отказавшись от любви к Бухаре, /Та 138/ по дороге, ведущей в Зар[232], отправились в Ургендж.

Двустишие

От этой приятной вести, поступившей неожиданно,

Обрадовались тысячи опечаленных сердец.

После этой блестящей победы добродетельный государь [Субхан-Кули-хан] тотчас же повелел своему сердцу, подобному морю, и руке, рассыпающей жемчуг, одарить всех [воинов]. Он роздал слугам небовидного царского двора коней в золотом убранстве и с уздой, украшенной драгоценными камнями, мечи в позолоченных ножнах, бахадурам — кафтаны[233] из франкского[234] бархата, одежду из шелка различных тонов и неисчислимое количество денег.

Поистине, если бы облако весеннего дождя было наделено |Т 406| разумом, от многочисленности даров, [раздаваемых ханом], |Л 1726| оно положило бы [ладонь] смущения на чело и перестало бы проливать жемчуг. Если бы рудник Бадахшана был способен знать о подарках государя, подобного Александру [Македонскому], то от сильной зависти в его недрах вместо рубина /Та 139/ затвердела бы кровь.

Стихи

[Хан] одарил свое войско нужными вещами,

Дал он коней, оружие, все, что подобало [каждому],

Для восхваления его [получившие дары] встали,

Опустились на колени, [снова] встали [и произнесли:]

”О боже, ты этого любимого государя,

Милосердного бодрствующего царя

Храни от злой судьбы до судного дня,

Ибо для нас его доброе здоровье — клад.

Раздел третий — о событиях, которые произошли при его величестве тени бога [Субхан-Кули-хане]

Двустишие

Осторожный мудрец, познающий тайны,

Так украсил [свою] речь.

Да будет ясной для лучезарных умов друзей по пиршеству величия и славы, для подобных солнцу сердец, опьяненных вином власти и счастья, следующая мысль. Кубок господства и вино власти и полновластия обладает такой особенностью, что, когда его вкушает какой-нибудь счастливец, оно раскрывает перед людьми врата радости и веселья, /Та 140/ а если некоторое благоухание от этой вселяющей радость чаши доходит до гордецов, оно вызывает такое шумное опьянение, которое отравляет веселье всего мира. Примером тому служит неблагодарный Ходжа-Кули, который, получив управление подобным раю Самаркандом, начертал на скрижалях своего воображения, на страницах своей несчастной души гордость и спесь и ушел вместе с ургенджцем. Весенней порой тысяча девяносто седьмого года, когда одевающая невест женщина божественного творения украсила прелестную невесту весны румянами тюльпанов, белилами цвета фруктовых |Л 173а| деревьев, [когда] согласно [словам]: ”Навидайтесь, обладающие |Т 41а| зрением”[235] раскрылось око времени в виде ста тысяч нарциссов, [чтобы] любоваться [всем этим], тот тщеславный со слезящимися глазами слепец, бездельник [Ходжа-Кули], став предводителем всех проклятых, начальником каравана /Та 141/ дьяволов, в конце [месяца] Саур[236], как упрямый бык, выступил из Хорезма и стал виновником страдания людей.

Стихи

Снова этот презренный враг

Двинул отряды войск.

После того, как его величество, халиф по достоинству, тень бога [Субхан-Кули-хан] услышал об этом событии, вспыхнул [в нем] огонь гнева, и он приказал, чтобы правители Балха и Бадахшана, военачальники Андижана и Туркестана прибыли с огромным войском к подножию трона, [охраняемого] божественной помощью.

После того как гонцы принесли в [различные] города и области весть о призыве войск [ханом], обладателем счастливого сочетания светил, отряд за отрядом начали прибывать [войска] к стремени его величества, счастливого [хана].

Первый отряд

Прибыл с войском Балха и Бадахшана такой, как Мухаммед Са'ид-ходжа накиб[237], меч которого, похожий на солнце, сиял на востоке храбрости, /Та 142/ блеск смелости которого освещал поле битвы, око смелого сердца которого в зеркале лиц, |Л 173б| сражающихся на поле брани, видело лишь чудесное сияние красоты победы. Он стал у стремени государя, подобного Александру [Македонскому].

Стихи

[Такой] доблестный, обладающий смелостью, приятной для сердца,

Еще не возвышался из рода сеидов.

Что же касается битвы, происшедшей [между его отрядом] и храбрыми хорезмийцами в местности Фулади[238], то |Т 41б| удивительный рассказ об этом будет изложен пером красноречия в [нижеследующем] повествовании о событиях в Несефе.

Рассказ о втором отряде

Прибыл с войском, [состоящим] из катаганов и дурманов, опора могущественной державы султана, лев чащи смелости и превосходства, тигр пустыни храбрости и отваги, то есть второй Рустем, второй Махмуд[239] [Махмуд]