Сбежать от зверя - Анна Владимирова

Это ведь то, о чем предупреждал Демьян. Но последний мне не очень близок, да и в дружеских мотивах я теперь ой как сомневался.

— Тахир? — устал он ждать, пока я решу, что говорить. — Не надо…

— Что?

— Врать мне.

— Ладно, — усмехнулся я и полез за сигаретой.

— Я восхищен вами.

— И как это отметится в моем личном деле?

— Я просил только не врать мне, да? Давай попрошу еще и не борзеть.

— Не могу обещать, — затянулся я.

Он усмехнулся в трубке.

— Приезжай. Есть разговор.

— Не могу сейчас.

— Ну тогда как сможешь.

— Хорошо.

— Доброй ночи.

— Взаимно.

Когда в трубке послышались гудки, я осторожно отбил звонок. Вот что это было? Мобильный не нагрелся, значит, ничего мне в него не завернули типа проклятья или, на худой конец, поноса. Нет, Довлатыч, конечно, так не опускается, но зачем ему со мной говорить?

Докурив, я поморщился от мысли, что надо бросать курить. Ладно, раньше я отбивал себе нюх, чтобы было легче с Мариной. Но сейчас этот табачный флер тащить ей в постель ни к чему. Да и… что? Надо за шмотками домой смотаться? Пожалуй… Марина порвала на мне рубашку. Сейчас? Бросать не хочу… Да и вообще, бесило, что ее тут держат. Меня уже тошнило от этих стен. Не представлял, каково Марине.

Решив все же отнести свой деятельный зад в кровать, я вернулся в нашу комнату… и понял, что красться не имеет смысла. Марина сидела на широком подоконнике и держала в пальцах чашку с чаем… и булочкой.

— Тебе так нравятся булочки? — направился к ней, настороженно вглядываясь в ее силуэт на фоне окна.

— Я тут поняла, что мне мало что есть вспомнить из детства хорошего, — вздохнула она, расслаблено откидываясь спиной на откос. — Булочки были такими же. И чай с сахаром.

— Прости, я курил, — подошел к ней вплотную и заглянул в глаза.

— Я уже и не представляю тебя без запаха сигарет. Он приятный…

— Приятный?

Я положил ей ладонь на шею и притянул к себе, зарываясь носом в макушку.

— Да. Очень приятный.

— Я собирался бросить…

— Бросай, конечно. Это вредно.

И ни одного вопроса о том, где меня носило.

— Я заметил слежку внизу. — Она отпрянула, тревожно взглянув в мои глаза, и я поспешил объяснить: — Оказалось, это мои.

Думал, что успокоил ее.

— Твою мать, Тахир! — вскричала она. — Ты пошел один кого-то разоблачать?!

— Водитель был один.

— Да плевать! Зачем ты так рискуешь?! Вальдман мог тебя просто отвлечь! А сам бы из-за угла пристрелил!

— Марин… — начал я сурово, но уголки губ сами тянулись в стороны.

И с лап это не сошло.

— Смешно тебе?! — взвилась она, стукая чашкой по подоконнику.

— Нет. Просто очень трогательно, как ты обо мне переживаешь, — успел вставить я прежде, чем она набрала в легкие воздуха.

— Это будет бесполезно! — не стала она тратить зря их объем. — Если ты будешь напрашиваться на пулю, ты ее получишь! Я знаю, как они работают!

— Ну так расскажи мне, — мягко ввернул я.

Она поджала губы, качая головой.

— Там все очень страшно, Тахир! — не на шутку разошлась Марина. — Если они меня нашли, никакая охрана не поможет! А я слишком много знаю, чтобы дать мне уйти живой.

— Что ты знаешь? — забылся я.

— Что он… — начала она, но осеклась. — Ведет мошеннический бизнес!

— Ты же только картины для него рисовала…

— У меня есть уши.

— Картины тебе не давали фотографировать, но трепались при тебе? — скептически уточнил я. Марина зло засопела и попыталась оттолкнуть меня, но я не позволил, вжимая ее в окно. — Говори, — приказал.

— Нет, — вздернула она подбородок. — Так ты будешь в большей опасности.

— Наркотиками торгует? — не сдавался я. И ее взгляд сказал мне все. Но не до конца. Что-то было во всем этом не так. — Ты… что? Какую роль играла в этом?

Марина поникла и будто потеряла интерес к беседе. Я не угадал.

— Держись подальше, пожалуйста, — ее голос прозвучал бесцветно.

— Как я тогда смогу тебя защитить?

— Ты не полезешь туда, не нарисуешься у него на переднем плане…

— Нарисуюсь, — улыбнулся я грустно и подхватил на руки, — я же не отдам тебя, помнишь?

— И у меня снова никого не будет, — обняла она меня за шею.

Зашелестел дождь за окном, наполняя нашу тишину загадочным шепотом. Я уложил Марину в кровать, залез следом и прижал ее к себе.

— Я буду всегда, — пообещал тихо, уткнувшись губами ей в висок.

***