Знойные ветры юга ч.2 - Дмитрий Чайка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сразимся на ножах? — спросил Агван на ломаном арабском. Он уже стал терять силы. Тяжелая схватка вымотала его, а противник все еще был полон сил. Агван не мог поразить неуклюжего врага, как ни пытался. Все огрехи этого громилы искупались безупречной защитой.
— Можно! — ответил араб на хорошем греческом.
— Снимай шлем, — сказал Агван. — Я хочу видеть твои глаза, когда зарежу тебя, дикарь.
— Ну, смотри, — хмыкнул тот и отбросил шлем в сторону.
— Да кто ты такой? — удивился патрикий, разглядывая светло-русого мужичину с голубыми глазами. — Ты не араб!
— Ты тоже не грек, — торжествующе усмехнулся тот, делая выпад ножом.
— Чего радуешься, скотина? — сберегая дыхание, спросил трибун, которого глодал червь сомнения.
Тут было что-то не так. Движения врага изменились, пропала куда-то его странная неуклюжесть. Напротив, движения его стали экономными и плавными. Агван отбил нож почти у самых глаз, и тут у него в голове словно взорвался огненный шар. Его что, ударили в пах? Но ведь это же недостойно честной схватки! Нож варвара уже вошел в его горло, рассекая гортань, а Агван еще слышал ненавистный голос.
— Еще бы мне не радоваться! Ты сделал ошибку, ромей! Драться на ножах я умею куда лучше, чем биться мечом. Честно говоря, я вообще делал это сегодня в первый раз.
Мусульмане, которые стояли неподалеку, торжествующе взвыли, а Надир надел шлем и потащил убитого врага в сторону своих. С тела имперского трибуна можно было снять немало ценностей. Его приветствовали, хлопали по плечам и спине, а он понимал, что остался жив лишь благодаря подаркам своего старшего брата. Да и тяжелые сапоги на толстой подошве показали себя как нельзя лучше. Особенно окованный металлом носок.
— Хороший доспех, — с усмешкой посмотрел на него Халид ибн аль-Валид. — Если бы не он, на Сокотре стало бы одним эмиром меньше.
— Только великий Аллах решает, кому жить, а кому нет, — сухо ответил Надир.
— Воистину так, — согласился Халид, который и сам уже сразил двух воинов. — Смотри, что творит этот ненормальный!
А на поле боя бесновался Дирар, который снова снял доспех и воевал голый по пояс. Лоснящееся от пота смуглое тело было перевито канатами сухих мышц, а на его груди кровоточили несколько неглубоких порезов. Дирар читал стихи, сочиненные в горячке боя.
— Я — смерть Бледных,
Я — убийца римлян,
Я — посланная вам кара,
Я-Дирар ибн аль-Азвар.
Мекканец уже сразил в поединке нескольких врагов. Дуксы Филадельфии и Тивериады[17] погибли в поединках с ним. Никто больше не отзывался на его призыв.
— Бой десять на десять! — заорал он. — Ну, кто со мной!
Из строя арабов вышел Халид ибн аль-Валид и несколько воинов. Надир вздохнул, с сожалением посмотрел на труп, одетый в роскошный пластинчатый доспех, и тоже сделал шаг вперед.
— Удивил, — хмыкнул Халид, но глаза его потеплели. В них уже не было того презрения, что он испытывал к этому странному выскочке еще совсем недавно. — Наверное, я зря сомневался в тебе. Ну, пошли, Надир ибн Берислав, убьем этих неверных.
— Почему мы не бьемся всей силой? — спросил Надир.
— Все просто, — ответил Халид. — Их стрелки гораздо лучше наших, и они сейчас выжидают. Как только мы выбьем их самых умелых бойцов и командиров, то тут же пойдем в атаку. Осталось недолго, парень. Просто поверь мне, ведь я делаю это уже не в первый раз.
* * *
Две армии откатились назад, потеряв убитыми многие тысячи. Люди устали так, что уже не имели сил поднять меч или копье. Они даже дышали хрипло и со свистом, словно загнанные кони. Спасительная темнота развела воинов в стороны.
Надир сомневался зря, его добыча была цела. Никто не прикоснулся к ней. Слуги, оставшиеся в лагере, раздели мертвого ромея догола, положив золото и оружие в одну сторону, а одежду и нарядные сапоги в другую. Надир лежал неподалеку от шатра Халида, сунув под голову хурджун. Его тело болело во всех местах сразу, и он с немалой завистью смотрел на полководцев-арабов, которые выглядели так, словно и не они только что бились с самого полудня до темноты. А ведь многие из них были куда старше него самого. Тот же Халид ибн аль-Валид старше лет на десять, а Амр ибн аль-Ас и вовсе был стариком.
Слуги смотрели на Надира такими умильными глазами, что он махнул рукой. Он как бы сказал им: забирайте, мол, эти тряпки себе, чем обрадовал нищих кочевников до крайности. Для них шелковая рубаха, цветастые штаны и сапоги тонкой кожи были неслыханным сокровищем. А кровь… А кровь и отстирать можно. В моче с золой замочить, и прополоскать потом. Дел-то!
К шатру командующего привели насмерть перепуганного араба, из-за пазухи которого вывалился простенький медный крестик. Бедолага в простых сандалиях на деревянной подошве и в халате, изобилующем заплатками, шептал молитвы, едва заметно шевеля дрожащими губами.
— Господин, господин, — униженно склонился он, когда из шатра вышел весьма недовольный Халид ибн аль-Валид. — Мне велели передать вам послание.
— А что, никого больше не нашли? — изумился эмир мусульман, разглядывая гонца, словно диковинную зверюшку.
— Никто не согласился больше, — испуганно посмотрел на него посланник. — А у меня семья там… Мне награду пообещали… Не погубите, господин, позвольте слово сказать и уйти. Меня зовут Давид, я маленький человек! Я всего лишь поручение выполняю!
— Говори! — бросил Халид. — Если скажешь правду, останешься в живых. Если солжешь, то умрешь.
— Сиятельный Вардан огорчен этим ненужным кровопролитием, — проблеял араб, — и желает избежать его. Он готов подписать с тобой договор и спасти жизнь тем, кто еще жив. Сражение должно быть остановлено до конца переговоров. Он предлагает, чтобы утром вы с ним встретились один на один посередине между двух армий и обсудили условия мира[18].
— Если твой повелитель затевает обман, — ответил Халид, — то, именем Аллаха, мы сами искусны в хитростях, и никто не может сравниться с нами в том, что касается военной стратегии и уловок. Если у Вардана есть тайный замысел, то он лишь приближает свой конец и истребление всего вашего войска. Если, с другой стороны, он говорит правду, то мы не станем заключать мир, пока не будет согласия платить
