Иная сила - Вадим Сухачевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Умоляю, скажите amon pere51, чтобы велел дурака этого подпоручика на порог не пускать.
Ваша недостойная дочь ЛизаЗаписки сопровождены письмом графа Палена
Ваше Величество!
По моим наблюдениям, офицеры лейб-гвардии преданы Вам, как не были преданы никогда и никому ранее. Тем становится легче выявить немногочисленных паршивых овец в стаде.
Офицеру Матюшкину, полагаю, следует побыть под арестом три месяца против двух, назначенных ему ранее. Его другу Скоробееву – отмерить такой же срок.
Жду распоряжений Вашего Величества касательно князя Филановского, решившегося, вопреки Высочайшему Указу, на дуэлянтство с мальтийским рыцарем, хотя оный Филановский и без того наказан, поскольку в дуэли уже потерял правую руку.
Что полагается князю Криштовскому за его двусмысленные намеки – судить лишь Вам.
Также сообщаю сведения, полученные устно от надворного советника Панасёнкова. В департаменте, возглавляемом тайным советником Южниковым, среди чиновников ходят непозволительные стишки. Осмелился дать распоряжение сам: чинов до XII класса включительно – выпороть, прочих – под арест. Панасёнкова жаловать 30-ю рублями.
Ко всему сему смею заметить, что лишь высшее офицерство, «толстые эполеты», преданы Вашему Величеству всецело, и среди оных нет и не может быть ни единой паршивой овцы. В них главная опора трона Вашего. Ввиду чего предлагаю вернуть нескольких опальных генералов в С.-Петербург. Список представляю.
Смеха ради прилагаю письмо подпоручика Двоехорова к дочке графа Кирилла Курбатова, а также ее взгляд на сей предмет.
Преданный Вашему Величеству граф Пален * * *Собственной рукою Его Императорского Величества начертано
В желтой тетради для ремарок забавного свойства
Адмирал Чичагов, сидевший перед тем в крепости за якобинство, был мною оттуда выпущен и призван во дворец.
Хорошенько, как я это умею, отчитав старика, я ему сказал: «Ежели вы якобинец, так представьте себе, что у меня на голове тоже красная шапка, что я главный начальник надо всеми якобинцами, и извольте слушаться меня».
Прелестный анекдот, слышанный мною от Палена.
Будто бы Людовик XIV увидел перед своим дворцом надпись, выполненную мочой на песке: «Луи – рогоносец». Монарх повелел своему министру тайных дел выявить наглеца.
«Моча герцога Орлеанского», — поспешил тот сообщить уже на другое утро.
Виновного было велено строжайше наказать.
«Всех ли виновных?» – спросил министр.
«А их что ж, было несколько?»
«Не менее двух, сир. Ибо моча в самом деле герцога Орлеанского, а вот почерк… Почерк ее величества».
В ответ на послание Палена
Касательно офицеров Матюшкина и Скоробеева решено Вами верно, только увеличить обоим срок ареста с трех месяцев до четырех. В дальнейшем прохождении чинов задержать навсегда.
Дуэлянта Филановского, покусившегося на рыцаря ордена, возглавляемого ныне мною, в проучение из гвардии не выводить да ставить почаще в караул. Да проследить, чтоб старшим по чину отдавал честь. А что руки для того нет – достаточным оправданием не считать и взыскивать с него, на то не глядючи.
«Вполне достойно желтой тетради, надо б туда переписать!»
Вовсе не верю в содержание записки Криштовского. Чтоб молодой мерин быстро состарился – бывает; а чтоб старый помолодел… Сомнительно весьма. Впрочем, того мерина привести – желаю сам удостовериться. В упоминаниях же о Нероне и Гальбе вовсе не усматриваю никакого смысла. По мне, оный Криштовский просто глуп, за что у нас наказания, увы, не предусматривается.
Согласен с Вами, граф, в отношении «толстых эполет». То вижу и по Вам – что в них верности рыцарской больше, чем в молодом офицерстве. Разрешение на въезд в столицу графу Бенигсену уже подписал.
Что касается въезда князя Платона Зубова, то тут имею сомнения, и с сим торопиться не стоит…
«Только не доставало видеть при дворе бесстыдное лицо последнего матушкиного фаворита!..
Хотя и Безбородко и Орлов вполне доказали свою преданность в 96-м году… Еще подумаем насчет Зубова…»
Позабавили Вы меня, граф, и запиской новоиспеченного подпоручика Двоехорова!..
«Это тот, что с двумя «херами» перед уже двоехеровой своей фамилией!.. А даже в амурной записочке почтителен в слоге при упоминании о Высочайшей Особе. И слова, что все титулы и чины – тьфу против Высочайшего Внимания, вполне к месту ввернул. Еще бы его как поощрить?..
А вот и пришло! Граф Кирилл Курбатов больно волен стал; доносили – с французами ведет переписку. И обедает, вопреки указу, после трех часов. Мы ему спеси-то поубавим! Каково ему будет, гордецу, когда единственная дочка станет по фамилии Двоехорова?..»
…Считаю должным посодействовать оного подпоручика судьбе. Передайте Курбатову, граф, что Высочайший Сват хлопочет о браке его дочери Елизаветы с лейб-гвардии подпоручиком и отказ воспримет как свою личную обиду. Отказать, надеюсь, не осмелится…
«Ба! снова озарило! Право, Двоехоров помог! Жаль, что не в этих, как выразился Пален, «толстых эполетах». Надо бы его в скором времени – в поручики…
Не одному ж Двоехорову этому свадьбу справлять – устроим и еще кое-кому!..»
…Впрочем, еще раз подумал я, граф, и о возвращении в С.-Петербург князя Платона Зубова. Сие возможно при одном условии – при браке его с сестрою графа Кутайсова…
«Был любовником царственной старухи – пускай-ка теперь полюбится с сестрой бывшего брадобрея! А мы потом уж как-нибудь изыщем случай спросить, которая ему показалось милей…»
…На этот предмет можете снова же представить меня как Высочайшего Свата, весьма обидчивого к любым отказам. Да передайте ему сие поскорее – крайне любопытствую знать, каков будет светлейшего князя Платона ответ.
Добавлю, граф, что Вами я доволен, как никем более в моей империи. Можно спокойно почивать, зная, что верный рыцарь Пален всегда стоит у тебя на страже.
Павел * * *Шифрованные послания графа Палена
Графу Бенигсену
Храбрый Бенигсен!
Я наконец получил для Вас высочайшее соизволение вернуться в С.-Петербург.
Счастлив, ибо в Вашем участии вижу залог успеха нашего дела.
Скоро, граф, скоро Отечество наше вздохнет от власти ненавистного уже всем Урода.
А. с нами. Светлейший Зубов, надеюсь, тоже вскорости присоединится. Жду Вас с нетерпением.
Светлейшему князю
Платону Зубову
Ваша светлость!
Непременным условием Вашего возвращения в С.-Петербург Урод поставил Ваш брак с сестрою своего экс-брадобрея Кутайсова – верно, хочет сделать из Вас посмешище.
Однако же прошу Вас – немедля соглашайтесь! Без Вашего участия наше дело слабее наполовину.
Сделайте брадобрейской сестрице предложение, а до брака, уверен, все равно не дойдет. При Вашем участии Уроду не дожить до приготовленной им потехи. Чем скорее Вы это сделаете и окажетесь с нами, тем ближе будет желанный для Отечества час избавления.
А. и Бенигсен с нами. Ах, кабы Вы знали, сколь сейчас не хватает здесь Вас! Решайтесь же!
* * *В Тайную экспедицию
Взято мною со стола коллежского секретаря Петрова, его же, Петрова, рукой написанное:
И днесь учитесь, о цари:Ни наказанья, ни награды,Ни кров темниц, ни алтариНе верные для вас ограды…52
Полагаю, им же, Петровым, судя по задумавшемуся виду, сие безобразие и сочинено.
Далее не дописано по причине вызова оного Петрова к вышестоящему начальству.
Надворный советник Панасёнков. * * *Из «Санкт-Петербургских ведомостей» за ноябрь 1799 года
В зверинец завезен африканский единорог весом в 140 пудов. Зверь преогромной силищи, хотя потребляет лишь растительную пищу.
Также выставлен ко всеобщему обзору череп морской рыбы кашалота размерами с дорожный экипаж.
Все любопытствующие могут идти посмотреть, начиная с пятницы. Вход 20 копеек.
Граф Курбатов со всею семьей пытался скрыться из Санкт-Петербурга, не имея подорожной.
Возвращен к месту проживания и имел беседу с генерал-губернатором и главнокомандующим графом Паленом, после каковой слег в постель и призвал священника.
Однако же был излечен присланными к нему лейб-медиками при помощи пиявок.
В ресторации *** произошел случай – прямо с подносом в руках скончался лакей.
