Не сердись, Иможен - Шарль Эксбрайя

Иможен поймала мячик на лету.

— Так вы, значит, пишете?

Удар, казалось, совершенно сразил Росса, и хозяйка дома испугалась, как бы он не упал в обморок.

— Вы… вы догадались? — пробормотал Гован.

— Это было нетрудно! — цинично солгала Иможен.

— Наверное, вы считаете меня очень дурно воспитанным?

— Женщину, получившую такого рода признание, обычно не слишком волнует, соответствует оно правилам хорошего тона или нет.

— Тогда… могу ли я надеяться?..

— Дорогой мистер Гован… Прежде чем думать о себе и о своем будущем, я должна выполнить некую миссию…

— Да, верно! Я слышал, вы заняты поисками украденных у вас документов?

— Благодарение Господу! Они снова у меня.

— А, тем лучше! Но вы не боитесь, что их снова похитят?

Мисс Мак-Картри с восхитительной стыдливостью намекнула, что документы в надежном тайнике и, дабы украсть их, врагу придется сначала убить ее, Иможен, а потом еще и раздеть. Такая перспектива, по-видимому, бесконечно взволновала Гована Росса.

— Дорогая мисс Мак-Картри, я не успокоюсь, пока вы не покончите с этими ужасными приключениями. А до тех пор, надеюсь, вы позволите мне стать вашим телохранителем? Хотите, завтра с утра я заеду за вами и мы устроим пикник в скалах Троссакса?

Иможен приняла предложение с восторгом, и они договорились, что Росс наймет машину и заедет за шотландкой в десять утра. Расстались они в самых дружеских отношениях, решив отныне называть друг друга по имени.

Визит мистера Росса и нежное полупризнание вернули Иможен утраченное мужество. Теперь она могла противостоять плохо скрываемой враждебности публики, собравшейся на заседании коронера. Последнее оказалось точным повторением предыдущих слушаний. Корнвей заявил, что покойный Эндрю Линдсей именовался совсем по-другому, был, судя по всему, иностранцем и по приказу свыше должен упокоиться на кладбище Каллендера за общественный счет. Наиболее интересным моментом были показания доктора. От его рассказа о том, что именно произошло с черепом Линдсея, когда мисс Мак-Картри ударила его камнем, по рядам слушателей прокатилась волна ужаса. На Иможен стали смотреть очень косо, и даже слышались весьма резкие замечания на ее счет. Это, однако, не помешало ей дать показания. Потом выступил Герберт Флутипол. Он заявил, что присутствовал при нападении на мисс Мак-Картри, но был слишком далеко, чтобы разглядеть виновника. Тем не менее он, Флутипол, уверен, что именно его крики спасли даме жизнь. Любопытство аудитории вызвал рассказ о том, как, подбирая дубину, он позаботился обернуть руку носовым платком, чтобы не повредить отпечатки пальцев. Но констебль Тайлер немедленно высмеял мирных туристов, слишком увлеченных детективными романами, а потому воображающих себя великими сыщиками. Разумеется, на дубине не обнаружили никаких отпечатков, и красный от смущения Флутипол вернулся на место. Коронер вынес заключение, что мисс Мак-Картри совершила непреднамеренное убийство ради самозащиты, но на сей раз, боясь повредить собственной популярности, поздравлять ее не стал.

Выходя из зала, мэр довольно невежливо заявил Иможен, что, если она вознамерилась разорить муниципальную казну, пусть предупредит сразу — тогда, по крайней мере, они успеют обсудить возможность займа. Зато, вернувшись домой, мисс Мак-Картри получила коробку шоколадных конфет от коронера.

Вечером этого обильного приключениями дня констебль Тайлер по обыкновению метал стрелки в «Гордом горце», как вдруг хозяин заведения, Тед Булит, громко осведомился, почему уже два дня никто не видел его шефа, Арчибальда Мак-Клостоу. Тайлер положил стрелки и, повернувшись к другим игрокам, начал рассказ:

— Представьте себе человека, который терпеть не может никаких осложнений. Он находит прелестный, мирный уголок и надеется спокойно дослужить там до отставки… А теперь вообразите, что в этом тихом городке однажды вечером появляется шотландка с огненной шевелюрой…

ГЛАВА IX

Иможен спала плохо. Всю ночь она проворочалась в постели от лихорадочного нетерпения. Шотландке казалось, что утро никогда не настанет и не придет самый важный в ее жизни день, день, когда мисс Мак-Картри должна принять самое важное в своей жизни решение: ответить Говану Россу «да» или «нет». Но имеет ли Иможен право приобщить постороннего к культу Роберта Брюса, сэра Вальтера Скотта и своего отца? Если Гован любит Иможен, ему придется разделить ее вкусы, ибо она ни в коем случае не согласится пожертвовать старыми друзьями ради нового.

Услышав, что миссис Элрой пошла в кухню, мисс Мак-Картри оторвалась от приятных грез.

Мрачный вид старой служанки, ее угрюмое молчание и то, как она сквозь зубы ответила на весьма любезное приветствие Иможен, достаточно красноречиво свидетельствовали, что Розмери по-прежнему разделяет мнение Каллендера о слишком экстравагантном поведении своей подопечной. Но мисс Мак-Картри не могла допустить, чтобы дурное настроение прислуги испортило ей такой прекрасный и долгожданный день. Она позавтракала с большим аппетитом и вернулась к себе в комнату придумывать туалет, в котором строгость, приличествующая безупречной добродетели, сочеталась бы с ноткой непринужденности, располагающей к пылким признаниям и мудрой решимости. Мисс Мак-Картри была готова еще до назначенного срока и, сама не зная зачем, положила в сумочку револьвер.

Ровно в десять часов снизу послышался негромкий сигнал клаксона, и сердце Иможен учащенно забилось. Тотчас же Розмери, не поднимаясь на второй этаж, крикнула:

— Мисс Иможен, вас спрашивает вчерашний господин!

— Иду!

Уходя, мисс Мак-Картри окинула взглядом привычную обстановку комнаты — возможно, по возвращении она станет смотреть на все это другими глазами… Но подойти к Роберту Брюсу, Вальтеру Скотту и отцу Иможен не решилась, ибо в глубине души чувствовала себя почти предательницей.

Шотландка с удовольствием проскользнула бы, не прощаясь с миссис Элрой, но та, как будто угадав намерения хозяйки, стояла на пороге. Очевидно, Розмери не желала упустить ни единой подробности.

— Так вы, значит, уезжаете?

— Да, мы решили позавтракать на природе.

— Вдвоем?

— Да, а что?

— Ничего, но вот что подумал бы капитан, узнав, что его дочь едет за город с мужчиной, не прихватив с собой компаньонку!

Мисс Мак-Картри невольно рассмеялась.

— Вы, кажется, забыли, что мне скоро пятьдесят лет, миссис Элрой?

— Неважно. Девушка есть девушка! И уж во всяком случае, постарайтесь хоть этого привезти обратно живым!

Выпустив эту парфянскую стрелу, очень довольная собой старуха повернулась на каблуках и исчезла на кухне, а слегка сбитая с толку Иможен смотрела ей вслед. Но тут подбежал Гован, радостно бормоча, как он рад провести с ней целый день на свежем воздухе. Такое воодушевление глубоко тронуло мисс Мак-Картри, но она все же не могла не посетовать про себя, что сочетание цветов в одежде ее поклонника изрядно грешит против чувства гармонии. Впрочем, Иможен решила, что, как только они поженятся, уж она привьет Говану хороший вкус.

В Троссаксе, где за каждой скалой ей мерещились лучники Боб Роя, Иможен подумала, что Росс выбрал далеко не лучшее место для ухаживаний. И в самом деле, эта знаменитая местность настраивала скорее на героический лад, нежели располагала к нежностям. Мисс Мак-Картри старалась отогнать наваждение и почувствовать себя женщиной, которой вот-вот предложат руку и сердце, но, невзирая на все усилия, слышала не биение собственного сердца, а далекий галоп конницы Боб Роя.

— Иможен, я хочу еще раз принести вам извинения за Линдсея, вернее, за типа, которого я так звал… Я все же чувствую некоторую ответственность… Мое присутствие рядом было для него в какой-то степени прикрытием. Но, повторяю, это лишь клубное знакомство, как, впрочем, и Аллан Каннингэм.

На сей раз шотландка все же услышала, как затрепетало ее сердце, но постаралась изобразить полное равнодушие.

— Мистер Каннингэм показался мне хорошо воспитанным молодым человеком, — спокойно заметила она.

— Да, по-моему, он джентльмен… Я говорил, что он просил передать вам привет?

— Очень любезно с его стороны. Так он скоро вернется в Каллендер?

— Я думаю, Аллан не замедлит появиться, как только покончит со своей певичкой.

Иможен снова почувствовала уколы ревности.

— Вероятно, очаровательное создание?

— Вот уж не сказал бы! Голос и в самом деле чудесный, но сама девица показалась мне на редкость вульгарной…

Росс вдруг стал Иможен гораздо симпатичнее.

Оставив машину на обочине дороги, Гован прихватил корзинку с провизией, и они отправились бродить среди скал. Очень скоро толстяк вспотел и начал задыхаться, и мисс Мак-Картри подумала, что непременно заставит его по утрам делать хоть несколько гимнастических упражнений. Хуже всего было то, что Росс, полагая, будто он обязан болтать без умолку, то и дело застревал посреди фразы, отчаянно хватая ртом воздух. Шотландка с трудом сдерживала смех, хотя речь шла о предметах вполне серьезных: Гован рассказывал ей о своей жизни. Отца он не знал, и воспитывала его мать, судя по всему, женщина с очень крутым характером, ни разу не позволившая сыну высказать мнение, отличное от ее собственного. Разумеется, о том, чтобы водворить вторую женщину в доме, где желала единолично царить миссис Росс, не могло быть и речи. Из запуганного ребенка получился забитый подросток, потом безвольный мужчина, а затем и старый холостяк, в пятьдесят лет боявшийся мамочки точно так же, как и в два. А в прошлом году миссис Росс неожиданно скончалась, предоставив сына себе самому. И теперь бедняга Гован пребывал в полной растерянности. Короче, мисс Мак-Картри сразу поняла, что, избавившись от рабства, Росс только и мечтает скинуть слишком тяжкое для него бремя свободы. Такого человека проще простого водить за нос, и мисс Мак-Картри, в чьих жилах текла деспотичная кровь капитана индийской армии, с удовольствием представляла себя в роли полновластной хозяйки дома. Да, из Гована Росса получится вполне подходящий для нее муж.