Парламентаризм. История, теория, технология - Коллектив авторов

запросами Верховного суда Российской Федерации и Законодательного Собрания Красноярского края» от 12.04.2002 № 9-П разъяснил в п. 2.1, что «депутаты связаны лишь Конституцией и своей совестью (так называемый принцип свободного мандата)»[116]. Опираясь на мнение Конституционного суда можно сделать вывод, что депутаты Государственной Думы Российской Федерации, как и их коллеги в Российской империи, обладают диспозитивным, свободным мандатом, не связаны ответственностью перед своими избирателями и не могут быть ими отозваны ни при каких обстоятельствах.

Итак, результатом проведенного анализа является вывод о том, что, несмотря на формальное сходство всех трех государственных институтов, проявляющееся в таких моментах, как формирование на выборной основе и на определенный срок, наделение законодательными и представительными полномочиями, предоставление депутатам особого правового статуса, существует одно ключевое обстоятельство, которое не позволяет ставить ВПЗО СССР в один ряд с Государственными Думами Российской империи и Российской Федерации. Государственные Думы – это учреждения парламентского типа, являющиеся исключительно законодательными и представительными органами, действующие в условиях реализации механизма разделения властей, пусть и крайне несовершенного и ограниченного в случае Российской империи. ВПЗО СССР ни при каких условиях не могут быть отнесены к учреждениям парламентского типа, поскольку, помимо собственно законодательной власти, они были наделены всей полнотой государственной власти на всей территории СССР. Система советов в одном лице совмещала законодательную и частично распорядительную и контрольную власть в государстве.

Вместе с тем приведенный анализ наглядно доказывает, что Государственные Думы Российской империи и Российской Федерации являются сравнимыми государственными институтами, между которыми отсутствует прямая преемственность и наличествует определенный разрыв исторической традиции, а значит, Государственная Дума является классическим российским хронодискретным государственным институтом. Однако сравнимость данных институтов является частичной.

Несравнимыми элементами являются избирательные системы, поскольку они построены на диаметрально противоположных принципах избирательного права. Обоснуем данный вывод небольшим сравнительным анализом этих принципов.

Начало XX в. в странах Европы ознаменовалось активной борьбой за избирательные права. Большинство стран к этому времени уже наделило избирательными правами широкий круг лиц, а также ввело прямое и равное голосование и использовало тайную подачу голосов[117]. В Российской империи специалисты в области права также отстаивали в научной литературе признание четырехчленной формулы избирательного права, то есть привычного нам всеобщего, равного и прямого избирательного права при тайной подаче избирателями голосов[118], однако практической реализации в избирательном законодательстве того периода мысли правоведов не получили.

Отметим, что всеобщность избирательного права отнюдь не означает, что избирательными правами автоматически наделяются все без исключения граждане государства. Общепринятой нормой считается отказ в предоставлении избирательных прав несовершеннолетним, а также лицам, признанным недееспособными, то есть тем, кто в силу возраста или имеющегося психического расстройства не способен адекватно оценивать свои действия и, соответственно, делать осознанный выбор при голосовании. Всеобщность означает, что от участия в выборах отстраняется минимально возможное число групп населения, при законодательном закреплении и практическом воплощении невозможности избирательной дискриминации граждан по каким-либо основаниям (пола, национальности, имущества, вероисповедания и прочим).

В Российской империи законодательство о выборах в Государственную Думу не предусматривало всеобщего избирательного права. Напротив, оно ограничивалось целой системой избирательных цензов, которым должен был соответствовать конкретный человек для того, чтобы быть наделенным избирательными правами. Многие цензы при этом носили явно дискриминационный характер, ограничивая возможность подданных российского императора участвовать в выборах по признаку пола, имущественного положения, национальности и т. д. Подробное рассмотрение системы избирательных цензов выходит за рамки настоящей главы монографии, поэтому отметим лишь, что, по свидетельствам современников, благодаря многочисленным цензам в избирательном праве Российской империи активным избирательным правом при выборах, например, в Государственную Думу третьего созыва обладало не более 15 % всего взрослого населения страны[119]. Естественно, ни о каком всеобщем избирательном праве в этом случае не может быть и речи.

В Российской Федерации основы всеобщего избирательного права установлены Конституцией РФ, которая в ч. 2 ст. 19 императивно закрепляет равенство прав и свобод граждан независимо от пола, расы, национальности, языка, имущественного положения и любых других обстоятельств, а в ст. 32 закрепляет право граждан РФ участвовать в управлении делами как непосредственно, так и через представителей, в том числе путем участия в выборах в органы государственной власти, как в качестве избирателя, так и в качестве избираемого. Стоит отметить, что до настоящего времени ни одной стране мира не удалось установить на своей территории по-настоящему всеобщего избирательного права, что, по нашему мнению, в принципе невозможно. Как правило, избирательными правами пользуется достигшее определенного возраста и дееспособное население страны. Более того, в большинстве стран до настоящего времени продолжают использоваться разнообразные цензы как условия допуска граждан к обладанию активным и особенно пассивным избирательным правом. Современная Российская Федерация не является исключением из этого правила. Избирательное законодательство РФ содержит определенную систему цензов и ограничений, которым должен соответствовать гражданин для того, чтобы иметь возможность избирать и быть избранным. Однако количество этих цензов в современной России значительно меньше, чем в империи, а их требования в большинстве случаев гораздо мягче.

Прямое или непосредственное избирательное право закрепляет за каждым гражданином личные избирательные права и невозможность их передачи другому лицу. Однако избирательное законодательство Российской империи закрепляло принцип, противоположный прямому избирательному праву. Во-первых, ряд статей Высочайше утвержденного Положения «О выборах в Государственную Думу» (далее – Положение «О выборах») как в редакции 1905 г.[120], так и в редакции 1907 г.[121] прямо закрепляли право определенных категорий лиц передачи своих цензов по недвижимому имуществу родственникам для того, чтобы те могли участвовать в выборах в случае, если не обладают необходимым размером имущества самостоятельно. И если в случае с женщинами, передававшими свои цензы сыновьям и мужьям, можно допустить, что последние голосовали исключительно по собственным убеждениям, то в случае с сыновьями, которые могли участвовать в выборах вместо своих отцов и по их уполномочию, достаточно сложно представить, чтобы сын голосовал вопреки воле отца, что не позволяет говорить о прямом или непосредственном избирательном праве. Во-вторых, Положение «О выборах» устанавливало многоступенные куриальные выборы, когда избиратели выбирали не непосредственно депутатов, а только лишь так называемых выборщиков, которые затем, уже из своей среды, выбирали депутатов. Количество ступеней выборов было различным для разных курий, а собственно прямые выборы предусматривались лишь для нескольких крупнейших городов империи, которых по Положению «О выборах» 1905 г. выделялось 26, а по Положению «О выборах» 1907 г. осталось всего 7 – Санкт-Петербург, Москва, Киев, Рига, Варшава, Одесса и Лодзь.

В современной Российской Федерации ст. 1 Федерального закона от 22 февраля 2014 г. № 20-ФЗ «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации»[122] (далее – Закон «О выборах депутатов») формально закрепляет прямое избирательное право, подразумевающее, что граждане государства