Лоенгрин, рыцарь Лебедя - Юрий Никитин

Могучий хриплый рев, от которого мурашки по спине, пронесся над долиной, ударился в стены крепости и вернулся обратно. Шатерхэнд выждал чуть, снова поднял рог ко рту.

После третьего зова ворота крепости распахнулись, группа всадников выехала и почти сразу же скрылась за поворотом, дорога идет вниз спиралью, и всем тем, кому вздумается осаждать, придется подниматься под градом арбалетных стрел и выстрелами из луков со стен, под сбрасываемыми камнями и тяжелыми бревнами.

Перигейл быстро взглянул на Лоенгрина.

– Ваша светлость… с этим лордом как ни разговаривай, уговорить не удастся.

– И сам по себе упрям, – сказал негромко Шатерхэнд, – и крепость у него такая, что простыми рогами, как у нас, не сшибешь.

– Посмотрим, – ответил Лоенгрин. – Мне кажется, уговорить можно кого угодно. Нужно только подобрать правильные слова.

– А какие правильные?

– Которые затронут его сердце, – пояснил Лоенгрин.

Всадники наконец обогнули гору и пошли на рысях в их сторону, затем, как принято, все остановились, а навстречу выехал могучего сложения мужчина в стальных доспехах с непокрытой головой, волосы срезаны коротко, из-за чего лицо кажется еще более грубым и надменным.

– Кто такие, – потребовал он, – и что вам нужно в моих владениях?

Лоенгрин произнес вежливо:

– Сэр Хейл, я герцог Брабанта, Лоенгрин, рыцарь Лебедя. Это мои спутники. Я здесь потому, что хотел бы напомнить вам, что вас не было, когда лорды Брабанта приносили присягу верности новому герцогу…

Лорд Хейл хохотнул:

– То есть вам?

– Мне, – ответил Лоенгрин с достоинством, – ибо трон я занимаю по указу короля и по воле большинства лордов Брабанта. Во всяком случае, вы в меньшинстве!..

Лорд Хейл сказал с вызовом:

– Я в заметном меньшинстве!

– Что это значит?

– Не признавших вас меньше числом, – пояснил граф, – но у них больше влияния, силы, даже войск!

Лоенгрин кивнул, голос его прозвучал холодно и деловито:

– Хорошо, я приму это во внимание. А сейчас хочу сообщить, что я не могу позволить в герцогстве раздоры, о которых предупреждал король Генрих…

Лорд Хейл прервал:

– О каких раздорах речь? Я просто хочу жить на своих землях спокойно и мирно. И чтоб ко мне никто не лез и не учил меня жить.

– Достойное желание, – проговорил Лоенгрин.

– Так чего вам надо? Езжайте дальше!

Лоенгрин вздохнул:

– Дело в том, сэр, что если бы вы восхотели жить отдельно от всех… я бы не возражал. Даже приветствовал бы такое высокодуховное желание… Многие уходят в леса, пустыни, живут в пещерах вдали от людей, разговаривают с Богом… Вы в каких отношениях с Богом?

Лорд Хейл захохотал.

– Странный вопрос!.. Вообще-то я человек вежливый и здороваюсь с Ним каждое утро, но Он ни разу мне так и не ответил.

– Ответил, – возразил Лоенгрин кротко и, встретив непонимающий взгляд лорда, пояснил мирно: – Я и есть Его ответ. Сэр Хейл, если желаете жить так, как вы рассказали, можете покинуть замок и удалиться в лес, чтобы жить, как и все другие аскеты. Если желаете остаться владельцем этого замка и управлять людьми, которые являются и моими людьми, вы принесете сейчас же мне присягу верности и поклянетесь соблюдать все условия вассала герцога…

Рыцари сэра Хейла, что держатся шагах в десяти от них, грубо захохотали.

Лорд Хейл ответил издевательски:

– А если нет?

– Заставлю, – сообщил Лоенгрин кротко. – У вас дети есть?

– Четверо, – гордо сказал сэр Хейл. – Все мужчины!.. Трое рыцарей и один пока в оруженосцах. Вам такое и не светит, верно?

Лоенгрин ответил с той же кротостью:

– Это хорошо. Присягу мне принесет ваш старший сын. А если и он падет… что ж, у вас есть еще трое. Надеюсь, они будут разумнее. Вот вам мое последнее слово: все, кто с вами не согласен, должны покинуть замок и выйти ко мне. Потому что они могут пострадать… тоже.

Он повернул коня и пустил галопом к ожидающим его рыцарям. Вдогонку запоздало полетела какая-то ругань, но Лоенгрин не обращал внимания, собака лает – ветер носит, вернулся к своим, что встретили его постными лицами.

Сэр Перигейл спросил угрюмо:

– Что теперь?

Лоенгрин указал взглядом на багровое небо на западе.

– Вернемся в лес и устроимся на ночлег.

Перигейл взглянул на угрюмых рыцарей. Все молчали и отводили взгляды.

– А что насчет замка сэра Хейла?

– Помолимся, – ответил Лоенгрин, – за его душу.

– Сейчас?

– Лучше у костра, – сказал Лоенгрин.

Он пустил коня вперед, рыцари двинулись за ним, деревья надвинулись и разбежались в стороны, а отряд углубился в чащу, пока не отыскали удобную поляну с ручейком и мягкой сочной травой для коней.

Глава 4

Костер разгорелся быстро, и сумрак леса мгновенно превратился в темноту. Рыцари сели вокруг костра, на прутики накалывали не только ломтики мяса, но даже хлеб, все поджаренное намного вкуснее, только Лоенгрин сперва осмотрел коня, его копыта, погладил по спине, проверяя, не сбил ли новым седлом.

Сэр Перигейл следил за ним взглядом, а когда молодой герцог отошел в сторонку, тихонько приблизился, стараясь ступать неслышно, взглянул в серьезное лицо.

– Что вы задумали, мой лорд?

– Ничего особенного, – ответил Лоенгрин мирно, – просто наведаюсь сейчас в замок.

Сэр Перигейл спросил мрачно:

– Зачем?

– Еще раз предложу виконту Хейлу принести присягу, – сообщил Лоенгрин. – Затем предложу его сыну. Хотя мне кажется, там вообще гнездо разврата и нечисти. После того, что я узнал об этом сеньоре, и душа моя уязвлена стала печалью и скорбью.

– Вы правы, – ответил Перигейл. – С ними говорить, что слова бросать на ветер.

– Но попытаться я должен, – произнес Лоенгрин возвышенно. – Человеку всегда нужно давать шанс признать свою вину и возможность исправиться!

Перигейл посмотрел исподлобья.

– Правда?

– Разумеется!

– Ну, – буркнул Перигейл, – вам виднее… Если вы сумеете, как говорите, достучаться до его сердца…

– Попробую, – ответил Лоенгрин.

Ужин прошел почти в молчании, и хотя с графом Гердвином и бароном Хардбальдом получилось куда как лучше, но на закуску этот неприятный момент, лучше бы эту проклятую крепость объехать стороной…

И лишь когда все улеглись, поставив Нила сторожить коней, Лоенгрин поднялся, посмотрел в сторону выхода из леса.

Нил спросил тихонько:

– Ваша светлость?

– Смотри за конями, – велел Лоенгрин строго.

Он вышел из круга света и растворился в темноте. Как Нил ни напрягал слух, ни веточка не шелестнула в кустах, ни сучок под ногами не затрещал, рыцарь Лебедя словно сам превратился в темноту.

А Лоенгрин прошел через лес, впереди чуть посветлело, и он вышел на простор.

Вдали над темным силуэтом крепости выступил из мрачной тучи оранжевый месяц, печально повисел в беззвездном небе и тут же нырнул в угольно-черную гору, наплывающую со скоростью и неотвратимостью ледохода.

Основание горы, прогретое солнцем, странным теплом наполняло пальцы, пока он поднимался к стене крепости, там немного перевел дух и поднялся по тщательно уложенным камням неслышный, как ящерица, застыл, пропуская часового, что все-таки поднялся и решился пройти от башни до башни, исполняя долг…

Нет, он всего лишь взял у другого стража фляжку с вином и сел там же на стене, свесив ноги и упершись спиной в башню.

Лоенгрин выждал еще, но страж только отхлебывает вино, чавкает и хлюпает, будто тупо прется через болото. От него валят неприятные запахи давно не мытого тела, но хотя этим здесь отличаются многие, но у этого даже не запах, а смрад…

Он рассчитал время, быстро взапрыгнул на стену, зажал стражу горло локтевым захватом, не давая заорать, сильно дернул. Влажно хрустнули шейные позвонки, и он отпустил тело, только чуть поправил ноги, что высовывались из тени, дескать, все так же сидит на том же месте.

Пробежал к башне, там тихо, приоткрыл дверь и медленно пошел вниз по винтовой лестнице. Грязно, на ступеньках разбросан мусор, внизу дверь довольно ветхая, но засов огромный, массивный, прибит железными гвоздями.

Он прислушался, везде тихо, только в конюшне всхрапнула лошадь, а далеко-далеко завыл волк. Луна освещает половину двора, он передвинулся на два шага в сторону и попал в тень, тихо, никто не поднимет тревогу, значит, не заметили… Это он бы молча обнажил меч и встретил наглеца ударом в лоб, но простые стражники… люди простые.

Придерживаясь тени, он крадучись пробрался под стеной к центральному зданию, быстро прижался к двери, она подалась под его весом и, проклятая, надсадно скрипнула.

Он упал на пол и торопливо толкнул дверь обратно. Щель исчезла, он быстро огляделся, и хотя холл погружен в темноту, но глаза уже привыкли к ночи, к тому же сверху в районе лестницы на второй этаж падает тусклый свет, но и его достаточно…

Справа и слева в стенах массивные двери, с одной стороны кухня, узнал бы по запаху, если бы замок строили даже не по стандарту, слева помещения для челяди…