Целуй девочек - Джеймс Паттерсон

Я пришел к ней вечером. У нее по-прежнему подозревали черепно-мозговую травму. Большую часть того времени, что я провел в палате, она лежала спокойно и ни на что не реагировала. Только однажды, пытаясь заговорить, издала душераздирающий вопль.

Пока я там находился, зашел лечащий врач. Мы в тот день уже пару раз беседовали. Доктор Мария Руокко не пыталась выжать из меня ту дополнительную информацию о больной, которой я обладал. Она была очень доброжелательна и полна желания помочь, говорила, что готова всеми силами содействовать в поимке того, кто так надругался над молодой женщиной.

Я подозревал, что Кейт Мактирнан считала, будто по-прежнему находится в плену. Наблюдая за тем, как она сражается с невидимым противником, я чувствовал, что она истинный борец. Я инстинктивно болел за нее, внутренне поддерживал, ободрял.

Я вызвался в добровольные сиделки у постели Кейт Мактирнан. Никто меня от такого дежурства не отговаривал. Все надеялись, авось она что-нибудь скажет. Одна фраза или даже слово могло стать ключом к розыску Казановы. Именно такого ключика нам не хватало, чтобы разом мобилизовать все силы.

– Вы в безопасности, Кейт, – повторял я снова и снова. Она, по-видимому, меня не слышала, но я не сдавался.

В тот вечер, около половины десятого, мне пришла в голову мысль, переросшая в глубокое убеждение. Врачи, занимающиеся Кейт, уже разошлись по домам. Мне необходимо было с кем-то посоветоваться, поэтому я связался с Бюро и уговорил разрешить мне позвонить доктору Марии Руокко домой. Жила она неподалеку от Роли.

– Алекс, вы все еще в больнице? – спросила доктор, сняв трубку. Похоже, она скорее удивилась, чем рассердилась на внеурочный звонок. В течение дня я о многом с ней потолковал. Мы оба учились в университете Джонса Хопкинса и поделились воспоминаниями о той поре. Ее чрезвычайно занимало дело Сонеджи, и она читала мою книгу.

– Вот сижу здесь и прикидываю, каким образом ему удается подчинять себе женщин. – Я поделился с Марией Руокко своей теорией и тем, что уже успел предпринять. – Может быть, он пичкает их наркотиками, да какими-нибудь изысканными? Я звонил в лабораторию насчет результатов токсического анализа Мактирнан. Мне сказали, что в моче обнаружен маринол.

– Маринол? – Доктор Руокко удивилась так же, как и я, когда узнал об этом. – Ну и ну. Как же ему удалось достать маринол? Прямо гром среди ясного неба. Но идея очень интересная. Блестящая идея. Если он хотел парализовать ее волю, маринол в этом деле незаменим.

– А не могло его действие отразиться на ее нынешнем состоянии? Не это ли причина психопатических приступов? – подсказал я. – Тремор, конвульсии, галлюцинации. Все симптомы подходят, если подумать.

– Может быть, вы и правы, Алекс. О Господи, маринол! Отмена маринола дает все симптомы белой горячки. Но откуда ему может быть известно о мариноле и его действии? Не представляю, чтобы непрофессионалу приходилось иметь дело с подобным препаратом.

Меня тоже этот вопрос занимал.

– Может быть, он проходил сеансы химиотерапии? Возможно, у него был рак? Вот и приходилось принимать маринол. Может быть, он больной?

– Или врач. Или фармаколог, – предложила свои версии доктор Руокко. Такой вариант мне тоже приходил в голову. Не исключено даже, что он работает в университетской клинике.

– Послушайте, наша драгоценная свидетельница способна рассказать что-нибудь такое, что поможет нам остановить его. Нельзя ли ускорить процесс восстановления от маринола?

– Я приеду минут через двадцать. Даже раньше, – сказала Мария Руокко. – Попробуем помочь бедной девочке избавиться от кошмаров. Мне кажется, нам обоим не терпится поговорить с Кейт Мактирнан.

Глава 49

Полчаса спустя доктор Мария Руокко была вместе со мной в палате доктора Кейт Мактирнан. Ни даремской полиции, ни ФБР я не сообщил о своем открытии. Хотел сначала поговорить с пострадавшей. Это было бы большим успехом в нашем деле, самым большим на сегодняшний день.

Мария Руокко почти час возилась со своей тяжелой больной. Очень серьезный знающий врач и всегда готова прийти на помощь. Красивая пепельная блондинка, лет под сорок. Южного типа, но чрезвычайно привлекательная. Я подумал, не заглядывался ли на нее Казанова.

– Бедняжка и в самом деле страдает от последствий маринола, – сказала она. – Она получила почти смертельную дозу.

– Думаю, именно такова была изначальная цель, – сказал я. – Она, возможно, попала в число отбракованных Казановой. Проклятье, как мне надо поговорить с ней.

Кейт Мактирнан спала. Беспокойно, тревожно, но спала. Но стоило доктору Руокко прикоснуться к ней, она застонала. Распухшее, почерневшее от синяков и кровоподтеков лицо исказилось от страха. Казалось, ей чудилось, что она по-прежнему в страшной темнице. Ужас, охвативший ее, был ощутим, почти осязаем.

Доктор Руокко старалась действовать как можно осторожнее, не причинять боли, ни больная продолжала стонать. И вдруг Кейт Мактирнан заговорила, не открывая глаз.

– Не трогай меня! Не трогай! Не смей ко мне прикасаться, ублюдок, – закричала она, так и не открыв глаза. Напротив, крепко зажмурила их. – Отвали от меня, сукин сын!

– Ах, эти молодые врачи. – Доктор Руокко пыталась обратить все в шутку. Даже в самый ответственный момент она не теряла головы. – Ужасно невежливы. И этот жуткий лексикон.

Смотреть в тот момент на Кейт Мактирнан было все равно что наблюдать за зверски истязаемым. Я снова подумал о Наоми. Где она? В Северной Каролине? Или каким-то образом оказалась в Калифорнии? Что с ней происходит? Неужели то же самое? Я отогнал страшные мысли. Нельзя делать несколько дел одновременно.

Доктор Руокко колдовала над Кейт еще с полчаса. Ввела ей через капельницу либриум. Затем снова подключила сердечный стимулятор, на котором Кейт держали в связи с тяжелыми травмами. Когда все процедуры были окончены, наша больная погрузилась в еще более глубокий сон. Этой ночью она своими тайнами с нами делиться не станет.

– Вы прекрасно работаете, – шепнул я доктору Руокко. – Здорово у вас получается.

Мария Руокко жестом пригласила меня выйти из палаты. Коридор был погружен в полутьму. Там было тихо и мрачно, как обычно бывает по ночам в больницах. Я не мог отделаться от мысли, что Казанова работает в университетской клинике. Даже теперь, в этот поздний час, он может находиться в больнице.

– Мы сейчас сделали для нее все что могли, Алекс. Теперь пусть поработает либриум. Я насчитала трех агентов ФБР и двоих самых лучших полицейских Дарема, охраняющих молодого доктора Кейт Мактирнан от непрошеных гостей. Почему бы вам не поехать в гостиницу? Поспите хоть немного сами. Хотите дам вам таблетку снотворного?

Но я сказал, что предпочитаю ночевать в больнице.

– Не думаю, чтобы Казанова явился за ней сюда, но наверняка сказать трудно. Все возможно.

Тем более если он здесь работает, добавил я про себя.

– Кроме того, ко мне от Кейт какие-то флюиды тянутся. Я их с самого начала почувствовал, как только увидел ее. Может быть, она знакома с Наоми.

Доктор Мария Руокко с непроницаемым видом смотрела на меня снизу вверх. Я был выше ее, наверное, на целый фут.

– На сумасшедшего вы не похожи и, случается, рассуждаете здраво, и все же вы ненормальный, – сказала она и улыбнулась. В ее ярко-синих глазах заплясали смешливые искорки.

– К тому же я вооружен и очень опасен, – добавил я.

– Спокойной ночи, доктор Кросс. – Мария Руокко послала мне воздушный поцелуй.

– Спокойной ночи, доктор Руокко. И спасибо.

Она зашагала по коридору, а я отправил ей вдогонку такой же поцелуй.

Устроился я на ночь не слишком удобно – сдвинул в палате у Кейт два мягких кресла. И пистолет все время держал на коленях. Наилучшие условия для приятных снов.

Глава 50

– Кто вы? Кто вы такой, черт вас возьми, мистер?

Меня разбудил громкий высокий голос. Он прозвучал совсем рядом. Почти под ухом. Я тут же вспомнил, что нахожусь в клинике университета Северной Каролины. И отчетливо вспомнил, где именно. В палате Кейт Мактирнан, нашей главной свидетельницы.

– Я полицейский, – объяснил я как можно более мягким и убедительным тоном. – Зовут меня Алекс Кросс. А вы находитесь в клинике университета Северной Каролины. В полной безопасности.

Мне показалось, что Кейт Мактирнан готова разрыдаться, но все же ей удалось взять себя в руки. Наблюдая за тем, как она с собой справляется, я понял, каким образом ей удалось пережить весь тот кошмар с Казановой и прыжком в реку. Передо мной была женщина, обладающая удивительной силой воли.

– Я в больнице? – с трудом выговорила она, но, по крайней мере, речь ее звучала связно.

– Да, именно так, – подтвердил я и сделал успокаивающий жест рукой. – Вы в безопасности. Позвольте мне теперь сбегать за врачом. Прошу вас, я скоро вернусь.