Все, что считается - Георг Освальд

– Сейчас я сижу здесь или не сижу здесь? Рожай же, наконец!

– Как ты знаешь, я больше не работаю в банке.

– И сейчас у тебя два новых предложения, а ты не знаешь, на чем остановиться?

– Ничего подобного. Я всего-навсего… э-э… как бы это покрасивее обозвать – попал в плохую компанию.

– Ну, навряд ли она намного хуже, чем та, которая была у тебя в банке. Или я не прав?

– Сначала я тоже так думал. Я наивно полагал, что держу руку на пульсе. Но со вчерашнего дня мне известно, что никакого пульса нет. На самом деле я у них в руках. Поэтому-то я тебе и позвонил. Ты должен мне помочь.

– Я охотно тебе помогу, если помогалки хватит. Кто это «они»?

– Я не могу тебе рассказать. Ответь мне на один вопрос: тридцать тысяч марок – это большие деньги?

– Я ничего не понимаю. Естественно, тридцать тысяч – это огромная сумма. Что ты хочешь от меня услышать?

Нельзя посвящать Маркуса во всё. Решаю перевести разговор на другую тему.

– Ну, пока это шкура неубитого медведя. Мне совсем не нужно было начинать этот разговор. Знаешь, с тех пор как Марианна уехала…

– Да, Марианна. Она еще не вернулась?

Слава Богу, Маркус не зациклился на тридцати тысячах, хотя и поглядывает несколько недоуменно.

– Нет, и я не думаю, что она вернется.

– А ты хочешь?

– Скажем так, этот вопрос не особенно меня занимает. Я не очень по ней скучаю. Официально мы не разошлись. Она гостит у тети. Трудно будет, если она захочет развестись или вернуться. Мне не хочется ничего делать. Только представь себе, нанимать адвоката, поручать ему вести дело о разводе. Это было бы ужасно. Не сам развод, а вся эта нервотрепка, начнется такая кутерьма.

– Кому ты говоришь! Вон и у меня с Бабс все ни шатко ни валко. Мы разговариваем по телефону, это довольно мило, иногда вместе ходим ужинать, но больше ничего. Ни секса, ни страсти. Большое чувство – большое дерьмо, согласен?

– А вторая женщина? Ну, та, от которой ты так тащился?

– Там все кончилось. Не видел ее уже два месяца. Она слишком много на себя берет. Сплошные ссоры и скандалы. Большое чувство – большое дерьмо. Такие вещи меня больше не колышат.

– Ну, здесь мы с тобой единодушны.

Некоторое время занимаемся сигаретами: вынимаем из пачки, вставляем в рот, зажигаем, курим. Маркус выпускает дым и спрашивает:

– Но послушай, зачем ты создаешь себе проблемы, если тебя ждут тридцать тысяч?

– Я не создаю себе проблем. Просто дело в том, что этого слишком мало.

– А что ты за них должен сделать?

– Пока еще точно не знаю.

– За тридцать тысяч я бы сделал все что угодно.

Размышляю, что можно на это сказать.

– Тридцать тысяч – это, дружище, ничто. Тридцать тысяч – тьфу, плюнуть и растереть. Пять миллионов – вот это сумма. Хоть есть о чем поговорить. А вот десять миллионов – это уже многовато.

– О чем ты, собственно, говоришь?

– Я с такой цыпочкой познакомился: титьки твердые, зад упругий. Зовут Сабина, глупа как пробка. Но делает все, что я скажу, потому что за это я плачу ей деньги.

– Ага.

– Что значит «ага»! Это, по крайней мере в данный момент, удобнее, чем впутываться в новые истории с бабами.

– Вон как ты заговорил! Видимо, у тебя с ними одни неприятности.

– Да уж, хватает. Но все-таки еще раз: тридцать тысяч – это много или мало?

– Мало, если из-за них придется уехать из страны. Мало, если из-за них придется скрываться. Мало, если из-за них придется потерять… себя.

– Ну да, можно и так рассуждать, – говорю я.

Заказываем обед. Официант советует взять свежих омаров. Мы не против. Омаров и бутылку белого «Лакрима Кристи» 1993 года, пожалуйста.

– Ты сам разберешься, что делать.

– Хочешь верь, хочешь не верь, но своими словами ты мне здорово помог.

– А что такого я сказал?

– Да насчет того, что можно потерять себя.

– Ну и замечательно, я очень рад. Я же говорил, что, если это в моих силах, я с удовольствием тебе помогу. Вот я тебе и помог. Тут возникает вполне закономерный вопрос, готов ли ты помочь мне.

О, это понятно. Он, естественно, использует наш разговор по полной программе. Но меня это как раз устраивает. Быстро прикидываю, какую сумму можно назначить предельной. Советуюсь с самим собой и останавливаюсь на десяти тысячах.

– Мне нужно полететь с Бабс на Манилу, там она сможет сделать документальный фильм про ящериц. Говорят, они там водятся. Мы полетим вместе, а потом устроим себе отпуск.

– Манила…

– Ты даже представить себе не можешь, сколько стоят билеты. Не лететь же экономклассом, сдохнешь.

– Пожалуйста, больше ничего не говори. Если я правильно помню, ты должен мне около сорока тысяч.

– А ты задолжал мне руку помощи. Только что сам это сказал.

– Что ты от меня хочешь?

– Пусть сорок превратится в пятьдесят. Как раз сейчас у меня в работе сценарий рекламного ролика про аэропорт. Гонорар шестьдесят тысяч. Но пока это мираж. Деньги я получу через три месяца, когда все будет готово. Тогда я и отдам тебе твои пятьдесят тысяч.

– Да-а, в такой ситуации я был бы идиотом, если бы не одолжил тебе денег. Тут слышны отзвуки настоящего бизнеса.

Мой сарказм его нисколько не интересует. Он пьет за меня. Я тоже поднимаю бокал и говорю:

– Мой дорогой друг Маркус, ты даже не представляешь, как здорово ты мне помог, поэтому сделаем так: я дам тебе не десять, а двадцать тысяч. А так как то, что ты мне сказал, доставило мне огромную радость, то ты не должен возвращать эти деньги.

Молчание Маркуса несколько затягивается. Наконец он делает большой глоток, отодвигает стакан и говорит:

– Не знаю, что и сказать, Томас. Имей в виду, что я считаю тебя клевым парнем.

– Дорогой мой, это не может не радовать. Я тоже считаю себя клевым парнем. И тебя, кстати, тоже.

35

Рано утром, выспавшийся, хорошо одетый, с багажом, иду на вокзал, чтобы ехать к Марианне. Похоже, что мне покровительствует добрая фея.

Марианна позвонила мне и пригласила. Она сказала: «Приезжай к нам с Оливией. Мы будем рады видеть тебя. Оливия устраивает праздник». «Это совсем другое дело», – подумал я и согласился. Серьезно, приглашение прозвучало настолько необременительно, без всяких «если» и «но», без всяких дополнительных условий и оговорок, без обычных в таких случаях натяжек. У меня просто груз с плеч свалился. Поэтому я шагаю к такси легкой, пружинистой походкой, и таксист, уверенно и с приятной скоростью доставивший меня на вокзал, получает соответствующие чаевые, за которые с достоинством благодарит. Мое место в первом классе скоростного поезда не занял какой-нибудь сумасшедший, что уже случалось не раз, и свое путешествие я начинаю с почти торжественным настроением, с фирменным сэндвичем, свежемолотым кофе, бокалом шампанского и с экземпляром «Франкфуртер Альгемайне». Все это по моей просьбе приносят приветливые служащие поезда. Стоит только махнуть рукой, как тут же исполняется любое желание.

На мне все еще шейный платок, потому что, хотя прошло уже больше недели, синяки, поставленные Уве, все еще четко выделяются на моей шее. Меня несколько смущает, что по этому поводу скажет Марианна, и ума не приложу, что ей отвечу я.

Марианна приезжает за мной в машине Оливии, на серебристо-сером «ауди». Здороваясь, мы обмениваемся почти робким поцелуем и всю дорогу до дома Оливии болтаем на посторонние темы. И эта болтовня должна быть просто приятной – по крайней мере, я так считаю. На время моего пребывания здесь, и это было понятно по тону Марианны во время разговора по телефону, на Земле должен воцариться мир. Нам следует дать себе время, чтобы выяснить, стоит ли «попытаться начать всё сначала».

Эта идея явно нежизнеспособна и заранее обречена на провал, но Марианна ухватилась за нее с радостью, потому что ее нашептала ей на ухо Оливия, которую Марианна считает мудрой. Значит, я должен принять участие в игре, хотя бы для того, чтобы сохранить лицо. Но, как я уже сказал, совершенно ясно, что это ни к чему не приведет.

Муж Оливии, хирург по челюстям, купил для своей семьи участок на берегу озера, расположенного в живописном месте и окруженного лесом. Для строительства он нанял модного архитектора из Франкфурта. Дом оказался издевательским вызовом общим представлениям о «доме для одной семьи». Несколько деталей: на втором этаже – на втором! – находится стометровый бассейн, над которым с помощью самой современной электроники воспроизведено звездное небо, способное составить конкуренцию любому планетарию. Винных погребов два: один для красного вина, а другой – для белого. И тот и другой погреб размером с нашу квартиру, в них установлены управляемые через компьютер кондиционеры, которые компенсируют любое изменение температуры, начиная с одной восьмой градуса. Для обслуживания кондиционеров и осветительной системы во всем доме наняты два техника, которые целые дни проводят в подвале с отопительным котлом. Этот подвал похож на центр управления полетом космической станции.