Смертный приговор - Дэвид Моррелл

– Или?

– Или мы можем оба поместиться в моем.

Сверкающая белизной душевая оказалась просторной, в ней можно было даже париться. Там стояла кафельная скамья, а по обеим сторонам были смонтированы два душа. После того как Бет и Стив намылили и долго терли друг друга под струями горячей воды, после поцелуев, прикосновений, поглаживаний, ласк, ощупываний среди клубов пара, их скользкие тела приникли одно к другому, они опустились на скамью и снова предались поразительной, страстной любви, от которой замирало сердце и темнело в глазах.

7

Этот вечер оказался едва ли не самым необычным за всю жизнь Декера. Он никогда не испытывал такого эмоционального накала вдобавок к физической страсти, такой заботы – и самого настоящего благоговения – по отношению к человеку, с которым только что разделил эту страсть. Пока они с Бет повторно занимались любовью, пока они снова мылись и одевались, он познал и другие незнакомые чувства: ощущения собственной цельности и принадлежности. Это выглядело так, будто два их физических слияния породили слияние другого вида – неосязаемое, мистическое. Находясь рядом с Бет, он чувствовал, что она находится в нем, а он в ней. Ему даже не требовалось подходить вплотную, чтобы прикоснуться к ней. Было достаточно просто видеть ее. Он чувствовал себя цельным.

Потягивая отличное красное вино из стакана и переворачивая на решетке отличное мясо на ребрышках, купленное Бет, он смотрел на звезды, только-только начавшие высыпаться на небо, цвет которого в этот вечерний час потрясающе походил на глаза Бет. Он разглядывал поросший лесом склон позади дома Бет и огни Санта-Фе, раскинувшиеся внизу. Чувствуя в себе удовлетворенность, какой он никогда прежде не знал, Стив посмотрел через дверь, затянутую прозрачной сеткой от москитов, в ярко освещенную кухню, где Бет стояла возле стола и готовила салат. Она что-то негромко напевала себе под нос.

Она сразу же почувствовала его взгляд.

– Что ты рассматриваешь?

– Тебя.

Она улыбнулась с нескрываемым удовольствием.

– Я люблю тебя, – в который уже раз за этот вечер повторил Декер.

Бет отошла от стола, открыла дверь, вышла и поцеловала его. От нее к нему, казалось, перескочила искра.

– Ты для меня самый главный человек в мире.

В этот момент Декеру пришло в голову, что та пустота, которую он терпел много лет, оказалась наконец заполненной. Он вспомнил о своем сороковом дне рождения, прошедшем год с четвертью тому назад в Риме, о владевшей им скуке, о пустоте внутри его и вокруг. Он хотел иметь жену, семью, дом, и теперь все это у него будет.

8

– Боюсь, что мне все же придется на пару дней уехать из города, – сказала Бет.

– О? – Декер, который вел машину по узкой, змеящейся среди густых сосен Тано-роад к северу от города, изумленно посмотрел на нее. Была пятница, 9 сентября, конец туристского сезона, первый вечер фиесты. Они с Бет были любовниками уже на протяжении восьми дней.

– Случилось что-то неожиданное? Ты об этом еще не говорила.

– Неожиданное? И да, и нет, – ответила Бет, с интересом разглядывая залитые закатным солнцем низкие холмы, убегавшие к тянувшемуся на западе хребту Хемес. – То, что уехать придется именно послезавтра, я узнала действительно неожиданно. Но что мне нужно будет туда отправиться, я знала все время. Я должна съездить в Вестчестер. Встретиться с адвокатами и тому подобные дела. Это насчет состояния моего покойного мужа.

При упоминании Бет о покойном муже, Декер испытал неловкость. Он всячески старался избегать этой темы, опасаясь того, что воспоминания Бет об этом человеке сделают ее отношения с ним двойственными. «Неужели ты ревнуешь к мертвецу?» – иронически спросил он себя.

– На пару дней? И когда ты рассчитываешь вернуться? – спросил он.

– Вообще-то может оказаться немного подольше. Пожалуй, неделя. Все это скучно и мелко, но важно. У мужа были партнеры, и у них есть разные мнения насчет того, какая доля в бизнесе принадлежала мужу.

– Понимаю... – протянул Декер. Ему хотелось закидать ее вопросами, но он решил не быть назойливым. Если бы Бет хотела поделиться с ним воспоминаниями и подробностями своего прошлого, она сделала бы это. Он нисколько не хотел чем-то досаждать ей. Кроме того, сегодня, как предполагалось, должен был состояться веселый вечер. Они ехали на вечеринку, или скорее на прием, по случаю фиесты в доме кинопродюсера, с которым Декер имел дело в качестве риелтора. Бет совершенно явно не хотела разговаривать о своих юридических проблемах, так с какой же стати он будет вынуждать ее делать это? – Я буду скучать без тебя.

– И я тоже, – отозвалась Бет. – Это будет долгая неделя.

9

– ...Умер молодым.

До Декера донесся сзади обрывок разговора нескольких женщин. Он потягивал «Маргариту» и слушал игру джазового трио, разместившегося в углу просторной гостиной. Одетый в смокинг пианист прекрасно играл вариации на скачущий мотив «Лунной реки» Генри Манчини.

– От туберкулеза, – послышалась ответная реплика. – Всего-то в двадцать пять лет. А начал писать только в двадцать один. Просто поразительно, как много он успел сделать за такое короткое время.

Декер отвлекся от пианиста и принялся рассматривать две сотни гостей, приглашенных его клиентом, кинопродюсером, на вечеринку по случаю фиесты. Пока одетые в форму официанты разносили коктейли и изысканные закуски, приглашенные переходили из комнаты в комнату, восхищаясь роскошным домом. Местные знаменитости непринужденно переговаривались друг с другом. Но в этом доме внимание Декера привлекал один-единственный человек, и это была Бет.

В первое время знакомства Декера с нею она носила только одежду в стиле Восточного побережья. Но постепенно ее вкусы стали меняться. Сегодня вечером она нарядилась в праздничное одеяние в юго-западном испанском стиле с бархатными темно-синими юбкой и верхом, которые необыкновенно выгодно подчеркивали ее серо-голубые глаза и темно-рыжие волосы. Волосы она собрала в «конский» хвост, стянув их серебряной заколкой, сочетавшейся с цветочным серебряным ожерельем. Она сидела среди нескольких женщин у кофейного стола кузнечной работы, перекованного из старинных железных ворот. У нее был спокойный непринужденный вид, как будто она прожила в Санта-Фе самое меньшее двадцать лет.

– Я не читала его с тех пор, как закончила Калифорнийский университет, – призналась одна из женщин.

– Но что заставило вас заинтересоваться поэзией? – спросила другая женщина таким тоном, как будто одна эта мысль приводила ее в ужас.

– И почему именно Китс? – полюбопытствовала третья.

Декер невольно сосредоточился. До этого момента он не знал, какого писателя обсуждали женщины. Названное имя через сложную цепь ассоциаций привело его память в Рим. Он даже сделал усилие, чтобы не позволить себе нахмуриться, поскольку перед ним ярко предстал Брайан МакКиттрик, за которым он шел по Испанской лестнице мимо того самого дома, в котором умер Китс.

– Я – просто так, для развлечения, – не без жеманности сообщила четвертая женщина, – слушаю курс в Сент-Джонском колледже. Он так и называется: «Великие поэты-романтики».

– Ах, – отозвалась вторая женщина, – могу предположить, какое слово в названии этого курса вас привлекло.

– Это совсем не то, что вы думаете, – не пожелала уступить четвертая женщина. – Это не имеет ничего общего с теми романами, которые вы любите читать, и, признаюсь, я тоже их читаю. Это совсем другое. Китс действительно писал о мужчинах и женщинах и о страсти, но вовсе не это было для него главным.

Настойчивое повторение имени Китса заставило Декера вспомнить не только о МакКиттрике, но и о двадцати трех погибших американцах. Его встревожило то, что поэт, чье имя считалось синонимом правды и красоты, мог накрепко связаться в его сознании с рестораном, заполненным обугленными трупами.

– Он писал об эмоциях, – кротко пояснила четвертая женщина. – О красоте, которая ощущается, подобной страсти. О... Это трудно объяснить.

Я в Смерть бывал мучительно влюблен,

Когда во мраке слышал это пенье,

Я даровал ей тысячи имен...[17]

Мрачные, как погребальный плач, строки Китса сами собой прозвучали в мозгу Декера. И, не успев даже сообразить, что он делает, Стив присоединился к разговору.

– О прекрасном, которое становится еще прекраснее, душераздирающе прекрасным, когда на него смотришь глазами очень молодого, но уже обреченного на смерть и знающего это человека.

Женщины удивленно воззрились на него, все, за исключением Бет, которая на протяжении разговора прочти не сводила с него взгляда, исполненного затаенной нежности.

– Стив, я и подумать не могла, что вы что-то понимаете в поэзии, – сказала четвертая женщина. – Только не говорите мне, что вы тоже посещаете какие-нибудь курсы у Святого Джона, когда не заняты помощью людям в поисках таких прекрасных домов, как этот.