Серебряная ветка - Розмэри Сатклифф

Флавий хмуро поглядел на залитое луной небо:

— Федр, ты когда-нибудь раньше слыхал об этом никому не известном пути? По которому можно ходить только в одиночку? — спросил он неожиданно.

Моряк покачал головой:

— Нет, но он сказал, что держал его для себя. Мы могли об этом и не знать.

— Если бы так! Вся надежда на богов.

Не успел он кончить, как в темных дюнах что-то шевельнулось, и у Юстина сразу отлегло от сердца. Наконец-то!

Но как только человек, увязая в мягком зыбучем песке, вышел из тени на лунный свет, все увидели, что это совсем не Паулин, а мальчишка Майрон.

Флавий тихонько свистнул — мальчик поднял голову и, завидев их, прибавил шагу. Когда он был уже достаточно близко, они услышали, что он задыхается от едва сдерживаемых рыданий.

— Бог Громовержец, что еще случилось?! — пробормотал Флавий, рванувшись мальчику навстречу.

А через мгновение и остальные, утопая в мягком песке, окружили Майрона, который только всхлипывал и ничего не мог объяснить.

— Хвала богам, что вы здесь! В городе всюду полно этих демонов… я ничего не мог сделать. Я… я… — И Майрон разрыдался.

Флавий взял его за плечи:

— У тебя впереди еще будет время поплакать, если приспичит. А сейчас расскажи нам все по порядку, ну!

— Паулин! — Майрон прерывисто вздохнул. — Они убили Паулина. Я сам видел, как они его убили.

Юстин не мог вымолвить ни слова. Он услышал, как хриплый стон вырвался из груди Федра, услышал голос Флавия, спокойный, жесткий:

— Расскажи, что ты видел.

— Я вернулся с полдороги потому, что позабыл налить масла в лампы, а он не любил, когда масло кончается в середине вечера. Я почти дошел до дома и вдруг услышал крики и увидел пламя. Я подполз поближе поглядеть, что происходит, подполз прямо к калитке. Во дворе было полно этих демонов саксов, и в руках они держали головни. Крыша горела, и все вокруг горело, но тут дверь дома раскрылась, и… показался Паулин… он постоял чуть-чуть и пошел прямо к ним, в самую их гущу… и они его убили… забили, как барсука.

Наступило долгое молчание. Казалось, весь мир погрузился в безмолвие, нарушаемое лишь вздохами да чавканьем населенных призраками притихших под луной болот. Не слышно было даже птичьего крика. Флавий первым заговорил.

— Значит, не было другого пути, — сказал он. — А если и был, что-то помешало и он не смог им воспользоваться.

— Нет, был другой путь — тот, который он выбрал, — медленно проговорил Юстин.

Тут молодой центурион, за все время не проронивший ни слова, тихо произнес, как бы про себя:

— Нет больше той любви, как если кто положит душу свою…[10]

И Юстину показалось, что он цитирует кого-то.

Майрон безутешно рыдал, постоянно повторяя приглушенным шепотом:

— Я ничего не мог сделать, ничего не мог…

— Конечно же не мог, — Юстин обнял его за плечи и добавил: — Это мы его бросили.

Флавий сделал резкий протестующий жест:

— Нет, мы его не бросили. Он нам сам велел уйти, чтобы мы продолжили его работу. Собственно, для того он нас и взял. Так что отныне мы обязаны взять на себя его дело. — И затем, как бы впервые вспомнив, что среди них находится малознакомый человек, он повернулся к центуриону со словами: — Прошу прощения, но твой переезд в Галлию немного задерживается.

Молодой центурион стоял обратив лицо к морю, навстречу легкому ночному ветру.

— Могу я изменить свое решение относительно Галлии? — спросил он.

— Слишком поздно говорить о возвращении назад.

— Я не говорю о возвращении, просто хочу узнать, могу ли я присоединиться к вашей команде.

— С чего вдруг? — напрямик спросил Флавий после минутного замешательства.

— Речь идет не об оплате долга — есть долги, которые не оплачиваются. Я прошу позволить мне присоединиться к вам, потому что, мне кажется, дело того стоит.

К рассвету от аккуратного маленького домика Паулина остались лишь обгоревшие развалины — потайная комнатка зияла пустотой под открытым небом, а яблоня во дворике была разрублена на части просто из бессмысленной жажды разрушения. По всей адурнской гавани, по всем закоулкам, как голодные псы, рыскали наемники Аллекта, сами не зная, чего они ищут.

Под утро, когда кончается ночь и легкий туман обволакивает все кругом, Флавий, укрывшись в сарае, где Сэрдик хранил лодки, вел откровенный разговор с небольшим отрядом, который им удалось собрать, — он не снимал руки с плеча Юстина, как бы подчеркивая этим их нераздельность в руководстве делом, что теперь, после смерти Паулина, легло на их плечи.

— Все вы знаете, что произошло, и разговорами тут горю не поможешь, — заявил он. — Главное сейчас — решить, как нам действовать дальше.

Нестройный, приглушенный гул одобрения донесся из глубины сарая, где копошились темные смутные фигуры, затем хозяин «Дельфина» сказал:

— Первое, что нам нужно, — это новая штаб-квартира. Думаю, Адурны после ночных событий еще очень долго будут малопригодны для этого.

— Хорошо бы где-нибудь подальше от побережья, — произнес чей-то голос.

Флавий обвел взглядом лица, неясные в неверном свете луны.

— Мне это тоже пришло в голову, — сказал он.

— А есть хоть что-то на примете? — спросил Федр.

— Есть, — ответил Флавий, и Юстин почувствовал, как слегка напряглась рука, обнимающая его за плечи. — Паулин предоставил свой дом для наших целей, так и я решаю — если, конечно, не будет возражений с вашей стороны — предоставить для тех же целей мой дом.

Юстин впервые услышал об этом, но сразу понял, что все задумано верно, чутьем угадал, что план Флавия правильный и вполне осуществимый.

— А в каких же краях твой дом? — задал вопрос Сэрдик, корабельных дел мастер, — его трубный глас, как из бочки, шел откуда-то из глубины его мощной груди.

— В Меловых горах, в десяти — двенадцати милях отсюда на северо-восток. Стратегически он расположен удачно — до Клау-зентия расстояние такое же, как от Адурн, а до Регна и Венты и того ближе. Добираться туда легко — через холмы или по старой дороге из Венты, к тому же там есть лес, в нем можно укрыться в случае опасности.

Сразу же поднялся взволнованный шепот, который не утихал какое-то время, но поскольку в самом плане никто не усмотрел особых недостатков, то после недолгих обсуждений и споров он был признан всеми. Действительно, дом у театра в прямом смысле никогда не был местом встречи, скорее точкой, куда сходились все нити, а сходились они примерно в центре паутины, и поэтому новая штаб-квартира могла находиться в любом другом месте.

— Итак, план одобрен, и мы будем его твердо держаться, — подытожил Федр и, обратившись к Флавию, добавил: — А теперь покажи, как нам найти этот дом.

В туманном свете луны, в прозрачно-серой мгле приближающегося утра, Флавий начертил на песке рельефную карту, чтобы все знали, как найти дом. Большой изогнутый хребет Меловых Холмов, с ладонь высотой, вился среди болотных трав, и мягкие предрассветные тени покрывали его крошечные долины; прорытые в песке борозды, толщиной в палец, отмечали главные дороги и тропы, которые уже были древними, когда еще о новых дорогах и не помышляли; на месте же самого дома лежала веточка ракитника — листья, присыпанные песком, и жаркая искорка цветка.

И только после того как Флавий убедился, что все внимательно изучили и запомнили карту, он стер ее.

— Мы с Юстином пойдем туда, чтобы все подготовить, и ровно через два дня вернемся обратно. Наш новый друг пойдет с нами: он слишком известен в этих местах.

Юстин поглядел на маленькую одинокую фигурку, прижавшуюся к стене сарая, и шепотом сказал Флавию:

— И Майрона возьмем. В Адурнах у него никого и ничего нет, а сам он в таком состоянии, что лучше ему не попадаться на глаза стражникам.

Флавий кивнул:

— Ты прав. Нельзя оставлять его здесь. Значит, и Майрон с нами.

Заря разгоралась все сильнее, пора было расходиться, но в последний момент Флавий остановил всех:

— Постойте, есть еще одно дело. После всего что случалось, хорошо бы нам переменить опознавательный знак. Наверняка найдутся люди, помимо нас, которые будут начеку — не мелькнет ли где плевел.

— И что же вместо него? — спросил Федр.

И тут Юстин, собравшийся было пойти в домик за своим ящиком с инструментами, поднял с земли веточку ракитника, ту, что на карте Флавия обозначала ферму, и, стряхнув с нее песок, спросил:

— А как насчет ракитника? Найти его просто, и все его знают.

— Вполне подойдет, — сказал Флавии. — А ты, Федр, оповести о пароле людей на побережье. В полдень высоко на гребне холма Флавий объявил привал на несколько часов: среди бела дня и без предупреждения он не хотел вести всю команду на ферму, где были уверены, что они с Юстином находятся в Галлии.

Здесь, среди холмов, кружились на солнце голубые бабочки, жительницы этой меловой страны, а на склонах в желто-бурой траве росли колокольчики, и дёрн был на ощупь теплый и пахнул тимьяном. Но Юстину казалось все это невыносимым после прошедшей ночи, после… Паулина. Он знал: о Паулине сейчас думают все его спутники — этот робкий коротышка спас своих подопечных, а сам спокойно пошел на смерть, но они не говорили о том, что произошло, они вообще ни о чем не говорили. Пока они шли, они не чувствовали усталости, но стоило им остановиться, как невероятная тяжесть навалилась на них. Майрон, который, казалось, ничего уже не соображает, просто рухнул там, где стоял, и, едва коснувшись земли, заснул, а трое остальных, условившись по очереди дежурить, последовали его примеру.