ЕСЛИ №11 ЗА 2004 ГОД - СБОРНИК

– Кроувен! – прогрохотал металлический голос. На какой-то безумный момент он вообразил, что с ним разговаривает паром.

– Ветеран, – догадался он наконец. Должно быть, тот заметил, как Кроувен поднимается на паром, и сейчас невидимкой последовал за ним. Кроувен резко повернулся, глядя в глубину коридора, откуда, казалось, исходил голос, и выпустил в темноту все десять патронов. Пули тонко выли, ударяясь о стены.

– Я не ветеран. Я его враг, – врезался голос в уши главаря. Паром внезапно дернулся, затрясся, и какая-то сила подняла Кроувена в воздух и швырнула на стальную переборку. Появилась изогнутая черная поверхность, с гулким лязгом отрезавшая пол от стен. Кроувен увидел, как рушится палуба, и сообразил, что неведомая сила, подхватив, спасла его от смерти. Сверху доносились пронзительные вопли. На черной поверхности появилась переливающаяся красками дыра, где тяжело ворочалось нечто.

– Выбирай! – прошипел голос.

Что-то бухало в борт парома тоннами железа и стали. Гигантские волны обрушивались на нижние палубы. Очередным рывком Чил едва не выбросило за борт, прямо в челюсти садердайлов, но ветеран вовремя успел обхватить ее за талию.

– Что это? – выдохнула она.

– Быстро, – хмыкнул он. – Но не слишком удачно.

Оглушительный удар грома. Огромная тень легла на паром. Откуда-то появилась сфера. Двадцать метров в поперечнике, черная, как смоль, и возвышающаяся над ними всего на три-четыре метра. Ее поверхность пересеклась с коробками передач приводных колес и металлическим кабелем. А когда сфера немного сместилась по отношению к парому, оборванный канат, вырвавшись из захвата колес, рухнул на палубу и пополз к корме, сметая на своем пути железные поручни.

– Думаю, я сумел бы получше, – заметил ветеран.

Их две! Две трал-сферы, догадалась Чил. Но где вторая?

Она увидела, что видимая сфера начисто оторвала коробку передач: оттуда вытекало густое блестящее масло. Оглядевшись, девушка примерно определила расположение второй сферы. Люди вопили. Некоторых отбросило в воду при внезапном и смертоносном появлении второй капсулы внутри парома. Чил с ужасом увидела, как тонущая женщина из последних сил пыталась поднять над водой ребенка, чтобы спасти от приближавшихся садердайлов.

Паром, сорвавшись с каната, стремительно несся вниз по течению.

– Люди в воде! – закричала Чил.

– И что же? – пожал плечами ветеран. – Все когда-то умирают.

Чил смотрела на него и отказывалась верить. Она совсем позабыла, что о его бессердечии ходили легенды. Этому почти совершенному человеку уже двести лет, и она полагала, что он окажется лучше, выше тех людей, которых она знала.

– Вам все равно?

– Разумеется, ему все равно.

Чил обернулась на голос ступившего на палубу Кроувена.

– Мы для него жалкие, примитивные существа.

С Кроувеном явно творилось что-то неладное. Кожа пошла белыми пятнами и казалась мертвой. Но только когда он шагнул ближе, Чил увидела: вместо глаз у него серые стальные шарики без зрачков.

– Вижу, автоматики тебя уже сцапали, – кивнул ветеран. – Это их обычная тактика: моментальная оценка обстановки и выбор подходящей личности. Что тобой руководило, Кроувен? Гордость, бандитская честь? Или они пообещали исцелить то, что выедает твою голову изнутри?

Кроувен проигнорировал выпад.

– Да, меня завербовали, киборгизировали, и теперь я могу убить тебя взмахом руки. Однако я уверен, что не желаю этого, потому что знаю врага. – И он в упор посмотрел на ветерана.

Атмосфера между Кроувеном и ветераном была напряжена, почти ощутима, словно кто-то невидимый зондировал ее, натягивая все сильнее. Ощущения становились непереносимыми.

– Отодвинься, – велел ветеран, коснувшись плеча Чил.

Паром уже отнесло на несколько сотен метров от переправы. Все затихло. Из воды больше не доносились крики. Только красная лента расползалась все шире – от того места, где били по поверхности лапы садердайлов. Потом внизу что-то затрещало, и палуба наклонилась. Чил вцепилась в ось ведущего колеса, чтобы не упасть. Противники остались висеть в воздухе. В сотне метров от них со страшным грохотом развернулась вторая сфера. В боку открылось отверстие, обнаружив чье-то присутствие.

Стальная палуба под ними пошла волнами: рассекающие режущие плоскости, переливчатые листы и линии появлялись в воздухе между врагами, постоянно меняя свое расположение, словно мучительно стараясь образовать некую завершенную конечную форму. Ощутив запах горелого, Чил оглянулась и увидела маслянистый дым, вырывавшийся навстречу ей из борта судна. Снова послышались вопли – из глубины парома и из воды.

Шаря взглядом по перекосившейся палубе, она заметила спасательную шлюпку, медленно дрейфующую рядом с бортом гибнущего парома. Люди дрались, чтобы занять в ней место, хотя лодка запуталась в полуоборванных канатах и почти затонула под весом садердайла, сомкнувшего челюсти на ногах орущего матроса.

Чил поняла: очередная катастрофа вызвана появлением Кроувена, сумевшего подвести сферу к самому судну. Неизвестно, кто из этих двоих хуже – бандит или ветеран. И для того, и для другого люди не значили ровным счетом ничего.

В подтверждение этих мыслей из сферы прямо над паромом ударил столб из пересекающихся полей, выглядевших беспорядочной грудой стеклянных осколков, всосал Кроувена и сложил пополам. Окончательно побежденная сталь палубы покрылась трещинами, отслоилась и, подхваченная раскаленной волной, унеслась прочь, блестя и сверкая. Обнажился лабиринт комнат и коридоров, набитых обезумевшими людьми. Кроувен повернулся было к Чил, но скорчился, пораженный теми же причудливыми искажениями, увлекшими его в сферу. Чил позволила себе робкую надежду, что противники решили сразиться подальше от парома, от перепуганных людей. Наверное, Кроувен сорвал палубу, чтобы дать больше воздуха попавшим в капкан несчастным пассажирам… Ей очень хотелось верить в остатки великодушия у киберов, и старых, и новых.

Но когда паром еще больше наклонился, очевидно, уходя на дно, а дым превратился в огонь, стало ясно: она надеялась зря. Не замечая все возрастающего жара под ногами, девушка не отрываясь наблюдала за поединком в воздухе.

На расстоянии многих километров между двумя сферами, успевшими превратиться в точки, небо полосовали все те же режущие плоскости и линии. Эти двое обладали такой невероятной силой, что, казалось, напрягали и раскалывали все сущее.

Свет бил с одной из плоскостей в сферу, но что-то гасило его. Над горизонтом поднимались пыльные вихри, словно от рушившихся гор. Очередной рикошет послал двухметровую волну по реке, изменившую угол наклона парома. И тут прямо с неба обрушился новый шквал ударов. Чил прижало к палубе. Она едва успела почувствовать, как пол разламывается под ней, выпуская на волю языки огня. Ее отбросило вбок, оторвало от остатков стальных листов. Ноги уже взлетели в воздух, но тут паром со скрежетом врезался в берег, и она снова рухнула на палубу.

Кроувен проигрывал битву. Повсюду, насколько хватало глаз, атакующая программа ветерана продолжала с показательной скоростью обездвиживать приборы. Он попытался прикинуть, сколько еще сумеет удерживать контроль над сферой, но тут же понял: контроль безнадежно потерян. И стал ждать смерти – не какой-то эффектной, как подобало бы врагу ветерана. Скорее уж, обычной, какой умирает команда истребителя – почти незримой по сравнению с разрушением самого аппарата. Однако чувства и реакции его оставались столь же обостренными. Главарь понял: ветеран не стал уничтожать структуры, поселившиеся в голове Кроувена, позволил ему жить.

Потом он провалился во тьму.

Кроувен открыл глаза навстречу солнечному свету. Он лежал на взгорке, над глинистым берегом, где обычно нежились садердайлы. Вода была мутной и непривычно бурной. Твари куда-то исчезли. В воздухе стояли пыль и вонь сгоревшей электроники.

– Почему ты выбрал меня? – спросил Кроувен, почти зная ответ.

– Они всегда помещают автосистему там, где один из нас отошел от дел, – ответил сидевший на камне ветеран, – на случай, если мы снова активируемся. Но такие киберсистемы требуют человеческого элемента.

– Это я уже понял, – с горечью проговорил Кроувен. Ветеран ответил холодным взглядом.

– Человеческий элемент вначале программируется, а потом получает управление. Однако если человеческий элемент дефектен, большая часть контроля возвращается к системе. Я легко могу уничтожить подобные системы. Опасен только случайный творческий элемент.

Кроувен сел. Он чувствовал себя прекрасно, нет, лучше, чем прекрасно!

– Значит, ты хотел, чтобы сферой управлял такой недоумок, как я? Ветеран покачал головой.

– Мне давно пора было снова активироваться. Обнаружить себя. Я предпочел сделать это, убив Слога. Зная, что это даст тебе повод расправиться со мной как раз в то время, когда вражеская система, обнаружив меня, заработает в реальном режиме времени и стандартная программа приведет ко мне. Человек с тяжелым нервным заболеванием представляет собой не слишком опасного врага, поскольку в этом случае система становится менее человечной. Но, кроме этого, я постоянно отслеживал ситуацию, а Чил, украв у тебя драгоценности и попытавшись сбежать, дала мне возможность, которую никак не стоило упускать.