Душа снаружи (СИ) - "Nelli Hissant"

И поэтому мой вынужденный отъезд воспринимается еще тяжелее. Меня тянет в путь, кажется, еще немного, и некий невидимый порыв ветра подхватит и помчит прочь отсюда. Может быть, прямо сейчас, пока я с вами. И я оглянусь, и увижу, как вы здесь смеетесь и пьете, отлично проводите время, и возможно, даже не заметите, как меня унесет прочь. И мне будет приятно знать, что все у вас будет хорошо. Ваше новое гнездовье будет процветать, город обзаведется новой, сплоченной рок-тусовкой, дело Ржавого будет жить.

А я продолжу свой бесконечный бег. Я устал от него, но он не закончен. Не знаю, сможешь ли ты или Шу понять меня. Я сам не понимаю, правда.

Мне хочется думать, что все это имеет смысл. Может, в каком-то городе тоже сидят и ждут, что притащится старина Эсси и возродит им рок-н-ролл. Или просто устроит какую-нибудь движуху. Я знаю, что вскоре встречу еще людей, еще девочек и мальчиков. И я буду любить их всех, да, такое вот громкое слово, но для меня это так. Мне уже говорили, что так я закрываю какие-то детские травмы или пытаюсь что-то там компенсировать… Возможно. Не знаю. Я никогда не насыщаюсь. И это ужасно.

И больше всего я хочу остановиться. И остаться там, где мне место.

Может быть, такого места вообще не существует в природе. Но я очень хочу попробовать его найти.

Мы простимся позже, официально. Но я прощаюсь сейчас. Хочу запомнить вас всех вот такими. Пьяными от музыки, одурманенными лунным светом, не только этим, конечно, но звучит уж больно поэтично. Хочу запомнить это место. С уродливой рыбой на входе и идеальной акустикой.

Поднимите потом бокалы, а? Чтобы у старины Эсси тоже появился такой вот дом. Чтобы он разобрался со своим лунатизмом или черт знает чем, путешествиями в никуда, видениями, крылатыми мужиками и прочим.

А я пью за вас сейчас. За тебя, Улле. За тебя, Шу. За Ржавого, который всегда будет с нами. За того чувака, что влез на барную стойку и вот-вот оттуда грохнется. За вон ту мелкую девчонку, которая отплясывает так, что все опасливо шарахаются. За каждого кто сейчас здесь — общается, угорает, мирно спит на столе. До дна.

Мы еще попрощаемся, позже, когда настанет время отправляться на вокзал. Но я не смогу произнести всех этих слов. Все будет скомкано, быстро и неуклюже. Поэтому я прощаюсь сейчас. Мысленно.

***

Стоит заметить, что уже через полчаса я перешел от мысленных прощаний к вербальным. Сам поймал себя в момент, когда ходил по залу, обнимаясь со всеми подряд. Я сильно расчувствовался, каждое встреченное лицо казалось неземным и прекрасным. Как и пол, который мне так неожиданно подвернулся. Странно это — когда вместо коридора вдруг натыкаешься на пол. Но я был и ему рад, благодарен, за то, что он так удачно меня подхватил, за его уютную прохладу. Я лег на спину, и смотреть на всех окруживших меня людей сверху оказалось очень забавно. Потом откуда-то нарисовался Шу и решительно вынес меня на улицу. Там было очень красиво, и я сказал ему спасибо. Он назвал меня чокнутым братишкой, и я вновь расчувствовался. Но почему-то он отказался принести мне еще пива, или еще чего. Не по-братски поступил, короче. Я убежал от него обратно в клуб, чтобы найти себе новых братьев.

Потом все провожали меня на вокзал. С улицами творилось что-то неладное: они кружились и пружинили. Автомобили, фонарные столбы, деревья и пожарные гидранты неожиданно выпрыгивали из ниоткуда. Поэтому Шу то и дело ловил меня за руку. Все выражали сомнения, как меня такого пустят в автобус, и мне стало очень смешно от того, что такое и правда может произойти, но при этом, в городе оставаться мне тоже нельзя. Мне несколько раз намекнули, что при попытке задержаться в округе до условленного срока проблемы могут быть серьезные.

Народ почему-то не смеялся, но я долго и терпеливо объяснял, насколько это забавно. И рассказал, что, если что, я всегда смогу сбежать в космос. Или в другой мир, ведь я умею… Я даже собрался всем продемонстрировать свое умение, и уже открыл, как мне показалось, портал, но это оказалась просто чью-то дверь в машину. В которой, кстати, тут же сработала сигнализация, так что до вокзала нам пришлось бежать. Но может, это была вовсе и не дверь в машину. Потому что я отчетливо услышал из пустой кабины:

— А ты кто? Приходи к нам! Ты ведь совсем близко?

Голос мне, кстати, понравился. Он был веселым, юным и совсем не пугающим.

Но Шу уже тащил меня прочь, на всю округу разносилось это раздражающее «виу-виу».

Где-то отчаянно залаяли собаки, заорал ребенок. Зажглось несколько окон, кто-то начал крыть всех матом из окна. Закипела жизнь.

И раз уж вокруг было так шумно, я начал петь «Охотников на упырей». Улле несколько раз прикладывала ладонь к лицу и велела заткнуться, но в итоге сама не выдержала.

«Охотники на упырей» — из тех песен, что просто нельзя не подхватить. Я иногда мечтал, о том, что сам написал ее. Уж больно она задорная. О том, как славно ночью после кабака прогуляться до дома с лопатой наперевес и этой самой лопатой мочить всех клыкастых, что прут на тебя с ближайшего кладбища. По ходу песни выясняется, что рассказчик был знаком со всеми встреченными упырями при жизни, и отношения у них были так себе, поэтому он теперь ловит двойной кайф, орудуя лопатой. То что надо, для разгульного полночного шествия.

Так мы и добрались до вокзала. В автобус меня уже заносили. Я вдруг очень резко понял, насколько умаялся. Ребята собирались проводить меня хотя бы до ближайшего города, но сопровождающий от полиции округа не позволил. Как не позволил нам еще раз спеть про упырей, дабы немного разрядить обстановку. Улле торопливо повесила мне на шею какой-то кошель, и запихала его под майку. Руки у нее были холодные и мне стало щекотно. Я нагнулся поцеловать ее, но попал куда-то в ухо, прицельным таким клевком.

— Там бабки за концерт, придурок! Тут все скинулись… Смотри, не просри их! — велела она. И быстро-быстро отошла, прежде чем я успел поспорить.

Водитель завел мотор. Мы тут же подхватились и начали торопливо нести какую-то чушь, сыпать ублюдскими шуточками и нарочито громко гоготать над ними. Восторг-восторг, ну вы понимаете… Сопровождающий велел мне занять место и пристегнуться. Как они, однако, заботливо, с высылаемыми преступниками…

А потом автобус отъехал, и я долго смотрел, как тают вдалеке силуэты ребят. И махал им со всей одури, и они махали тоже. Будто нас всех хреначило током. Я поймал соскользнувшую на пол гитару, и вновь принялся махать с удвоенной силой, пока они совсем не пропали из вида вместе с городом Нортон округ Нортэм. Тогда я вытянул ноги, прислонился щекой к стеклу и, к сожалению, слишком быстро начал трезветь.

Комментарий к Часть 1, глава 16 “Типа прощание”

Конец первой части.

========== Часть 2, глава 1 “Тыквенный мир” ==========

Чистый лист блокнота. Безупречный и девственно белый, даже без линовки. Я не раз слышал мнение, что перекладывание своих мыслей и планов на бумагу очень помогает все упорядочить, сделать правильные выводы. Но в Виррах это было невозможно — мое семейство обязательно обнаружило бы эти записи. Сколько раз я прятал журналы, диски, какие-то мелочи под матрас, делал тайники, приподнимая доски паркета — все это все равно находили, и в лучшем случае просто выбрасывали. Поэтому я предпочитал вести дневник в мыслях. Представлял, как слова ложатся на бумагу, ровные ряды букв, лихая завитушка в конце каждой строки — для красоты.

Теперь я был сам по себе, и никого не интересовало, что я там напишу. Именно поэтому на последней остановке я купил этот блокнот. Взял в руки и уже не смог положить обратно. Жемчужно-серая однотонная обложка, приятная на ощупь, скругленные листы, плотная белоснежная бумага. Может, действительно, если постоянно записывать, то можно будет привести свою жизнь в порядок.

Мне даже не терпелось поскорее взяться за дело. В первую очередь, конечно, следовало подумать, куда ехать дальше. Я разложил перед собой ворох туристических проспектов, добытых на вокзале. Округ Нортэм был позади, впереди были неизведанные земли. Где-то, где мне еще могли быть рады. Пока я вновь чего-нибудь не отмочил…