После поцелуя (ЛП) - Энок Сюзанна

Коротко и мрачно улыбнувшись, Салливан кивнул.

– Она кажется довольно приятной; полагаю, я не смог удержаться от удивления, узнав, что встретил кого-то, кто рассматривает возможность добровольно связаться с Данстоном и его старшим щенком.

– Ах. Я так и думал. У меня отказали только ноги, Салли. Мой мозг все еще достаточно проворен.

– Ты все равно задаешь меньше раздражающих вопросов, чем Брэм.

– Я приму это как комплимент. Прочти письмо Финеаса, а Эндрю, что рядом со мной, принесет нам немного кларета.

Пока Куэнс сидел у окна в кресле на колесах и молча рассматривал сгущающийся на улице сумрак, Салливан развернул письмо Фина Бромли. Фин был причиной, по которой его прежде всего пригласили войти в парадную дверь Бромли-Хауса; очевидно, семья так отчаянно ждала новостей о капитане – нет, теперь уже о майоре, согласно письму, – что готова была пустить в дом любого. Ему определенно не приходила в голову другая причина, по которой Кэунс позволил бы распутнику с репутацией Брэма Джонса находиться в одной комнате с его младшей сестрой, и не важно, кто кого больше боялся. Помимо этого, Уоринг полагал, что Куэнс пытается постепенно вернуть Фина обратно к цивилизации. Сначала – его друзья, затем – он сам.

Но, несмотря на скрытые мотивы и на странность того, что его пригласили поужинать с виконтом и его семьей, Салливан был рад этому. Уильям Бромли и его младший брат Финеас обладали схожим интеллектом и остроумием, и сейчас он испытывал к искалеченному патриарху почти такую же привязанность, как к Фину и Брэму. Они называли себя братьями по оружию, и так оно и было. Салливан определенно чувствовал более близкое родство с ними, чем с настоящим сводным братом. Предполагаемым сводным братом, так как никто не потрудился признать его, юридически значимым образом.

Уоринг одернул себя. Он никогда особенно не любил предаваться воспоминаниям. Они слишком часто оставляли горький привкус у него во рту. Настоящее намного больше устраивало его. И, достаточно странно, даже когда оно включало Изабель Чалси и сопутствующие ей сложности.

Салливан резко сел прямо. Резкий скрип его парадной двери внизу прекратился, но он знал, что это ему не послышалось. Он специально оставил дверь скрипеть – с привычками старого солдата трудно расстаться.

Скатившись с кровати и тихо натягивая брюки, Салливан бросил взгляд на занавешенное окно. Едва заметные лучи света проникали из-за одной стороны тяжелой голубой шторы. Только-только рассвело. Слишком рано для экономки, а никто из других его работников никогда не вошел бы в дом без стука.

Он вытащил пистолет из тумбочки. Когда на лестнице послышались шаги, Салливан прислонился спиной к двери сразу возле двери в спальню. Его сердце билось быстро и ровно, пока он перебрал в уме список тех, кем мог оказаться его гость. На самом верху списка оказалась Изабель. Где-то в середине мог бы разместиться вор, какой бы иронией это не отдавало, а в самом низу – члены его так называемой семьи.

Дверь задребезжала и открылась. Салливан приставил пистолет к уху непрошеного гостя.

– Не двигайся, – прошептал он.

Человек вскрикнул и отпрыгнул назад. Бросившись вперед, Салливан свободной рукой ударил его голову об стену, а затем столкнул чужака на пол.

– Ради Бога! Не убивайте меня, Уоринг!

Салливан остановил ногу, занесенную для удара.

– Дуглас Чалси?

Мальчишка прикрыл голову руками.

– Да!

– Пресвятой Люцифер, – пробормотал он, положив пистолет на кровать и протягивая руку, чтобы поставить парня на ноги. – Какого дьявола ты делаешь здесь?

– Я хотел поговорить с вами. – Дуглас нерешительно коснулся своего носа. – Вы обезобразили меня!

– Он не сломан, – нехотя произнес Салливан, внимательно осмотрев нос мальчика. – Спускайся вниз в гостиную. Я скоро приду туда. – Он бросил Дугласу чистую тряпку со своего маленького туалетного столика.

Как только Дуглас спустился обратно вниз, Салливан быстро оделся. Ему не хотелось, чтобы юный лорд бродил по коттеджу и нашел маленькую потайную комнату за кухней – особенно потому, что там было несколько предметов, недавно принадлежавших семье Чалси.

Какого дьявола парень здесь делает? Рассуждая логически, он смог придумать три причины подобного визита на рассвете: Дуглас узнал, что Салливан поцеловал Изабель; он узнал о кражах; или ему понадобился совет насчет лошади. Он надеялся, что все дело в последнем. Если бы речь шла о любом пункте из первых двух, то парнишка привел бы с собой за компанию кого-то более грозного и внушительного.

Натянув рабочие ботинки, он с топотом спустился по узкой лестнице. Его гость, приложив тряпку к носу, сидел на самом краешке кресла.

– Что ты здесь делаешь? – отрывисто спросил Салливан, присев на корточки возле камина, чтобы поворошить уголь и подбросить немного свежей растопки. – Я приеду в ваш особняк через… – Он поднял голову и посмотрел на часы, стоящие на каминной полке. – Через три с половиной часа.

– Я хотел поговорить с вами, – гнусаво ответил лорд Дуглас, его нос был зажат тряпкой. – Наедине.

Итак, вероятно, мальчик вовсе не нуждается в совете насчет лошади. Чертовски здорово. Салливан снова встал.

– О чем же именно?

Дуглас уставился на него.

– Сперва, вы не собираетесь снова ударить меня?

– Никаких обещаний. Но я не бил тебя; я толкнул тебя в стену.

– Это не внушает особой уверенности.

– Ты вломился в мой дом.

– Тогда мы квиты.

Только благодаря многолетней жесткой дисциплине, Салливан сумел сохранить слегка раздраженное выражение на лице, с которым спустился по лестнице.

– Прошу прощения?

– Не стройте из себя невинного человека, Уоринг. Тибби мне все рассказала.

Мускулы на спине у Салливана напряглись. Сделав вдох, он опустился в кресло напротив мальчика.

– Разве ты не подумал, что вламываться в дом человека, которого ты считаешь преступником, может быть не самым мудрым поступком? Особенно когда ты один, и когда ты никому не сообщил о том, куда направился?

Лорд Дуглас побледнел, а затем вынужденно рассмеялся.

– Меня никогда не обвиняли в том, что я очень умен. Но я пришел не для того, чтобы вас арестовали. Я не занимаюсь сбором грязного мусора.

– И у тебя, очевидно, есть храбрость, если нет мозгов, – признался Салливан. – О чем ты хотел поговорить со мной.

– Я хотел сказать вам, чтобы вы оставили мою сестру в покое. Тибби считает, что вы – таинственный, опасный или что-то еще в этом духе, и что она достаточно умна, чтобы справиться с вами. – Он опустил тряпку, чтобы рассмотреть красное пятно на ней. – Знаете, она всего лишь на три года старше меня, и я могу догадываться, что она напрашивается на неприятности.

Она считала его таинственным. Намного лучше, чем заурядным или не стоящим внимания. На мгновение Салливан задержался на этой мысли, игнорируя остальную болтовню Дугласа. Таинственный. Для него это косвенно указывало на один фактор превыше всех остальных – Изабель испытывает к нему интерес. Этот второй поцелуй… Он не дурак, и понимает намеки, но его все еще удивляло то, что это было сказано вслух. Заметив настороженное выражение на лице мальчика, Салливан фыркнул.

– Я не знаю, чувствовать ли мне себя польщенным, из-за того, что ты считаешь меня угрозой, или оскорбленным – потому что мальчишка явился запугивать меня.

– Я не угрожаю вам, – дрожащим голосом проговорил Дуглас. – Ради Бога.

– Да, ты угрожаешь. Более вежливо, чем большинство, отдаю тебе должное, но это все равно угроза. – Он поднялся. – Так мне следует перерезать тебе горло и похоронить под половыми досками? Или, может быть, я заставлю лошадь лягнуть тебя в голову и оставлю в конюшне, чтобы тебя потом нашли там.

– Послушайте, Уоринг, – парировал Дуглас, вскочив на ноги и вытягиваясь в полный рост – примерно до носа Салливана. – Просто делайте то, за что мы вам заплатили – тренируйте Зефир, и оставьте нас в покое. Оставьте у себя картину своей матери и другие безделушки. Но Тибби не для вас.