Блэк Свон Грин - Дэвид Митчелл

– Розмари! – Подошла другая медсестра. – Розмари, я ведь предупреждала тебя – ты не можешь просто так брать мою форму! – У нее был шотландский акцент. Она посмотрела на меня. – Он еще слишком молод, чтобы быть твоим женихом, Розмари, и, кроме того, я сомневаюсь, что он есть в списке приглашенных.

– Перестань называть меня так! – Выкрикнула Розмари. – Я тысячу раз говорила тебе: мое имя Ивонн! Ивонн дэ Галас! (*Yvonne de Galais – одна из героинь романа Алена-Фурнье «Большой Мольн»*)

Психопатка снова повернулась ко мне:

– Послушай меня, – от нее пахло мылом и овечьей шерстью. – В мире нет ничего определенного и заданного раз и на всегда! И знаешь почему? Потому что любая вещь, не успеешь глазом моргнуть, уже превращается во что-то другое!

– Так, пойдем-ка со мной. – Настоящая медсестра потащила Розмари. Розмари сопротивлялась, словно лошадь, которую тащат за удила в загон. – Пойдем переоденемся в более удобную и свободную одежду. А если будешь упираться, я позову санитаров. Ты же не хочешь это, а, Розмари?

А дальше произошло… я, честно говоря, ожидал чего угодно, но не этого. Розмари разинула рот, так широко, что, казалось, могла сломать себе челюсть, – и заорала. Вопль ее словно вырвался из самой темной и удаленной части ее души. Это был самый жуткий и громкий крик из всех, что я когда либо слышал. Как полицейская сирена, только гораздо медленней и печальней. И каждый псих, каждый доктор, каждая медсестра – все живые люди вокруг просто замерли, словно окаменели, превратились в статуи. А вопль Розмари становился все выше – и уже ломал все возможные звуковые регистры – столько в нем было боли и одиночества. Этот вопль услышал каждый живой человек в радиусе мили, – нет, двух миль.

По ком она плакала?

По Гранту Берчу и его сломанному запястью. По миссис Касл, и ее больным «нервам». По отцу Морана, и его алкогольной зависимости. По тому бедному мальчишке, которого Барсук скормил своим доберманам. По Хлюпику, которой родился недоношенным. По цветам, которые завянут летом. И даже если вы продеретесь сквозь колючие заросли ежевики, и в рассыпчатой каменной кладке найдете вход в затерянный туннель, то даже в его гулкой пустоте, глубоко под землей, даже там, я уверен, этот пронзительный вопль – крик души – найдет вас. Даже там.

Камни

Никто не может в это поверить.

Газетам запретили писать о том, какой из наших военных кораблей подбили первым, – у СМИ были связаны руки Договором о Неразглашении. Но теперь вся информация просочилась на ВВС и ITV. Подбили «Шеффилд». Крылатая ракета «Экзосет», выпущенная истребителем «Супер-Энтендар», попала точно в цель. Мы все – я, мама, папа и Джулия – сидели в зале (впервые, кажется, за много лет) и смотрели телевизор в полной тишине. Это было не кино. Лишь нечеткое фото дымящегося корабля. За кадром диктор, Брайан Ганрахан, рассказывал о том, что для спасения выживших были задействованы вертолеты и подоспевший на помощь военный корабль «Стрела». «Шеффилд» еще не затонул, но в условиях Южно-атлантической зимы – это вопрос времени. 40 матросов до сих пор не найдены, и примерно столько же получили серьезные ожоги. Все мы думали о Томе Юи. Это, наверно, прозвучит ужасно, но каждый житель Блэк Свон Грин чувствовал облегчение от того, что подбили именно «Шеффилд», а не «Ковентри». И все же – это катастрофа. До сегодняшнего дня Фолклендские острова были чем-то вроде Кубка Мира. У Аргентины есть своя довольно сильная футбольная команда, но по военным меркам – это лишь республика маринованной говядины. Стоило только взглянуть на то, как наши военно-морские силы покидали порты Плимута и Портсмута три недели назад, и не было сомнений в том, что Великобритания раздавит Аргов, как букашек. Оркестры играли на набережной и женщины махали платочками и сотни тысяч яхт сигналили им вслед и пожарные баржи запускали в небо водяные дуги. В распоряжении нашего командования боевые корабли «Гермес», «Неуязвимый», «Прославленный», парашютно-десантные войска, военно-воздушные силы. А так же десятки видов крылатых ракет: «Пумы», «Рапиры», «Волнорезы», подводные торпеды и кучи других. В то время как аргентинские боевые корабли похожи скорее на ржавые корыта, названные в честь Испанских генералов, носивших нелепые усы. Александр Хейг, конечно, не решался признать, что США поддерживает нас, на случай если Советский Союз примет сторону Аргов, но Рональд Рейган был категоричен – он был за нас. (*Алексндр Хейг – гос-секретарь США в 1981-1982 гг*)

Но теперь мы почувствовали, что можем проиграть.

Наше Министерство Иностранных Дел пыталось возобновить переговоры, но эти упыри послали их к черту. У нас раньше закончатся корабли, чем у них – крылатые ракеты. И они рассчитывают именно на это. И ведь они могут оказаться правы! На площади, напротив дворца Леопольдо Галтиери в Буэнос-Айресе тысячи людей скандировали: «Мы чувствуем твое величие!», снова и снова. Одна мысль об этом не давала мне спать по ночам. Галтиери стоял на балконе и наслаждался славой. Какой-то молодой человек заорал в камеру: «Сдавайтесь! Валите домой! Англия больна! Англия умирает! История на нашей стороне – Мальвинские острова принадлежат Аргентине!»

– Стая гиен. – Заметил отец. – Могли бы проявить хоть каплю уважения. Там же люди погибли, Господи-Боже! Вот в этом разница между нами. Ты только посмотри на них!

Отец пошел спать. В последнее время он спит в комнате для гостей, из-за проблем со спиной. Хотя мама говорит – это потому, что он слишком ерзает во сне. Я думаю, что и то и другое. Сегодня вечером они поссорились прямо за столом, во время ужина. На глазах у нас с Джулией.

– Я тут подумала…

– Так-так. – Шутливо перебил отец – он любил так делать.

– … сейчас самое время построить сад камней.

– Зачем тебе каменоломня в саду?

– Не «каменоломня», а «сад камней», Майкл.

– Ты уже получила свою изысканную кафельную плитку от Лоренцо Хассингтри. – Отец включил свой «будь-разумной-дорогая» голос. – Зачем тебе новая гора грязи с камнями в саду?

– Причем тут грязь? Сад камней делают только из камней. Ну и воду надо будет подвести, я думаю.

Отец издал фальшивый смешок.

– Что значит «подвести воду»? У нас дома есть вода.

– Я говорю о декоративном прудике. Ну, то есть скорее о фонтане или небольшом каскадном водопаде.

– Ох. – Отец издал свой коронный «вы-только-послушайте-ее» смешок.

– Майкл, мы уже много лет пытаемся придумать, что сделать с тем бесхозным участком земли рядом с розовой клумбой.

– Это ты пытаешься что-нибудь придумать. Я не пытаюсь.

– Нет, мы обсуждали это перед Рождеством. Ты сказал: «может быть в следующем году». И то же самое ты говорил и в позапрошлом году, и в поза-позапрошлом. Кроме того, ты сам очень хвалил сад камней на заднем дворе у Брайана.

– Когда?

– Прошлой осенью. И Эллис сказала: «В вашей оранжерее сад камней будет выглядеть завораживающе», и ты согласился с ней.

– Твоя мать – не человек, она – диктофон. – Сказал отец Джулии.

Джулия молчала – она не хотела участвовать в этом.

Отец сделал глоток воды.

– Что бы я ни сказал тогда Эллис, я говорил это не серьезно. Я просто пытался быть вежливым.

– Жаль, что твоя вежливость не распространяется на твою жену.

Мы с Джулией переглянулись.

– Хорошо. О каких масштабах мы говорим? – Устало спросил отец, насаживая на вилку горошины. – Каким он будет, этот твой «сад камней»? Размером с национальный парк «Лэйк-Дистрикт»?

Мама потянулась за журналом на полке.

– Что-то вроде этого…

– А, я понял. В «Космополитене» появилась специальная статья о «садах камней», и теперь, естественно, тебе нужен точно такой же…

– У Кейт прекрасный сад камней. – Сказала Джулия. – Обсаженный вереском.

– Везет же Кейт. – Отец нацепил на нос очки и стал листать журнал. – Это очень мило, Хелен, но они используют здесь итальянский мрамор.

Мамино: «именно так», прозвучало с подтекстом: «и я тоже хочу итальянский».

– Ты хоть представляешь себе сколько стоит такой мрамор?

– Не просто представляю, я знаю. Я звонила ландшафтному дизайнеру в Киддерминстер.

– Я не собираюсь платить кучу денег за кучу камней. – Отец бросил журнал на пол.

Обычно в такой ситуации мама опускает голову и замолкает, но не в этот раз.

– Значит, ты считаешь, что это вполне нормально – тратить шестьсот фунтов на членскую карту гольф-клуба, где ты почти не появляешься, но если я хочу украсить наш дом – то это ненормально, так?

– Я уже объяснял тебе, – отец старался не кричать, – тысячи и тысячи и тысячи раз, что гольф-клуб – это место, где заключают сделки. Включая повышения. Нравится это тебе или нет, но это так. И Крэйг Солт, увы, не играет в гольф на совещаниях.

– Перестань тыкать в меня вилкой, Майкл.