Ангелофрения - Наталья О`Шей

Магдалина подняла на мгновение светящиеся синим светом глаза и опустила их снова. Ей казалось, что она может убить Мосдея взглядом, если того пожелает.

– Вот вам бумага! – Мосдей швырнул на стол перед Магдалиной пачку чистых листов. – Вон там чернильница и перо. Пишите!

Она двумя пальцами подтянула к себе лист, взялась за перо.

– Пишите! Я, Магдалина Эльвен, – принялся диктовать Мосдей, дирижируя указательным пальцем, – обязуюсь выйти замуж за Юджина Мердока Мосдея…

С дрогнувшего пера сорвалась фиолетовая капля, испортив безукоризненное зеленое сукно стола. Магдалина в немом изумлении уставилась на Мосдея.

– Что вы все время смотрите! – рассердился промышленник. – Пишите: обязуюсь выйти замуж за Юджина Мердока Мосдея сразу после того, как он сделает мне предложение. Все! Дата и подпись.

– Как это… романтично, – смаргивая внезапные слезы, проговорила Магдалина. Непослушное перо выводило на бумаге каракули. – Всю жизнь мечтала, что мне сделают предложение вот так.

– Не иронизируйте! – фыркнул Мосдей. – Быть может, я предложу вам руку и сердце завтра, а может – лет через десять. В последнем случае вы имеете все шансы освободиться от этого соглашения, поскольку я не смогу стать вашим мужем, будучи покойником.

– В таком случае, – голос Магдалины окреп, – я требую оговорить еще одно условие.

– Какое же? – насупился Мосдей.

– Если прежде я не выйду замуж за другого! – с вызовом проговорила она. – У меня нет желания ждать десять лет, когда вы сдохнете и освободите меня от этого позорного соглашения!

Мосдей задумался. Глаза забегали под кустистыми, с проседью, бровями.

– Ладно! – позволил он в конце концов. – Валяйте! Пишите! Дату и подпись… Непременно – дату и подпись!

…Не прошло и пяти минут, как перед Магдалиной открылась дверца черного паромобиля.

– И упаси вас Небо попытаться совершить побег! – пригрозил напоследок Мосдей. – Ни один полицейский не подпустит вас к границе Нового Царства, мы позаботимся об этом, – он кивнул на стоящих в отдалении Миллера и полковника Парваиза, те сейчас же приосанились. – Даже если вам удастся вырваться из страны, по вашему следу пустят «отравителей» – особых агентов фараона. Вы слышали о таинственных смертях и проклятии мумий? То-то же! У госбезопасности Нового Царства длинные руки.

Паромобиль кряхтел и выплевывал из дымовой трубы снопы искр. Механик, скрипя кожаной курткой, орудовал рычагами, на Магдалину он не оглядывался. Дорога петляла между безликими постройками промзоны; ни живой души, ни пятачка зелени. Казалось, будто они едут через пустыню, в которой вместо бесконечных дюн – раскаленные солнцем кварталы. Серый бетон, красный кирпич, крашенные известью глинобитные стены…

Когда страх окончательно отступил, а волнение улеглось, Магдалина поняла, насколько ловко Мосдей и его прихлебатели ею манипулировали.

Все было подстроено заранее. И визит на химический завод, и то, что ее оставили одну в кабинете управляющего. Что мог делать договор, заключенный с Роландом, на столе у Миллера? Этот документ подсунули специально, чтобы она позабыла обо всем на свете, едва взяла его в руки. Так и произошло…

Пригласили заранее полковника Парваиза… которому Магдалина, кстати, сама вручила компромат на себя. Но кто мог предполагать, что Мукеш замешан в темных делах! Советник Мукеш – контрабандист? А она ему поверила…

Она отправилась на завод Мосдея в поисках «ключей», но нашла лишь замки и цепи, которыми теперь связана по рукам и ногам.

Что же делать… Рассказать обо всем дяде? Переждать какое-то время, а потом попытаться бежать в Петербург? Надо все тщательно обдумать… И так совершено множество промахов. У нее нет права на новые ошибки. Больше никаких импульсивных решений и поступков.

Чтобы отвлечься от тягостных мыслей, Магдалина стала думать о Роланде. С ним, конечно, все в порядке. «Тион» сильно поврежден, но дирижабль удалось пришвартовать к аварийной причальной башне в одном из городков в зоне бедствия. Команда в поте лица занимается ремонтом. Роланд трудится вместе с остальными: его руки – по локти в машинном масле, он сосредоточен и деловит.

Но иногда Роланд отвлекается от гаечных ключей, клапанов и труб. От ожидающих его распоряжений чумазых механиков и матросов. Он смотрит на север, он вспоминает Магдалину. И тогда на его обветренных, растрескавшихся губах появляется светлая улыбка.

Он вспоминает их единственный поцелуй.

…И снова на пороге гостиной ее не встретил привычный запах кофе и корицы. На сей раз в нос ударил резкий дух нашатыря.

Магдалина вошла в дом и с настороженностью огляделась.

Что-то изменилось. Слишком много теней в углах и под мебелью. Потемнели занавески и обои. Потускнела позолота и бронза. На обивке дивана и кресел проступили коричневые пятна, похожие на плохо замытую кровь.

Тетя Эмили вышивала на пяльцах, сидя у подсвеченного закатной краснотой окна. Она настолько глубоко погрузилась в рукоделие, что не обратила внимания на племянницу.

Губы полураскрыты, нос наморщен, игла с легкостью пронзает ткань. Пальцы женщины исколоты, но она не обращает внимания на боль, продолжает шить с механистической неутомимостью парового станка.

– Добрый вечер, тетушка, – поздоровалась Магдалина. – Занят ли дядя Матвей? Мне так нужен его совет.

Эмили нехотя оторвала взгляд от ткани.

– Горячка… – прошептала она, глядя в сторону. – Заражение… Не будить до утра… Нужно выспаться…

Магдалина ощутила наплыв дурноты.

– Какая еще горячка? – вслед за Эмили она невольно перешла на шепот. – Что здесь происходит?

Эмили не ответила. Игла снова пронзила ткань, увлекая за собой черную нить. Магдалина подошла к тете, но та явно не желала продолжать разговор.

– Что вы делаете? – ужаснулась Магдалина, едва взглянув на вышивку Эмили. На ткани бугрилось нечто темное, бесформенное, ощетинившееся обрывками нитей.

– Создаю папилломы, разве непонятно? – огрызнулась Эмили. – И вообще, как ты смеешь следить за мной, живя в доме моего мужа? Брысь в свою комнату!

Магдалина медленно отступила. Недоумение и негодование улетучились, едва успев возникнуть. Страшная правда жгла сильнее раскаленного металла.

– Безумие… – вырвалось из одеревеневших губ.

– Тебе все послышалось, – Эмили склонилась над пяльцами. – Иди-иди-иди… – с присвистом проговорила она.

Тогда Магдалина поднялась на второй этаж. Перед дверями дядиной спальни она немного замешкалась. Но затем решительно взялась за резную ручку.

В спальне горела свеча, сильно пахло незнакомыми Магдалине благовониями. Дядя спал на спине, прикрытый до пояса тонким одеялом. Ночная сорочка на нем была мокрой от пота.