Смертный приговор - Дэвид Моррелл

Незнакомец был строен и носил пиджачную пару. Среднего роста, с мягкими чертами лица, с заметно поредевшими седоватыми волосами. Ему было, вероятно, лет пятьдесят или чуть больше. Костюм был синий, прилично сшитый, но недорогой. Белая сорочка подчеркивала бледность его кожи. Не то чтобы этот человек выглядел больным. Просто и его костюм, и отсутствие загара служили безошибочными признаками того, что он не был обитателем Санта-Фе. За год с четвертью, которые Декер прожил здесь, он вряд ли видел более дюжины мужчин, одевающихся в костюмы, причем половина из них вела дела далеко за пределами города.

Мужчина умолк, не договорив фразы:

– ...будет стоить слишком много для... – И повернулся к Декеру, с нескрываемым любопытством приподняв узкие брови. Декер открыл ворота и направился к порталу дома...

– Стив! – радостно воскликнула Бет и поцеловала его в щеку. – Это – Дэйл Хоукинс. Он работает для галереи, которая продает мои картины в Нью-Йорке. Дэйл, это мой хороший друг, о котором я рассказывала вам, – Стив Декер.

Хоукинс улыбнулся.

– Если послушать Бет, то она, скорее всего, не выжила бы здесь без вас. Привет. – Он протянул руку. – Как дела?

– Если Бет хорошо отзывается обо мне, то я определенно нахожусь в превосходном настроении.

Хоукинс хихикнул, и Декер пожал ему руку.

– Предполагалось, что Дэйл приедет сюда еще вчера, но его задержали какие-то дела в Нью-Йорке, – сказала Бет. – А я со всеми волнениями насчет завершения покупки дома забыла сказать вам о его приезде.

– Я никогда еще не бывал здесь, – сообщил Хоукинс. – Но уже успел понять, что слишком долго откладывал посещение. Игра солнечного света просто поразительна. Горы изменили цвет, пожалуй, с полдюжины раз за то время, пока я ехал из Альбукерке.

Бет казалась ужасно довольной.

– Дэйл привез хорошие новости. Он сумел продать три мои картины.

– Одному покупателю, – добавил Хоукинс. – Клиент в полном восторге от работ Бет. Он хочет первым видеть все новое, что она будет делать.

– И заплатил пять тысяч долларов за привилегию первого взгляда, – взволнованно сказала Бет, – не говоря уже о ста тысячах за три картины.

– Сто... тысяч? – Декер усмехнулся. – Но ведь это настоящая фантастика. – Поддавшись порыву, он обнял женщину за плечи.

Глаза Бет сверкали.

– Сначала дом, теперь это. – Она тоже обняла Декера. – У меня есть множество поводов для праздника.

У Хоукинса был такой вид, будто он чувствовал себя неловко.

– Ладно, – сказал он и откашлялся. – Мне пора идти. Бет, увидимся завтра утром в девять.

– Да, в «Паскуале» за завтраком. Вы запомнили мои инструкции, как туда добраться?

– Если что-то забуду, то спрошу в отеле.

– Тогда я покажу вам галереи, – сказала Бет. – Надеюсь, что вам понравится прогулка. Их там более двухсот.

Декер почувствовал, что должен что-то предложить.

– Может быть, вы останетесь и пообедаете с нами?

Хоукинс вскинул обе руки, показывая, как ему приятны эти слова.

– Помилуй бог, нет. Я уже невесть сколько времени нахожусь в пути.

– Если вы уверены...

– Совершенно уверен.

– Я провожу вас до автомобиля, – сказала Бет.

Декер ждал перед дверью, пока Бет провожала гостя, обменявшись с ним по пути несколькими короткими фразами. Хоукинс сел в машину, помахал рукой и уехал.

Бет, подпрыгивая на ходу, с сияющим лицом возвратилась к Декеру. Она указала на бумажный пакет, который он держал в руке.

– Это то, что я думаю?

– Красное вино и «Дом Периньон». Шампанское полдня охлаждалось.

– Я не могу дождаться, пока вы его откроете.

4

Пузырьки «Дом Периньон» ударили Бет в нос, и она, улыбнувшись, потерла его двумя пальцами.

– Хотите увидеть кое-что неожиданное?

– Еще что-то! – Шампанское приятно щекотало язык Декера. – Да у нас получается совершенно выдающийся день!

– Хотя я немного волнуюсь.

Декер никак не мог понять, о чем же она говорила.

– Волнуетесь?

– Это очень личное.

Теперь Декер даже не решался подумать о том, что она могла иметь в виду.

– Если вы хотите мне показать...

Бет, казалось, приняла наконец-то решение. Она твердо кивнула.

– Я так и сделаю. Пойдемте со мной.

Покинув отделанную красочной и притом очень красивой плиткой кухню, миновав застеленную прекрасным хлопчатобумажным ковром индейской работы гостиную, они прошли по выкрашенному в небесно-голубой цвет коридору, завершавшему переднюю часть дома. В него выходила дверь в большую ванную комнату и еще одна дверь. Эта дверь никогда не открывалась. Декер много раз посещал Бет, но она постоянно держала то, что там находилось, в секрете.

Теперь она остановилась перед этой загадочной дверью, пристально посмотрела в зеленовато-голубые глаза Декера и медленно выдохнула, словно давно уже сдерживала дыхание.

– Пойдемте.

Когда же она открыла дверь, первым, что бросилось Декеру в глаза, оказалось множество ярких разноцветных – красных и зеленых, синих и желтых, и всяких других – пятен. Ему показалось, что здесь только что взорвалась блестящая радуга, раскидав перед ним свои бесчисленные части. Второе впечатление уже обрело формы, образы и текстуру, которые смешивались вместе, как будто были наделены единой для всех жизненной силой.

Декер несколько секунд стоял молча; увиденное так поразило его, что он не мог даже пошевельнуться.

Бет, не отрываясь, смотрела на него.

– И что вы думаете?

– Думаю – не то слово. Можно говорить о том, что я чувствую. Я ошеломлен.

– Правда?

– Они прекрасны. – Декер шагнул вперед, вглядываясь в множество картин, занимавших всю комнату, стоявших на мольбертах, прислоненных к стенам, висевших над ними. – Потрясающе.

– Не могу даже передать, как полегчало у меня на сердце.

– Но ведь здесь... – Декер обвел комнату еще одним быстрым взглядом, – здесь их больше дюжины. И все о Нью-Мексико. Когда вы?..

– Каждый день, начиная со дня приезда, все время, когда я не была с вами.

– Но вы не сказали мне ни слова о своей работе.

– Я слишком волновалась. А что, если бы они вам не понравились? Что, если бы вы сказали, что они похожи на работы любых других местных художников?

– Но они совершенно определенно не похожи. – Декер медленно переходил от картины к картине, вглядываясь в то, что было изображено, восхищаясь полотнами.

В особенности привлек его внимание один пейзаж. На нем было изображено пересохшее русло ручья с можжевеловым деревцем и красными лесными цветами на берегу. Все казалось простым и бесхитростным. Но Декер не мог отрешиться от мысли, что за этой простотой скрыто что-то еще.

– И что же вы думаете? – спросила Бет.

– Боюсь, что я куда лучше умею рассматривать картины, чем рассуждать о них.

– В этом нет ничего трудного. Что вам прежде всего бросилось в глаза? Что кажется здесь главным?

– Эти красные цветы.

– Да! – обрадованно согласилась Бет. – Я заинтересовалась ими, как только узнала, что они называются «индейскими кисточками».

– Знаете, они действительно очень похожи на кисти художника, – сказал Декер. – Прямые и стройные, с красными щетинками наверху. – Он задумался на мгновение. – Картина о цветах, которые получили такое романтическое название.

– Вы это уловили, – отозвалась Бет. – Искусствоведы называют такие вещи саморефлективностью или искусством для искусства – живописью о живописи.

– В таком случае это могло бы объяснить еще кое-что из того, что я заметил, – задумчиво произнес Декер. – Круговое или, вернее, вихревое расположение ваших мазков. Они как бы расположены порознь, но все равно сливаются в единое целое. Как называется такая техника? Импрессионизм? Мне на память приходят Сезанн и Моне.

– Не говоря уже о Ренуаре, Дега и особенно Ван Гоге, – добавила Бет. – Ван Гог был гениален в изображении солнечного света, и поэтому я решила, что, если я воспользуюсь методом Ван Гога, чтобы изобразить уникальность Нью-Мексико, живопись сделается еще более сосредоточенной сама на себе.

– "Земля танцующего солнца".

– Вы схватываете все прямо на лету. Я пытаюсь уловить особое качество света в Санта-Фе. Но если вы присмотритесь повнимательнее, то сможете разглядеть еще и символы, скрытые в пейзаже.

– Что ж, будь я проклят...

– Круги, рябь, расположение солнечных лучей – все это те символы, которые навахо и другие индейцы юго-запада используют для отображения сил природы.

– Взаимосвязи во взаимосвязях, – подытожил Декер.

– И целью всего является выработка у зрителя понимания того, что даже русло пересохшего ручья, можжевельник и простые лесные цветы могут содержать в себе сложный смысл.

– Красиво.

– Я так боялась, что вам не понравится.

– А что сказал ваш торговец картинами? – спросил Декер.