Полигон безумной смерти - Виктор Борисович Мурич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну и на том спасибо! – шутит Артем. Но видно, что и у него в душе поселился страх перед неопределенностью.
– Это указатель, – протягивает мне Вика деревянный шарик.– По цвету его поверхности можно определить направление наибольшей интенсивности гнили.
За время, проведенное на форпосте, мне так и не удалось переговорить с ней с глазу на глаз. Да и не знал я, что точно должен был сказать. Слишком противоречивы чувства. Как можно относиться к стороннице убийц частички меня, пусть даже и задевающей какие-то амурные струны души?
Вика смахнула с глаз прядь волос и добавила:
– Ваша цель – найти эпицентр гнили и постараться разобраться в причине ее возникновения. Если возможно, устранить причину. Хуже чем есть, вы уже не сделаете. Поэтому руки у вас развязаны. Если вы определите причину и, вернувшись, сообщите нам, может быть, мы еще сможем что-то сделать. Если нет, – она замолчала, не закончив фразы.
Всем и так понятно, что произойдет в случае нашего провала.
– Приборы связи за пределы гнили не способны посылать сигналы. Это касается и телепатии,– внес свою лепту Петр Семенович в итак не веселую картину.
Микроавтобус плавно останавливается.
– Прибыли, – говорит, поворачиваясь к нам, водитель. – Успехов! Держитесь мужики!
– Спасибо! – нестройно отвечает наше трио и выгружается наружу.
Увидев нас, упакованных оружием по самое никуда, какая-то парочка, целовавшаяся в свете уличного фонаря, поспешно ретируется, опасливо оглядываясь.
Да, зрелище не для слабонервных. Хорошо, что рядом еще милиции нет, а то совсем весело бы получилось.
– Время, – торопит нас Петр Семенович.
Подходим к точке отправки. Там нас встречает пара знакомых охранников искусно изображающих подвыпивших спорщиков. Они галдят, размахивают руками, доказывая друг другу преимущества одной футбольной команды над другой. Типичные болельщики.
– Точка перехода активна некоторое время. Это стандартная процедура прикрытия точки в период активности, – указывает Петр Семенович на охранников. – Вдруг кого случайно занесет… Хорошо, хоть точка не на проезжей части. Пришлось бы опять внеплановый ремонт дороги устраивать…
Останавливаю взгляд на Вике. Замечаю на щеке слезинку, блеснувшую в свете фонаря. Делаем одновременно шаг навстречу друг другу. Заключаю ее в объятья.
Я пойду, пойду на это! Пойду не ради какого-то обещанного вознаграждения. Пойду ради нее! Жизнь Древа это ее жизнь. Рыжие пушистые волосы приятно щекочут лицо. Нежно беру в ладони ее лицо. Целую в губы.
– Я вернусь! Обязательно вернусь!– обещаю, хоть сам не уверен в этом.
– Кхм! – вежливо отрывает меня отставник от столь приятного процесса.
Друзья смотрят на меня, и никому даже не приходит в голову пошутить. Все осознают серьезность происходящего. Мы должны выполнить свою миссию. Мы, три обыкновенных парня, будем вершить судьбы миров. Почему мы? Древо большое ему видней.
– Вперед! – командует Петр Семенович.
Вика отворачивается, пряча слезы. Охранники кивают и суеверно скрещивают пальцы. В последний раз бросаем взгляд на сонный город, на дремлющий как огромное неповоротливое животное судостроительный завод, на звездное небо. Все кажется непривычно красивым.
– Я вернусь! – шепчу себе и делаю шаг на полянку окруженную цепочкой темных кустов.
– Поехали! – шепчет Артем и поправляет свой Узи.
– До свидания, – добавляет Шурик, уже в пятый раз проверяя содержимое карманов.
Стоим секунд десять. Петр Семенович нервно поглядывает на часы.
Внезапно ноги начинают плавно погружаться в землю. Собственно это уже и не земля, а что-то вроде зыбучего песка.
По колени.
По грудь.
Делаю глубокий вдох и закрываю глаза.
Глава 16.
Вот уже скоро будет два часа, как мы идем по этому миру. Вернее по ветви.
Окружающие пейзажи наводят жуткую тоску. Низко висящее над головой красноватое небо, если его можно так назвать. Больше напоминает потолок небрежно выкрашенный бледно-красной краской не совсем трезвым маляром. Светило отсутствует как таковое. Слабо светится само небо. Чем-то напоминает освещение при закате на Земле, только намного мрачнее. Из-за непривычного освещения окружающий мир кажется иллюзорным, как бы нарисованным. Красный спектр здорово давит на психику. Всеобщее ощущение угрюмости: угрюмое небо, угрюмые скалы, угрюмые мы. Никогда не любил красный цвет!
Воздух чистый, с витающим слабым запахом сирени. Или может это мне кажется. Под ногами, впрочем, как и вокруг пепельного цвета горы. Хотя нет, до гор эти высокие каменистые холмы не дотягивают. Растительности нет, животных нет, насекомых тоже нет.
Тоска! Даже укусить тебя некому.
Исключением являются только аборигены. В момент высадки, если так можно назвать падение на острые камни с полутораметровой высоты, на нас сразу же набросилась толпа людей одетых в лохмотья. Судя по выражению лиц, они были ненормальны. Хотя, что можно сказать о незнакомой расе. По нашему общему мнению они заражены гнилью. Так вот, эти безумцы бросились на нас с камнями в руках. Чем собственно полностью определили свою степень дружелюбности. Не успев прийти в себя после перехода, мы тупо смотрели на галдящую толпу. Вид этих полных ненависти людей что-то мне напомнил. Где-то я это я уже видел. И этот мир и этих людей… Вот только где хоть убей не помню.
Первый камень, упавший у ног заставил прийти в себя. Шурик среагировал первый. Очередь из автомата над головами заставила толпу пересмотреть свое отношение к нам. Мы ожидали паники, вызванной грохотом выстрелов и свитом пуль, но люди так и остались стоять на своих местах пристально глядя на нас. Держа эту свору на прицеле, мы быстро ретировались в сторону высоких холмов.
И вот теперь мы плетемся по этим самым холмам ведомые темным пятнышком на деревянном шарике как стрелкой на компасе. Оружие и поклажа неприятно оттягивают плечи. Уже начала ныть поясница, протестуя против непривычных физических нагрузок.
–Дохляки! Выкидыши от брака урбанизации и прогресса! – занимаюсь я, самобичеванием вспоминая уроки физкультуры, пропущенные в школе.
– Все! Баста! Привал! – прерывает мои мысли Артем, и тяжело дыша, как паровоз усаживается на гладкий камень.
Последовав его примеру, плюхаемся рядом. Достаю сигареты. Закуриваем с Шуриком. От первой же затяжки голова идет кругом, сказывается усталость. Артем с неприязнью морщится и отодвигается. Он терпеть не может табачный дым.
Пока мы докуриваем он, порывшись в ранце, с довольной миной вытаскивает на свет плитку шоколада. Наткнувшись на наши укоризненные взгляды, со вздохом разламывает ее на три части и что-то бурчит по поводу безмерности человеческой жадности.
– Артем, – интересуется Шурик, – а о каком вознаграждении ты договорился с Петром Семеновичем?
Я, как-то этот момент совсем упустил из виду. Слышал что-то
