Трагический исход - Пьер Сувестр

– И даже большую новость, – продолжала Валентина. – Мой дядя Фавье, мой единственный родственник, весьма своеобразный, но славный человек, только что сообщил мне вчера депешой, что собирается провести некоторое время во Франции. Это сообщение – большое событие для нас, и вы, наверное, знаете, Юбер, что мой дядя имеет огромное поместье в Америке и только изредка может вырваться оттуда.

Конь барона де Леско начал проявлять нетерпение. Это было красивое животное, нервное и горячее, которое с трудом можно было удержать на месте.

– Вы позволите? – извинился барон. – Я только поднимусь вверх до мостика, чтобы вернуть на конюшню мою верховую лошадь, и затем присоединюсь к вам.

Он прыгнул в седло, пришпорил коня…

«Вот так дела! – подумал Зизи. – Он скромный, но глупый этот „законный“ супруг! Не успеешь и оглянуться, как эти голубки устроят себе свидание…»

По мере того как барон удалялся, Морис Юбер, имевший ранее насупленный вид, становился все более жизнерадостным. Посмотрев внимательно на Валентину, он сказал:

– Вы восхитительно прекрасны, вы превосходно выглядите. Но я не буду добавлять «в это утро», ибо, действительно, вы хорошеете с каждым днем!

Валентина пожала плечами и, как бы не обращая внимания на комплимент, спросила его:

– А вы все продолжаете заниматься? Вы не изменили тему вашей работы в больнице?

При слове «больница» Юбер снова наморщил лоб.

– Конечно, – вздохнул молодой человек. – Я все время несу это бремя, притом достаточно тяжелое. Но я хотел бы вам задать один вопрос…

– Какой же? Вопрос, связанный с клиникой?

– Почти.

Юбер колебался, так что у Зизи было время для рассуждения.

«Вот как они говорят о любви! – думал грум. – И ничего удивительного! Черт возьми! Какие глупые эти богатые люди!»

Юбер, однако, снова возобновил разговор:

– Представьте себе, мадам, что вчера вечером ко мне поступил один несчастный, слепой, может быть, даже сумасшедший, в общем, я о нем ничего не знаю. И этот странный человек, жертва несчастного случая на набережной, имел в петлице странные цветы… черные розы.

Валентина тотчас переспросила:

– Черные розы?

На что намекал доктор Юбер?

Почему он сообщил ей о черных розах, тогда как она сама несколько дней тому назад совершенно неожиданно получила букет из черных роз?

– Ну так что же, – спросила Валентина немного раздраженно, – что вы хотели бы узнать?

– Позвольте мне закончить, – спокойно ответил доктор Юбер. – Естественно, услышав об этих странных черных розах, которые мне так и не пришлось увидеть, я вспомнил, как совсем недавно вы упрекали меня в том, что именно я послал вам столь странный букет…

– И тогда?

– И тогда я специально занялся раненым. Любопытная вещь, было почти невозможно заставить говорить этого человека, вытянуть из него хотя бы что-нибудь понятное. Он произносил только одно ничего не значащее слово, которого я не понимал. Он повторял все время: «Жап»… «Жап».

Валентина очень удивилась. Зизи же, не пропускавший ни одного слова из разговора, был просто ошарашен.

– «Жап», – продолжал доктор Юбер, – так мало значит, что мне пришла в голову мысль, вдруг совершенно случайно вы знаете кого-нибудь с таким именем. Допустим, продавца цветов… Разумеется, совершенно случайно… Слово «Жап» произносил человек, носящий в петлице пиджака черные розы, точно такие же редкие цветы, которые вы получили совсем недавно… И поэтому…

– Вы безумец, – возмутилась она. – Я ничего не поняла из того, что вы мне здесь рассказали!

Молодая женщина выглядела встревоженной, это сразу бросалось в глаза. Ее голос дрожал, когда она обратилась к только что вернувшемуся барону де Леско:

– Вы пропадали так долго, мой дорогой, я даже подумала, что вы уже уехали.

– Ничего не поделаешь, мой друг, но я попросил накрыть чем-нибудь в моем присутствии мою бедную лошадь, она очень разгорячилась.

Еще несколько минут трое друзей поддерживали разговор, затем после сердечного обращения барона де Леско к доктору с просьбой прийти к ним отобедать в один из ближайших вечеров, они разошлись. Супруги покинули молодого человека, уехав в карете.

Оставшись один, доктор Юбер продолжал свою прогулку в глубокой задумчивости. Он шагал, опустив голову и приподняв трость, ударяя ею по совершенно безобидным грудам булыжника.

– Жап! – повторял он про себя. – Почему это слово так взволновало ее, хотя она утверждала, что слышала его в первый раз. Может быть, это имя или какая-то вещь? Что же это может обозначать – «Жап»?

Накануне вечером, то есть спустя несколько часов после того, как привезли в госпиталь странное существо, упавшее в обморок при врачебном осмотре под лучами сильного освещения, существо, произносящее слово «Жап», доктор Морис Юбер был очень озабочен.

Жюв уехал, раненый пришел в себя, но его поведение было столь необычным, что ни Юбер, ни санитарки, ухаживающие за ним, ничего не могли понять…

Проснувшись на складной кровати в палате отделения, руководимого Морисом Юбером, этот человек с удивительным упрямством приложил свои сжатые кулаки к глазам, слепым глазам, как бы желая защитить их от лучей света, падающего из соседнего окна.

Он ничего не произносил, кроме этого таинственного слова «жап», которое он повторял постоянно, неустанно, со скорбью, тоской, отчаянием.

Напрасно Морис Юбер пытался задавать ему вопросы, напрасно обыскивали снятую с него одежду, у него не было никаких документов, он не был похож на иностранца, и все-таки, казалось, что он не понимал французскую речь…

Был ли он сумасшедшим? Юбер склонялся к этой мысли, судя по странному поведению необычного существа, его непоследовательности, бессвязности призыва, повторяемого им непрерывно.

Он был к тому же и слепым. Это было видно по тому, как он раздвигает пальцы, чтобы ощупать ими предмет. Он обладал большой тактильной чувствительностью, что вообще свойственно только людям, пораженным слепотой.

– Подождем, – сказал доктор Юбер своим медсестрам. – Подождем! Вполне возможно, что он подвергся какому-то внезапному моральному потрясению вследствие несчастного случая… Пусть он отдохнет. Завтра постараемся снова задать ему вопросы…

В тот же вечер этот странный человек вновь заставил обратить на себя внимание персонала госпиталя…

В десять часов вечера, согласно установленным правилам, санитарки погасили газовые рожки, освещающие большое помещение, где спали больные. Стало темно и тихо. Иногда, правда, тишину нарушали стоны больных, их тихие жалобы.

Вдруг дежурный охранник услышал странный шум.

Ему показалось, что кто-то встал и быстро побежал вдоль палаты…

– Бог ты мой, что же это такое? – вскрикнул охранник.

Прибежала медсестра.

Они увидели, как этот странный человек, «Жап», как его здесь называли, спрыгнул со своей кровати и побежал изо всех сил по направлению к двери палаты!

Но самое удивительное, что так поразило медсестру: казалось, он хорошо видит и двигается совершенно уверенно.

Так он обогнул столик с разложенными на нем перевязочными пакетами, расположенный посредине коридора, взялся за ручку двери без предварительного ее ощупывания, как это делают слепые…

– Проклятие, – прошептала медсестра, – он не только слепой, но и настоящий лунатик!

Открыв дверь, незнакомец бросился в галерею, достиг лестницы, ведущей во двор больницы. Охранник преследовал его.

– Остановитесь, черт возьми! – кричал он.

Безрезультатно.

И тогда закричал вновь:

– Помогите! Скорее! Здесь больной в кризисном состоянии!..

В тот момент, когда незнакомец выскочил из темной галереи, чтобы вбежать в большой, хорошо освещенный коридор, он неожиданно начал спотыкаться, прекратил бег, не мог дальше двигаться и только протягивал вперед руки, жалобно, заунывно повторяя:

– Жап!.. Жап!

Охранник, вслед за которым прибежали и другие служащие, оказался рядом с больным в считанные секунды.

– Ну, наконец, – проворчал он. – Что же с вами произошло? Вы так хорошо видите в темноте, мой дорогой! И почему же вы хотели убежать?

Больной произносил жалобно одно и то же слово:

– Жап!.. Жап!

Услышав о том, что произошло, прибежал доктор Морис Юбер. Он остался в больнице, чтобы продолжить начатое ранее исследование в лаборатории. Юбер недоумевал, слушая объяснения медсестер.

Больной молчал и дрожал. Пот выступил на его лбу. Он был сильно возбужден.

– Положите его спать! – приказал доктор. – И не спускайте с него глаз всю ночь.

Больного отнесли на его кровать.

Часом позднее странный больной впал в угнетенное, подавленное состояние. Он лежал безучастно, и только по движению его грудной клетки можно было судить, что он еще жив.

Он не произносил ни одного слова, кроме «Жап, Жап».