Пять рассерженных мужей - Людмила Милевская

Едва произнесла я имя Юльки, с Маруси сон как рукой сняло. Она с жаром бросилась мне рассказывать, как Юлька её обидела.

Оказывается минут за двадцать до моего звонка Юлька звонила Марусе сама и хотела сделать какое-то важное сообщение, но Маруся сходу первая сообщила, что прямо вся она безутешна и грустна. Добрая Юлька, о своих проблемах забыв, тут же пожелала поделиться с подругой своим бескрайним оптимизмом.

— Нужно радоваться, Маша, — начала призывать она. — Радоваться и не грустить. Недомогания ерунда! Плохое настроение ерунда! Жизнь прекрасна!

— Как же прекрасна жизнь, когда кофемолка сломалась? — пожаловалась Маруся.

Юльке известны всего два состояния: безмерное счастье и бескрайняя злость. Поскольку злость Марусе вредна, на безмерное счастье Юлька её и настраивала, жизнеутверждающе сообщая:

— Кофемолка ерунда! Нужно радоваться! Радоваться и не обращать внимание на пустяки!

— Правда? — оживилась Маруся. — Так ты совсем-совсем не сердишься?

— Конечно нет! — воскликнула Юлька. — Мы живы, мир прекрасен, надо радоваться! Радоваться и все!

— Ох, — с облегчением вздохнула Маруся. — А я, признаться, прямо вся испугалась, когда поломалась твоя кофемолка, но теперь, пожалуй, буду радоваться и я. Жизнь действительно прекрасна и всегда лучше радоваться, чем грустить.

— Конечно, конечно, — по запалу вдохновенно продолжала Юлька, — надо радоваться! Радоваться!

Но тут до неё дошла мысль Маруси.

— Что?!! — завопила она, впадая во второе своё состояние. — Что?! Ты, корова, поломала мою новую кофемолку?!

Этого ей Маруся простить не смогла, о чем, забыв про сон, жаловалась мне минут сорок.

— Разве я похожа на корову? — жалобно вопрошала она. — Епэрэсэтэ, старушка, разве я похожа на корову?

— Нет, — успокоила я её, — ты похожа на слона, но зачем тебе звонила Юлька? Если я правильно поняла, она хотела поделиться своей проблемой.

— Да, прямо вся хотела, но я же ей не дала, так как думала, что она звонит из-за кофемолки, которую я сломала вчера, а она начала мне сочувствовать, а потом мы поругались…

— Все ясно, — пригорюнилась я, понимая, что после нанесённой обиды Маруся не станет Юльке звонить.

Во всяком случае первые два-три часа не станет, а мне приспичило срочно про Женьку узнать — спал он или не спал дома?

Я распрощалась с Марусей и призадумалась.

О чем?

Как ни странно, о том, что обалденно хорошая подруга наша Юлька. Если позвонила утром Марусе она, значит какая-то беда у бедняжки приключилась, а вот поди ж ты, сразу забыла Юлька про свою беду, как только узнала про грусть Маруси.

Душа моя застенала: И вот такую подругу пришлось мне потерять!

И из-за кого?

Из-за кобеля Женьки!

Если дружишь с младых ногтей, если и вдоль и поперёк человека знаешь, то какая бы кошка через дружбу не пробежала, все равно не вычеркнуть из памяти добрых времён, все равно люб человек останется.

Вот на какой мысли поймала я себя и решила: «А что, возьму и сама позвоню Юльке!»

Только подумала так, как раздался звонок. Сняла трубку — Юлька!

Глава 24

Юлька позвонила, сказала привет и замолчала. Я вдруг окаменела. Все мысли вылетели из головы. Юлька была на другом конце Москвы, но её наэлектризованное дыхание волновало мои уши, её милое лицо стояло в моих глазах, я чувствовала: я ей нечужая, как нечужая мне она — а между нами Евгений.

И ничего с этим поделать нельзя!

Я-то прощу Юльку, но не простит мне она, когда своего Женьку верну, когда от Юльки его уведу! А ведь уведу!

Уведу!!!

Юлька, словно учуяв обратный ход моих мыслей, вздохнула. Для симметрии вздохнула и я, но молчание не нарушила, предоставляя такую возможность ей. И Юлька наконец решилась.

— Как себя чувствуешь? — смущённо спросила она.

Пришлось отвечать с преувеличенным оптимизмом:

— Очень хорошо, но ещё хуже чувствовала себя вчера.

— То же и у меня.

Опять помолчали.

— Маруся сказала, — вновь робко начала она, но я решительно её оборвала:

— Маруся мастерица подразукрасить чужую ложь. Не стала бы ей верить.

Юлька со мной не согласилась.

— Нет, здесь Маруся оказалась права, — со скорбным вздохом сказала она, — да Женька и сам не отрицал, что был на рыбалке.

Я испытала шок. Юлька устроила Женьке скандал, а тот и не отпирался? Признал, что был со мной на рыбалке? Вот это да! Чтобы это значило?

Я терялась в догадках.

— Соня, — жалобно проскулила Юлька. — Соня, понимаю, ты на меня зла…

— Ничего подобного. Зла не держу никакого, более того, прямо перед твоим звонком в самых добрых красках тебя вспоминала.

Услышав моё признание, Юлька залилась слезами. По-своему это истолковав, я спросила:

— Не веришь?

— Верю, — сквозь рыдания выдавила она. — Теперь-то конечно, в добрых красках вспоминаешь меня, теперь-то почему бы и не вспомнить…

«О чем она? — изумилась я. — А-аа! Они поругались! Ха! Поругались, и Женька сразу же пропал!

Как это было?

Юлька наседала, он ей назло все признал, они поцапались, а тут Архангельский к новому бизнесу Женьку привлёк, Женька и пропал с остальными мужьями…

Но что же подумала Юлька?»

— Как же вы безобразно-то поругались так? — на всякий случай демонстрируя полнейшую осведомлённость, пристыдила я Юльку.

— Ох, — всхлипнула она, — сама не знаю, как получилось. Во всем виновата сама, ляпнула, не подумав, обидела Женечку.

«Это она мне сейчас о своих чувствах что ли рассказывать собирается?» — испугалась я и, чтобы пресечь откровения, спросила:

— И как же вы расстались?

То, что Женька из дому хлопнув дверью ушёл, мне было уже очевидно. Понимала и то, зачем Юлька звонит: хочет выпытать не ко мне ли забрёл наш любезный. В общем, считала, что в ситуации достаточно разобралась и выводы правильные сделала, однако, признание Юльки меня потрясло.

— Очень плохо расстались, — всхлипывая, сообщила она. — Знаешь, что он сказал на прощанье?

Мне показалось, что в один миг на голове моей выросла стая ушей.

— Что? — закричала я.

— Он сказал: «Дорогая, мы разные люди: тебе все по плечу, а мне все по фигу!»

Я растерялась:

— И что это значит?

— То, что я для него слишком сильная, — призналась Юлька. — Его раздражает, что я не раскисла в нашей тяжёлой жизни, не свесила лапки, что куда-то стремлюсь, что хорошо зарабатываю.

«В этом смысле, — подумала я, — Женьке никогда не приходилось на меня обижаться. Уж я-то никуда не стремлюсь, и почему-то всякая работа меня не терпит, а развлечения, увы, редко деньги приносят.»

— Соня, — робко вплела в мою громкую мысль свой тихий голос Юлька. — Соня, Женечка чемодан когда собирал, все подарки забыл.

Я насторожилась:

— Какие подарки?

— Ну всякие там, разные, он с радостью и безропотно их принимал…

— Дарёному коню в зубы не смотрят, потому как зубов этих может и не оказаться, — отрезала я.

— Но я Женечке только одежду дарила.

— Ах, это ты называешь подарками. Как куклу, значит, взрослого мужика наряжала, вот он и сбежал подальше от сраму.

Юлька бросилась оправдываться:

— Что же было делать, когда он пришёл ко мне с одной только сменой белья.

— Да, нехватку одежды мужа я с лихвой компенсировала изобилием собственного гардероба, как и любая разумная женщина, ты же из тех, кто портит мужчин, ползая перед ними на брюхе и угодничая. А мужики этого не любят, этим они только пользуются. Вот и доугодничалась, Женька от тебя и…

И тут меня осенило: он же ушёл от неё! Ушёл!

Но не ко мне…

Но Юлька-то об этом не знает.

И я заявила:

— Да, он подарки не взял, и не потому, что забыл, а потому, что я их брать не велела. Как ты видишь себе дальнейшую картину? Мой Женя ходит по моей квартире весь в твоих подарках?

Юлька ахнула и замолчала.

Признаться, я даже распереживалась: ещё грохнется в обморок, уж очень она чувствительна.

Но Юлька в обморок не грохнулась. Правда, она была очень плоха, но в обморок не грохнулась.

— Женя, Женечка, — сомнамбулически лепетала она, а я мысленно её передразнивала: «Да, Женя! Да, Женечка! А каково было мне?! Каково было мне, когда ты, подлая, увела моего мужа?!»

Но так я только подумала, а вслух лишь сочувственно вздыхала.

— Знала, знала, — беспомощно лепетала Юлька, — знала, что он к тебе ушёл.

Ушёл. Это слово меня задело.

— Почему — ушёл? — рассердилась я. — Не ушёл, а принял решение. Мы с Женей ещё на рыбалке решили обратно сойтись. Ну, сама знаешь, как это у мужчин водится: он был особенно ласков, шантажировал Санькой, уж очень меня умолял…

Юлька пришла в ужас:

— И ты ему простила?

— Что делать, когда гуманизм из меня так и прёт! Простить не простила, но обратно в дом пустила. Куда деваться, у нас растёт ребёнок.

Я живо представила как перекосило Юльку с её нервами и похотливостью. Ха! Женька бросил её, так эта нахалка беспокоит меня! Звонит! Свои страдания навязывает! Я же ей не звонила!