Любовное кружево - Гермина Блэк

— За границей, как я уже сказала. Возможно, вы уже слышали, что он собирается жениться?

— До меня доходили слухи, — неуверенно проговорил Иван, — но…

— Слухи — не всегда ложь, — прервала его Афина. — То, что вы слышали, — правда. Но я пригласила вас не за тем, чтобы обсуждать моего отца. Во-первых — что вы будете пить? Карлос за нами поухаживает. — Слуга безмолвно возник в дверях. — Коктейль с шампанским или?..

Коктейли уже были приготовлены. Дуброски взял бокал, быстро сообразив, что от него не ждут дальнейших комментариев по поводу последней новости, и устроился на глубоком мягком диване рядом с хозяйкой.

— А теперь, — повелительным тоном предложила Афина, — расскажите мне о себе. Я слышала, вы достигли больших успехов в Оперном театре?

Дуброски сделал протестующий жест:

— В пределах отпущенного мне Богом я стараюсь как могу.

Она не собиралась убеждать своего гостя в том, что искренне заинтересована в его делах, которые тот, несомненно, считал важнейшими на свете. С этого момента и до конца вечера она говорила — или позволяла ему говорить — о балете как о явлении, имеющем к ней весьма слабое отношение. Но за эти полтора часа ей удалось, вычитывая необходимую информацию «между строк», узнать даже больше, чем он полагал уместным сообщить.

Только в самом конце ужина, за кофе, который был подан в китайскую гостиную, Афина позволила себе вернуться к теме, которая на самом деле всерьез занимала ее.

— Расскажите мне, — требовательно произнесла она, — об этой юной девице, которая, как говорят, ваше личное открытие. Очень жаль, что я не смогла быть на премьере вашего нового балета. Критика от него просто в полном восхищении.

Дуброски улыбнулся. Ублажив себя изысканными напитками и прекрасной кухней, предложенными хозяйкой, он пребывал в прекрасном настроении и был готов говорить о чем угодно, а не только на такую лестную для его самолюбия тему. Да, он действительно раскопал очень талантливую девушку, которая под его руководством в один прекрасный день станет великолепной балериной.

— Вы говорите о малышке Элейн? — ответил Иван. — Она далеко пойдет. В недалеком будущем вы услышите о ней гораздо больше.

— Вне сцены она, безусловно, привлекательна, — загадочно улыбнулась Афина, откинувшись на подушки. — А на сцене мне еще не довелось ее видеть. Мы познакомились в воскресенье вечером в ресторане. Она была со спутником, которого я давно и хорошо знаю. Вы слышали о докторе Гиффорде Хардинге? Он, кажется, одновременно терапевт и хирург.

— Я встречался с ним… однажды, — потемнев, ответил Дуброски.

— А вот интересно, — лениво продолжила Афина, — насколько справедливы слухи, которые о ней ходят? Говорят, мисс Элейн абсолютно ничем не интересуется, кроме балета. Разумеется, вы можете счесть это моим чисто женским любопытством, но меня очень занимает история выздоровления этой очаровательной девушки. Ведь она действительно попала в катастрофу, которая едва не подвела черту под всей ее карьерой? Скажите мне, может, у нее с доктором — роман? Когда я их видела, мне показалось, что они очень увлечены друг другом.

— Какой роман! — вспыхнул Дуброски. — Очередная газетная утка!

— Значит, вы не думаете, что она собирается за него замуж?

— Замуж? Послушайте, — подался вперед ее собеседник, выразительно выставив перед собой указательный палец, — эта Элейн живет исключительно своей работой. Она не собирается замуж. Она не желает распылять свои чувства!

«Он действительно ненормальный», — подумала Афина, не без удовлетворения, впрочем, отметив и ту легкость, с которой удалось выйти на волнующую тему, и неподдельное негодование балетмейстера.

— Понятно, — кивнула она. — Но вы же понимаете, всегда существует так называемый человеческий фактор… Я бы на вашем месте постаралась максимально ограничить круг ее интересов. Она будет полной дурой, если пренебрежет теми перспективами, которые, как вы убеждены, открываются перед ней. Впрочем, меня это не касается. Вы мой друг, и я могу сказать вам совершенно откровенно: мне очень не хочется, чтобы мой друг доктор Хардинг расстроился из-за нее. У него тоже великолепные перспективы, хотя он, конечно, уже завоевал прочное положение. Ладно, давайте вернемся к вашим делам.

Дуброски был вполне готов к этому. В то же время ему были совершенно ясны причины, по которым Афина заговорила на эту тему. Эта молодая женщина с явными собственническими претензиями не желает иметь соперниц. Что ж, в его интересах сделать так, чтобы у нее их не было. Он отнюдь не собирается позволять кому бы то ни было вмешиваться в его собственные планы относительно Оливии.

— Вы знаете, — продолжила хозяйка дома, — я была поражена, узнав, что вы в Англии. Вы заключили длительный контракт с Оперным театром?

— Я принял предложение приехать в Англию, — пояснил Иван после небольшой паузы, — потому что мне показалось: и здесь есть наилучшие возможности создать нечто выдающееся. Но не могу сказать, что я полностью всем удовлетворен. Понимаете, меня здесь считают в каком-то смысле чужаком, захватчиком. Человек, который должен был унаследовать пост сэра Джеймса Карлтона, слег с тяжелой болезнью. Именно ваш отец убедил их предложить мне это место.

— Неужели?! — искренне удивленная, воскликнула Афина.

— Да. И я ему очень за это благодарен. Вы знаете, я мечтатель, — Дуброски виновато улыбнулся, — и моя заветная мечта — снискать балету такое мировое признание, которого это искусство, несомненно, заслуживает. И я давно искал балерину, с которой можно достичь этого.

— И вы думаете, что уже нашли?

— Я уверен. У этой девушки — величайший талант.

— Ну, в таком случае я искренне желаю вам удачи, — обворожительно улыбнулась Афина. — Мечты иногда сбываются. И вам, безусловно, не занимать ума и таланта, чтобы реализовать ваши замыслы. А если у вас возникнут какие-нибудь затруднения, думаю, вы можете рассчитывать на мою помощь.

Так он и думал.

— Это было бы просто великолепно, — расшаркался Дуброски.

— Вы надеетесь сделать из этой Элейн вторую Фонтейн?

— Я думаю сделать из нее вторую Павлову, хотя мне порой кажется, что это дивное создание — просто легенда.

— Ах, я с огромным интересом буду следить за вашими успехами! Я совершенно согласна — будет очень жаль, если ваше замечательное открытие не сможет полностью реализовать себя!

— Сможет, уверяю вас. — Дуброски поднялся. — Не смею более утомлять вас своими восторгами.

— Ну что вы! Вы меня совершенно не утомили. Надеюсь, теперь мы будем видеться чаще, — заверила Афина. — А когда будет выступать ваша протеже — ищите меня в ложе моего отца. Вы мне заранее сообщите, хорошо?